Под музыку русского слова - Ольга Харламова

Между тем вся поэзия графини Ростопчиной, так сказать, прикована к балу…

Поэзия — женщина: она не любит являться каждый день в одном уборе; напротив, она каждый час любит являться новою; всегда быть разнообразною — это жизнь ее; а все балы наши так похожи один на другой, что поэзия не пошлет туда даже и своей камеристки, не только не пойдет сама.

О! Пусть сокроются навек мои мечты,Мое пристрастие и к обществу, и к светуОт вас, гонители невинной суеты!Неумолимые, вы женщине-поэтуВелите мыслию и вдохновеньем жить…Все нам врожденное надменно истребить…А я, я женщина во всем значенье слова,Всем женским склонностям покорна я вполне;Я только женщина, — гордиться тем готова,               Я бал люблю!.. Отдайте балы мне!

На бале у московского генерал-губернатора князя Д. В. Голицына, в первую зиму ее восемнадцатилетия и выезда в свет, произошло знакомство с Пушкиным.

Гордясь кавалером и об руку с ним,Вмешалась я в танцы… и счастьем моимВ тот вечер прекрасный весь мир озлащался.Он с нежным приветом ко мне обращался,Он дум моих тайну разведать желал…Ему рассказала молва городская,Что душу небесною пищей питая,Поэзии чары постигла и я, —И он с любопытством смотрел на меня…И каждое слово его, каждый взглядВ мечтах моих светлою точкой горят!..

Пушкин так заинтересовался пылкими и восторженными излияниями юной собеседницы, что провел с нею большую часть вечера и после того тотчас познакомился с семейством Пашковых.

…После двух стихотворений Пушкина замечательны только следующие: «Тайные думы» гр-ни Е. Р-ной…

За день до своего смертельного поединка Пушкин обедал у графини и, как рассказывал ее муж граф А.Ф. Ростопчин, неоднократно убегал из гостиной мочить себе голову: до того она у него горела.

Посылаю вам, графиня, на память книгу, которая может иметь для вас некоторую цену. Она принадлежала Пушкину; он приготовил ее для новых своих стихов и не успел написать ни одного; мне она досталась из рук смерти. Вы дополните и докончите эту книгу его.

Василию Андреевичу Жуковскому

Смотрю с волнением, с тоскою умиленнойНа книгу-сироту, на белые листы,Куда усопший наш рукою вдохновеннойСбирался вписывать и песни и мечты…

Не без умысла наш старейший мастер, учитель и друг Пушкина, вручил его черновую книгу автору этих стихотворений.

В ее слоге, безыскусственном и созданном самою природою вещей, незаметно ни малейшего подражания. Она скорее пожертвует блеском, нежели верностию и собственностию выражения.

Есть матери любовь: она хранит и греет,И нежно бережет, и ласками щедра…Есть сестрина любовь: она и состраданьеИ соучастие на поприще земном……И есть еще любовь… Но та!.. Где выраженья,Где краски и слова, чтоб высказать ее?..Чтоб передать вполне и цель и назначеньеТой страсти, той любви?.. Лишь ею бытиеИ мир озарены!.. Она горит и блещет;Всю душу женскую, весь тайный сердца жарБлаженству милого она приносит в дар,И им одним живет, и им одним трепещет!Она бесценный перл, она душистый цвет,И ей меж радостей земных подобной нет!..

Тряхнул я стариной — и поехал к Карамзиным. Там нашлось все, что есть прелестнейшего у нас: Смирнова, Ростопчина и проч. Лермонтов был тоже. Он приехал в отпуск с Кавказа. После чаю молодежь играла в горелки, а потом пустилась в танцы.

…Принадлежа к одному и тому же кругу, мы постоянно встречались и утром и вечером.

Три месяца, проведенные тогда Лермонтовым в столице, были, как я полагаю, самые счастливые и самые блестящие в его жизни. Отлично принятый в свете, любимый и балованный в кругу близких, он утром сочинял какие-нибудь прелестные стихи и приходил к нам читать их вечером.

Из посвящения, написанного в альбом:

Я верю: под одной звездоюМы с вами были рождены.Мы шли дорогою одною,Нас обманули те же сны…Так две волны несутся дружноСлучайной, вольною четойВ пустыне моря голубой:Их гонит вместе ветер южный;Но их разрознит где-нибудьУтеса каменная грудь…

Этот альбом был мне подарен М. Ю. Лермонтовым пред отъездом его на Кавказ, стало быть, перед его смертью.

Когда-то в юности Лермонтов посвятил Евдокии Петровне, тогда еще Додо Сушковой, стихотворение «Додо»:

Умеешь ты сердца тревожить,Толпу очей остановить,Улыбкой гордой уничтожить,Улыбкой нежной оживить…Как в Талисмане стих небрежный,Как над пучиною мятежнойСвободный парус челнока,Ты беззаботна и легка…

Евдокия Петровна далеко не была красавицею в общепринятом значении этого выражения. Она имела черты правильные и тонкие, смугловатый цвет лица, прекрасные и выразительные карие глаза, волосы черные, рост ее был средний, стан не отличался стройностью форм. Она никогда не поражала своею красотою, она естественно нравилась всем людям интеллигентным…