Ловушка для птицелова - Элейна Уркхарт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Помыв за собой тарелку, он спустился вниз, чтобы проверить гостей.
Кэти заметно притихла.
Наверное, ей нравились ее торчащие зубы, решил Джереми.
Левая рука Кэти была покрыта запекшейся кровью: ей залита и ножка стула, и пол. Кэти сидела, сжавшись, словно пытаясь спрятаться, и это вызвало у Джереми немедленное желание потревожить ее покой. К сожалению, он уже опаздывал, и времени на развлечения у него нет.
Так что он просто подмигнул. Тут его заметил Мэтт: он тут же впал в подпитываемый тестостероном приступ ярости, начал изрыгать проклятья и ожесточенно дергаться, пытаясь высвободиться из сковывающих его цепей. Джереми заметил, что Мэтт всю ночь пытался сдвинуть с места свой вмонтированный в пол стул, но все, что ему удалось сделать – это немного поцарапать деревянную ножку. Стулья были вмонтированы прямо в фундамент уже много лет назад. Их и бульдозером не сдвинешь. Джереми осмотрительный человек, поэтому несколько секунд он все-таки размышлял, какой был у Мэтта план: чудесным образом опрокинуть стул? Потом он мысленно отмахнулся от этих мыслей, решая не тратить время. Мэтт был слишком туп, чтобы с ним тягаться, и к тому же, он слабел день ото дня.
Джереми проверил капельницы и начал наполнять их заново, пока Мэтт изо всех сил корчил из себя крутого парня.
– Я тебя выпотрошу нахрен, ссыкло ты гребаное! – орал он, брызгая на Джереми слюной.
Джереми подумал о том, как чудесно клещи подошли бы к передним зубам Мэтта, но идею пришлось с сожалением отмести: у него не было другой чистой выглаженной рубашки, чтобы переодеться после. Кроме того, сложно чувствовать что-то кроме отвращения к человеку, который сидит в луже собственной мочи и все еще использует слова вроде «ссыкло».
Вместо этого он грубо обхватил лицо Мэтта и поцеловал: глубоко, с языком, а затем со звучным «хрясть!» сжал зубы на его нижней губе. Иногда Джереми позволял себе поддаться гедонистическим инстинктам, и почти никогда об этом не жалел.
– Ты пришел сюда добровольно. Не забывай, – проговорил он низким рычащим голосом. Рот Мэтта наполняется кровью.
Мэтт сплюнул и начал орать что-то уже абсолютно бессвязное, а Кэти принялась тихо всхлипывать. Джереми только улыбнулся в ответ и отправился наверх, на ходу вытирая кровь с губ. В коридоре он кинул последний быстрый взгляд в зеркало, поправил выбившуюся прядь светлых волос, и вышел из дома.
* * *
Его ежедневная работа – это ввод данных и выставление счетов для складских и логистических компаний. Ощущалось это точно так же скучно и бессмысленно, как и звучало, и Джереми ненавидел то, что ему приходится тратить большую часть своей недели, извергая в компьютер набор цифр.
Он зашел в вестибюль «Ловетт Логистикс». Дверь за спиной закрылась, разом отрезав его от душного, плотного уличного воздуха. Идти по автостоянке летом в Луизиане – это все равно что пробираться через теплое масло. Так же тяжело, влажно, угнетающе. Оказавшись внутри, Джереми сразу ощутил, как его тело изо всех сил пытается привыкнуть к холодному воздуху, дующему со всех сторон. Включенный на полную мощь кондиционер, отвисшие челюсти сотрудников компании, осознание того, что следующие несколько часов он неизбежно проведет в этой человеческой чашке Петри – все это вызывало у Джереми ужас. Он полез в свою сумку и вдруг осознал, что забыл пропуск – спасибо Кэти, отвлекшей его вчера вечером.
С тихим вздохом Джереми направился к женщине, сидящей за стойкой. Она была немного полновата, с руками, напоминающими Джереми о жирной, хрустящей куриной кожице, и она вечно носила платья и блузки без рукавов. Ее круглое лицо было обрамлено обесцвеченными, неестественно светлыми волосами с темными корнями. Джереми никогда не задумывался, какого цвета у нее глаза, потому что она использовала такое количество косметики, что смотреть ей в лицо было тошно. Сегодня он заметил зеленые тени для век: словно в глазницах у нее поселилась плесень, и теперь она медленно расширяет свой ареал обитания и вот-вот захватит остальную часть пухлого лица. Как обычно, она что-то листала в своем телефоне – без сомнения, проверяла письма с оскорбительными предложениями, которыми ее заваливали дикари в очередном приложении для знакомств, где она надеялась найти свою вторую половинку.
– Тебе чем-нибудь помочь, Джереми? – спросила она.
Он поморщился, когда его окликнули – сам Джереми взял за правило не захламлять свою память сведениями об ее имени. Он натянул на лицо дружелюбную улыбку и облокотился на стол.
– Будь ангелом, открой мне дверь, – попросил он и небрежно указал на сумку. – Я забыл свой пропуск, а мне прямо не терпится приняться за работу.
Она громко рассмеялась, прикрыв рот рукой, словно это могло ей помочь выглядеть как леди. Джереми подавил рвотный позыв и заставил себя испустить смешок. Она улыбнулась и вдавила кнопку длинным искусственным ногтем.
– Будешь должен, – сказала она, подмигивая.
– Ни черта я тебе не должен, – холодно ответил Джереми, покидая вестибюль. Скорее всего, она решит, что это была шутка.
Впрочем, Джереми было плевать.
Глава четвертая
Рен опустила на глаза защитный щиток и молча рассматривала тело, лежащее перед ней на ледяном столике секционной. Женщина посмотрела на нее в ответ одним только глазом, виднеющимся из-под полуопущенного века. Даже сквозь эту крохотную щелочку в нем читался смертельный ужас.
Ее пропитанную водой одежду уже успели сфотографировать и снять. Теперь криминалисты тщательно искали на ней волосы, человеческие ткани, да что угодно, что поможет найти чудовище, которое это совершило. Рен осторожно ощупала тело, ища признаки сломанных костей, отдельно отметила петехиальные кровоизлияния, видимые на ее лице даже несмотря на то, что кожу уже тронули следы гниения. Солнце Луизианны жестоко даже к живым людям, а уж от мертвых оно не оставляет и мокрого места. Рен решила, что жертва провела на улице около суток – об этом свидетельствовало легкое вздутие трупа и отсутствие сильного разложения.
Она отметила и синяки на горле Джейн Доу: на коже были видны отпечатки множества борозд, кольцом обхватывающих шею. К причине смерти, впрочем, они отношения не имели. Даже если забыть про рану на животе, которая, Рен готова поспорить, была смертельной, на шее могли появиться синяки, только если кровь все еще свободно текла по телу, а сердце – билось. Бедную девочку раз за разом
