Ловушка для птицелова - Элейна Уркхарт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тебе надо понять, что сейчас ты в гостях в чужом доме, – произнес Джереми, глядя в ее грязно-коричневые глаза.
Кэти была безнадежно непримечательна. Безжизненные каштановые волосы липли к ее покрытой засохшей кровью шее. Весь ее вид так и кричал: «Я живу в трейлере», хотя она изо всех сил пыталась это скрыть. Передние зубы у нее слегка выпирали, словно у грызуна – и это могло бы быть очаровательным, если бы Кэти не была такой идиоткой. Когда он подошел к ней в баре, она рассказывала Мэтту какую-то смешную историю о том, как была чирлидером в старшей школе – историю абсолютно жалкую и неинтересную. Кроме того, скорее всего, Кэти существенно приврала, учитывая, в какой физической форме она пребывает сейчас.
Джереми поправил ремни, фиксирующие Кэти на стуле, проверил капельницу, которую поставил от обезвоживания. Все в порядке, никаких проблем. И пакет с физраствором закончится еще не скоро.
– Вот Мэтт ведет себя уважительно. Постарайся быть больше похожей на Мэтта, Кэти, – Джереми широко улыбнулся и взмахом руки указал на молчаливое и неподвижное тело Мэтта, обмякшее на соседнем стуле.
Они оба прекрасно знают, что он попросту отключился во время прошлого визита Джереми – вероятнее всего, от шока. Кэти принялась громко подвывать, и Джереми закатил глаза. Сейчас она попросту испытывала его великодушие: отчаяние Кэти вызывало в нем лишь отвращение и ничего более.
Некоторое время Джереми тихо стоял напротив. Затем потянулся через темноту к радио, расположенному ровно между двумя стульями, и нажал кнопку включения. Подвал наполнился мелодией Эдвина Коллинза – «Такая девушка, как ты», и Джереми улыбнулся сам себе. Наконец-то хоть один приятный звук.
– Так-то лучше, – и он начал покачиваться в такт музыке, предоставив Кэти еще один шанс взять себя в руки.
К концу первого куплета она начала безудержно рыдать. Джереми без раздумий схватил в руки плоскогубцы и одним быстрым движением вырвал отвратительно-розовый ноготь с большого пальца ее левой руки. Рывком приблизил к себе ее искривленное в рыданиях лицо – так близко, что они коснулись носами.
– Еще один звук, и я начну выдергивать зубы. Ясно?
Кэти смогла только кивнуть, но Джереми удовлетворился и этим. Он отбросил плоскогубцы в угол и, подмигнув, отправился вверх по лестнице.
В детстве Джереми жалость встречалась нечасто. Как и множество других вещей, если уж говорить начистоту. Его отец был мужчиной суровым, но справедливым, и приходя домой, он ожидал определенную степень подчинения и от жены, и от сына. Если Джереми удавалось поймать его в подходящем состоянии духа, отец с готовностью учил Джереми множеству полезных и интересных вещей. Он работал автомехаником, и хоть настоящего образования у него не было, Джереми всегда гордился тем, что его отец работает с самолетами и стремился хоть глазком посмотреть на величайшее творение человечества.
Но если момент был выбран неподходящий, Джереми ожидало жестокое наказание.
Несмотря на его непредсказуемость, Джереми каждый день с нетерпением ждал отца с работы. Они мало чем занимались вместе, но все же были моменты, которые Джереми ценил. После целого дня, проведенного наедине с матерью, он наслаждался уютной тишиной, повисшей в гостиной, пока они с отцом смотрели телевизор перед сном. Дни Джереми обычно были наполнены пренебрежением и игнорированием, сдобренным редким проявлениям внимания от матери – таким бурным, что это было даже чересчур. Казалось, она не может контролировать свои чувства – их было то слишком мало, то слишком много.
Внимание Джереми всецело занимали книги – его надежное убежище от непредсказуемого поведения родителей. В семь лет он все еще не учился в школе. Но насколько бы невнимательной не была его мать, каждые несколько дней она водила его в библиотеку, что стояла на авеню Святого Чарльза. Они всегда ходили туда по рабочим дням, пока отец был занят на работе. В то время Джереми еще не понимал, что его мать таскает его в библиотеку с единственной целью – у нее была интрижка с одним из библиотекарей. Так или иначе, он превосходно усвоил преподанные ей уроки коварства и обмана. Он быстро выучил, что никогда нельзя говорить отцу, что мать оставляет его одного шататься туда-сюда вдоль книжных полок, а сама в это время уходит в подсобку вместе с мистером Кэрравеем. И еще важнее: он научился красть, и научился он этому сам. Джереми приносил домой книги, тайком сунутые под пальто или в рюкзак – нельзя было рассчитывать, что мать согласится расписаться для него в формуляре. Сейчас Джереми понимал, что работники библиотеки, скорее всего, просто из жалости отводили взгляд в сторону, позволяя ему брать, что хочет, но в то время он чувствовал себя так, словно только что провернул ограбление банка.
Иногда мисс Нокс – одна из библиотекарш – пробовала с ним поговорить. Как-то раз она даже набралась смелости спросить, все ли у него в порядке дома – и голос у нее дрожал от беспокойства. Джереми не ответил. Вместо этого он попросил у нее книгу по лоботомии. Недавно он ознакомился с этой архаичной медицинской практикой и с ее самым ярым поклонником – доктором Вальтером Фриманом. На выходных его отец смотрел повтор одной из серий «Фронтлайна», «Сломанные умы». Рассказывалось в ней о жестокости психиатрической медицины, и особенное внимание уделялось лоботомии: методу, которому подвергали пациентов, диагностированных такими тяжелыми заболеваниями, как, например, шизофрения. Врачи одним точным разрезом отсекали от мозга тот участок, который, как они считали, был ответственен за атипичное поведение.
Больше всего Джереми покорила методика префронтальной лоботомии доктора Фримена. Джереми помнил, как про это шутили: «лоботомия ножом для колки льда». Невероятно провокативное название, которое вызывало в его воображении образ: хирург в безупречно чистом халате, одержимый желанием исследовать психически больной разум. Позже, в 1992 году, он услышал, как небрежно в новостях рассказывают о так называемой «лоботомии», которую серийный убийца Джеффри Дамер использовал, чтобы подчинить себе своих жертв. Джереми тогда почувствовал отвращение. Дамер был настолько клиническим идиотом, что думал, будто сможет создать послушного зомби, вводя в мозг жертвы чистящее средство и кислоту. Он был имбецилом, а называть это «лоботомией» – это все равно что говорить, что Тед Банди просто «ходил на свидания». Джереми практически видел, как доктор Фриман вращается в своем гробу.
Джереми был ребенком, жаждущим знаний. И поскольку эту потребность никто не удовлетворял, он
