Годы нашей жизни - Исаак Григорьевич Тельман

конечно, известно, что на знаменах всех правительств могущество их олицетворяется каким-нибудь сильным зверем. У одних — лев, у других — слон, у третьих — крокодил, а у нашего правительства — хищный орел. Только у нас, рабочего класса, пролетариата, нет устрашающих знаков. Однако вид нашего красного знамени приводит вас в трепет, а на нем всего только написано: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Это говорилось десять лет назад с трибуны Таврического.

И вот сейчас, открывая съезд, Петровский скажет о красном знамени первого в мире государства рабочих и крестьян, которое учреждают съезды Советов.

Десять лет. Если подумать, что значит одно десятилетие для истории с ее привычными мерками на века и эпохи. Мгновение!

Григорий Иванович стоял перед огромным людским морем, взволнованный возложенной на него миссией, сосредоточенный.

Легким движением руки призвав зал к вниманию, начал вступительную речь.

Вначале говорил о трагедии минувшего года. Невиданная засуха и последовавший после нее неурожай повергли в тяжелую беду почти треть населения республики. Над залом поплыла траурная мелодия, напоминая о тех, кого унес голод двадцать первого года.

Петровский перевел дыхание.

— Враги надеялись — голод сделает то, чего им не удалось сделать силой оружия. Молодая Советская власть одолела голод, одолеет и разруху. Потом враги уповали на болезнь Ленина.

В зале воцарилась такая тишина, что стало слышно, как шелестят листки, взятые Петровским со стола.

— Мы надеемся, опасности, связанные с болезнью Ленина, позади. — Голос Григория Ивановича зазвенел. — Товарищи! Я могу вам сообщить: Владимир Ильич уже работает в полную силу. Сегодня пришла... — Эти слова были встречены такой бурной радостью, выплеснувшейся из людских сердец, что Петровский еще долго не мог продолжать речь.

Наконец, уловив момент, когда овации немного улеглись, он поднял руку, в которой держал несколько бланков, и сказал:

— ...пришла телеграмма Владимира Ильича: «Приветствую открытие Всеукраинского съезда Советов...»

«Сейчас, наверное, последуют расспросы насчет радиоречи», — подумал Петровский. Он продолжал читать телеграмму. Ленин обращался к делегатам:

«Одним из самых важных вопросов, который предстоит рассмотреть съезду, является вопрос об объединении республик...»

Эти слова вызвали большое оживление в зале. Возгласы: «Да здравствует Союз Республик!», «Братский Союз — залог победы!»

Петровский выждал секунду, другую. Он хотел высказать мысль, давно выношенную. Вопрос идет не о крепости нашей власти. Она крепка — в этом уже убедились и враги, и друзья. Речь о другом. Какие новые формы изберут рабочие и крестьяне для советского строительства, для развития своей власти. Единый, могучий, сплоченный Союз Советских Республик...

Алексей Дубенко из-за кулис слушал Григория Ивановича. Дубенко приходилось видеть и слышать блестящих ораторов, потрясавших большие аудитории. Григория Ивановича не отнесешь к числу таких ораторов.

Говорил очень просто, иногда запинаясь, подыскивая нужное слово. А слушали его как самого лучшего оратора. Вызывала доверие его манера говорить. Петровский не обрушивал на аудиторию поток обкатанных слов. Он как бы призывал слушателей рассуждать вместе с ним, задумываться над тем, над чем он задумывается. Воздействие его речей на слушателей большое. За ними огромное знание жизни, правда и искренность. И даже недостатки или шероховатости его выступлений оказываются достоинствами.

9

Пассажир московского поезда с особо ценным багажом, которого в день открытия съезда встречали на станции Харьков, — это специалист по радиотелефонии и акустике Георгий Гензель.

Для ученого-инженера приготовлен номер в «Метрополе», но в гостиницу он даже не заехал. Прямо с вокзала отправился на радиостанцию и оттуда — в ВУЦИК.

Имя приезжего кое-что говорило харьковским радиоспециалистам. А сам он, небольшого роста, быстрый, схватывающий все на лету, оказался интереснейшим человеком. Все у него спорилось. В течение какого-нибудь часа распаковали ящики с аппаратурой. Это новинки, последние работы лаборатории Бонч-Бруевича и Центральной станции беспроволочной связи. Мощные электронные радиолампы, приборы для улавливания звуков, усилители.

Гензель знакомил с ними харьковских коллег естественно и просто, нисколько не напуская тумана и не священнодействуя. Поэтому сразу возникла хорошая рабочая обстановка. Тотчас приступили к сборке аппаратуры. Когда возникали затруднения, умелые руки Гензеля — прирожденного мастера и конструктора — приходили на помощь Гензелю-ученому.

Уполномоченный Наркомпочтеля по ходу работы совешался со специалистами. Настроение них приподнятое. К утру монтаж и испытание аппаратуры закончат. А с Москвой договорено: Центральная станция беспроволочной связи продолжает трансляцию специальных пробных передач для настройки приема в Харькове. Было бы только побольше энергии на проводах антенн. С этим уполномоченный и отправился в театр Мусури докладывать Петровскому и Фрунзе. Впервые за все последние дни он даже с сожалением подумал, зачем посеял сомнения письмом в газету. Вот и сегодня в «Коммунисте» напечатано:

«Говорят, Ленин по телефону будет выступать на съезде. Мы не знаем, удастся ли этот опыт радиотелефонии...»

Первое заседание съезда уже закончилось. В комнате за сценой представители газет беседовали с Григорием Ивановичем. На вопросы по поводу выступления Владимира Ильича Петровский ответил:

«Из Москвы ожидается радиоречь товарища Ленина».

Завтра на утреннем заседании съезда Григорий Иванович сообщит делегатам:

— Установка радио для того, чтобы заслушать выступление товарища Ленина, идет успешно.

10

«Громкоговорящий телефон» в Большом зале ВУЦИКа работает. Центральная станция беспроволочной связи транслирует специальные передачи для настройки антенны в Харькове.

На харьковской станции и в зале ВУЦИКа Георгий Гензель с группой специалистов днем и ночью ведут испытания радиотелефонной связи Москва — Харьков.

На утомленных лицах испытателей выражение надежды часто сменяется растерянностью.

Еще секунду назад отчетливо слышно было каждое слово, и вдруг голос исчез, возник треск, шум.

Такое повторялось много раз.

Оттого что плохо удается прием, Георгий Гензель расстраивается, порой даже приходит в отчаяние, которое, однако, ничем не показывает. Дело не только в профессиональной гордости или авторитете ученого-инженера. Георгий Сергеевич не знает всех подробностей, но умом понимает и сердцем чувствует, какое особое значение придают выступлению вернувшегося в строй Ленина. Уже много часов Гензель работает без отдыха. Под утро усталость свалила его. Инженеру снится, как сквозь треск и радиопомехи он вдруг слышит:

— А теперь слово предоставляется Владимиру Ильичу.

Потом раздался хорошо знакомый голос средней силы и мягкого тембра. Радиоинженер во сне заволновался: как этот голос будет услышан за семьсот сорок верст от Вознесенской улицы, над которой вознеслась антенна Центральной станции беспроволочной связи?

Он