Локомотив параллельного времени (сборник) - Изабелла Валлин

Он наш творец.

Двух коней, коль хошь, продай, но Конька не отдавай,На земле и под землёй он товарищ будет твой.

Меня зовут Сонька. На вид мне шесть лет (это только на вид), мне всегда будет шесть лет. Я живу на Горячих Сопках. Я очень счастлива, потому что у меня есть Фаина. Она ещё не знает, что она у меня есть, но пока я рядом, с ней на Горячих Сопках ничего не случится.

Игорь был коренным москвичом. Он жил в престижном доме и никогда не приглашал Фаинку к себе. Когда родители прослышали о ней, то серьёзно всполошились. Не только Игорю, даже Фаинке стало смешно.

– Тебя называют невестой.

– Решил жениться?

– Пригрозил.

Семья аппаратчиков.

Игорь ненавидел эту структуру. Но структуру не сломаешь. Структуру можно перехитрить. Игорь не хотел оказаться в роли отщепенца. Он хотел удалиться под благовидным предлогом и жить в лесу среди диких зверей и диких людей.

Однажды в мареве жаркого майского дня он увидел своё будущее: блики костра среди влажной листвы, блестящие от пота чернокожие лица, фляжка виски, идущая по кругу, незнакомая гортанная речь, прерываемая взрывами хохота, и себя среди них, в поношенном хаки.

Вспомнилась фраза из старинной немецкой сказки «Пронеси свечу через рощу». И в счастливом воспоминании о будущем он знал, что ему это удалось.

«Да, я шакал, но среди диких людей и зверей я стану человеком. А пока до этого далеко».

Игорю было девятнадцать. Хорошо сложенный, натренированный мальчик. Его чистая смуглая кожа ещё была покрыта детским пушком. Он смотрел на мир широко раскрытыми орехово-карими глазами. Каждый день был для него открытием. Он считал себя воином в лесу людей. Его ненасытная потенция не давала ему спокойно наслаждаться жизнью. Он наслаждался жизнью бешено. Фаина в его глазах была дикая женщина из дикого леса.

«С дикими людьми шутки плохи, но одно дело, когда я среди диких людей, другое дело – когда дикие люди среди меня».

Фигуристая, рыженькая лимитчица считала себя секс-бомбой. Фаинка имела свои маленькие мечты о большой красивой жизни. Её девиз был: «Моё тело – моё оружие и моя валюта». Ничего лучшего она придумать не могла. Она наивно блефовала и убеждала себя, что выигрывает.

Игорь готовился к поступлению с лётную школу, и у него на это были все шансы. Он мечтал летать, куда захочется и куда подальше. Фаинке было двадцать два года. Она работала на заводе, на конвейере, и ни на что большее у неё шансов не было.

Знающие люди посоветовали: чтобы сдвинуться с мёртвой точки, нужно продать тело и душу.

– А можно что-нибудь одно? Только душу? – спросила Фаинка.

– Когда и то и другое – эффективнее, – ответили знающие люди.

– Что-то тело продавать не хочется. Всё равно много не дадут…

Знающие люди помогли ей разыскать чёрный рынок, где можно хорошо загнать душу, но Фаину предупредили: «Осторожнее, могут кинуть». Чёрный рынок находился под прикрытием рынка по обмену жилплощади. В этом злачном месте к ней тут же подошёл один подозрительный тип, представился дьяволом и предложил подписать контракт на обмен души на всякие сверхъестественные качества, которые дадут возможность жить легко и красиво. У него уже был наготове бланк на продажу души и ручка, которую Фаина должна была заправить собственной кровью, чтобы подписать контракт. Она внимательно прочитала все пункты контракта.

– Минуточку! Здесь стоит, что я должна кого-нибудь убить, чтобы контракт вошёл в силу.

– За чем дело стало?

– А за что?

– Было бы за что! – И дьявол расхохотался чисто по-дьявольски.

– Не, я так не могу.

– Тогда загвоздка получается… – и вдруг его осенило: – Аборты делала? Тоже считается.

Фаина – девушка, живущая в экстремальных условиях, трахалась, как правило, на любых условиях со всевозможными последствиями.

– Я не лучше других.

– И не хуже. Подписывай.

Это я, Сонька. Ну, как же я брошу Фаину, эту дуру несчастную?! Она же без меня пропадёт. Тоже мне, совершила выгодную сделку! Продала душу без тела! Тело ведь продаётся вместе с душой, а заодно она продала и меня.

В один из первых жарких дней мая Игорь пригласил Фаинку к себе на дачу. Это нарушение субординации она восприняла с оптимизмом.

Фаина проснулась на чужой даче среди спящих чужих людей.

Ей приснилось, что к дачному домику подошло какое-то существо. Это существо было ей уже знакомо. Оно вошло в комнату прямо сквозь стену, коснулось её, сказало что-то шутливым тоном и ушло.

Фаина дрожала от ужаса после этого прикосновения. Она попыталась разбудить Игоря, но он спал как убитый. Его присутствие не только не успокаивало её, скорее, наоборот, он показался ей чужим и бесчувственным. К страху присоединилось острое чувство потери. Как будто в её жизни был кто-то – любимый и любящий, с которым сейчас стряслась беда. В комнате было душно и пыльно. Они заснули в одежде, которая теперь липла к телу от пота. Фаина встала, открыла входную дверь и остановилась на пороге – вокруг дома росли нарциссы. Когда они с Игорем ложились спать, цветы были ещё в бутонах. За несколько часов, пока они спали, нарциссы распустились. Белые с оранжевым и жёлтые, цветы казались неестественно яркими в свете фонаря. Фаина решила пройтись к пруду и искупаться, но налипшую потную одежду ей захотелось снять немедленно. Она разделась и пошла к пруду голая через весь дачный посёлок, совершенно не беспокоясь, что её кто-нибудь может увидеть. Дорога была покрыта прохладной, тонкой, как пудра, пылью. Дул лёгкий ветер, и Фаина сама себе казалась лёгкой как ветер. Чувство тревоги не проходило, но она к нему как бы привыкла, при этом её стало разбирать отчаянное веселье. Фаина остановилась у кромки воды. Луна светила в полную силу. «А вот сейчас пойду по лунной дорожке и лягу на гладь, как пёрышко».

Вдруг ей показалось, что это вовсе не пруд, а какое-то знакомое болотистое место. За кочками виднеется избушка с горящим окном. Там кто-то родной ждёт её.

Она бросилась в воду, сделала несколько рывков на глубину и пошла ко дну.

Она не умела плавать.

Это я, Сонька. Тогда мне в первый и последний раз стало страшно – сидеть в ней как в камере, на стенах которой близнецы, мои братья, нацарапали свои предсмертные пожелания последующим обречённым. Нет, больше здесь никто сидеть не будет.

Я плохо представляла себе эту жизнь взрослых, я маленькая и, спасибо Фаине, останусь такой навсегда.

Я плохо рисую, но моё любимое занятие – взять листок бумаги и рисовать её лицо в разных ракурсах. Вся моя комната заклеена этими рисунками, но ни разу она не получилась у меня такой, какой бы мне хотелось.

Теперь недолго ждать. Завтра её переводят с серных копей на Горячие Сопки.

Мы – семья. Только никто, кроме меня, об этом не знает.

Вчера я отыграла Фаину в кости у близнецов. Я блефовала, я не могла рисковать. Представляю – попала бы она к этим придуркам бешеным. Мстители.

Конечно, они умеют драться. Я ими горжусь. Просто так они от Фаины не отступятся. Она им должна.

Вчера на закате небо было мутно-красным, а ветер сухим и порывистым. Я знала, что сегодня выпадет снег в честь её прибытия.

Мы сидели у костра и жарили ящериц.

Скоро мы будем вместе.

Полупустой грузовой лифт пополз вверх. Груз – люди, вместительность – пятьсот душ. Фаина смотрела через грязное стекло на пласты земли и торчащие корни. Даже скрежет ржавых канатов казался ей сейчас приветливым: «Навстречу жизни наверху». Непривычная лёгкость и прохлада.

В этом же лифте она ехала вниз, казалось, целую вечность назад…

Тогда лифт был забит до отказа. Все чувствовали нарастающую тяжесть и жаркое дыхание чёрной толщи, которая медленно вбирала в себя осуждённых.

Наконец, грязный ржавый «гроб» остановился.

Массивные двери раздвинулись, и Фаина закрыла глаза, чтобы не ослепнуть от яркого сияния.

Яркое сияние было всего лишь снегом, падающим крупными хлопьями. Прибывших встречали в обыденной суете. Несколько человек поступило в частное пользование. Им приказали отойти к стене и ждать. Остальные выстроились в колонну и ушли в сопровождении охранников. К Фаине подошла чумазая девчонка лет шести, одетая как беспризорница.

– Меня зовут Сонька. Ты моя. Пошли, – угрюмо сказала она, вложив Фаине в руку метку принадлежности.

Метка впилась в ладонь и обожгла её, во рту появился странно знакомый привкус эфира.

– Меня Фаина зовут.

– Знаю.

От земли поднимался горячий пар, и снежные хлопья таяли на лету. Они шли по дороге, по сторонам которой как столбы стояли высокие иссохшие тополя. Дорога казалась бесконечной, но этот безрадостный пейзаж чем-то очень нравился Фаине. Она остановилась посредине дороги и подставила лицо падающим хлопьям.

– Ты почему плачешь? – спросила Сонька.