Предместье (Волшебные стихи - 3) - Вячеслав Киктенко

Мне зашептали горячо,

Пугливоглазы и темны,

Витиеватые вьюны:

- "Она жива, она жива,

Но дело в том, что здесь - Трава!..

А в доме шьют, и все грустят,

А с пальцев кольцами блестят...

Трава уже взяла крыльцо,

У ней зеленое лицо,

Мы ей рабы, а не друзья,

И нам ослушаться нельзя..."

Я не дослушал болтовни,

Я знал совсем другие дни,

Я знал совсем не те слова,

Не так в саду росла трава...

Я повернулся - на меня

Летящих нитей шла стена.

3

Антоновкой пахло в саду, и апортом

В соседнем саду, а внизу, у воды

Прохладной малиной и мокрым забором,

В овраге полощущем клок бороды.

Там сырость живет и зеленая вата,

Там срублена яблоня в темном углу,

Там к яблоне мох подползал виновато

И вверх - на три пальца - проплыл по стволу.

Там дух запустенья... но к вечеру планку

В заборе раздвинут, в воде постоят

И воду - тугими рывками - по шлангу

Движком перетянут и сад напоят...

Хозяин живет в бороде и величьи,

Он любит по саду ходить в сапогах,

Не любит вывешивать знаки отличья

И любит сукно допотопных рубах.

Мы чай с ним под лампочкой пьем на веранде,

Он век говорить о соседях готов,

Он смотрит туда не антоновки ради,

А ради печальной хозяйки плодов.

Он вспомнит себя, он вдруг вспомнит солдата,

Вдруг вспомнит, смущаясь, ведь он не забыл,

Что сад его был мне соседним когда-то,

Не то чтобы мне, ну а все-таки был,

Но он позабудет о странной соседке,

Он вспомнит иное совсем для меня,

Пока за оградой - в дому и в беседке

Гасить перед сном не возьмутся огня.

4

Еще не ночь, и еще гармоника

По переулкам не слышна.

Над слободкой, как бритва, - тоненькая,

Пыльная, пыльная луна.

И дорога пыльная, белая,

Под обрыв, под уклон, к садам.

Словно срезано, яблоко спелое

В пыль покатится по следам...

О какой же еще там отраде?

Просто взять и прийти сюда,.

Прислониться спиной к ограде,

Руки вымыть водой из пруда.

Просто взять и увидеть зяблика,

Горсть испуганной ряски взять,

Просто запах спелого яблока,

Запах яблока рассказать.

Человеку живому и близкому

Показать эту жизнь сполна:

Дом в полыни. Улочка низкая.

Дым над пригородом. Луна

5

..а потом поплыла паутина,

Повлеклась по ветвям, побрела

Вдоль калиток, клонясь,

и руина

Мертвой осени сад облегла.

Только дыма не вывелся запах,

Только зелень доспела в пруду,

Только яблоко в темных накрапах

Птичьих клювов

Осталось в саду...

До прожилок пронизан ветрами.

Синим блеском проколот в ночах,

Сад с большими, слепыми ветвями

Черных птиц закачал на плечах.

Сбились к дому деревья, поближе

К теплым стенам, и ходят вокруг,

И к окошкам склоняются ниже,

И суставы обмерзшие трут.

К ним все реже в калитку стучатся

И хозяйку не будят сутра,

И поет вечерами все чаще

За сараями сталь топора.

6

Я с хозяином попрощаюсь,

На мостке через пруд покачаюсь,

Еще раз отражусь в пруду,

И опять увижу над домом,

Над скворешней, над садом знакомым

В дымке дремлющую звезду.

А за речкой - ларьки, магазины...

И опустится с гор предзимье,

И останется за спиной

Сад с фигуркою незаметной...

И калитка с цепочкой медной

Заскрипит из травы за мной.

7

Когда в предместьях тополиных

Завалит пухом все до крыш,

И в перелетных пелеринах,

Капризничая, ты горишь,

Когда ты щуришься спросонок,

Замыслив к ночи свой побег,

Знай, Когда в предместьях тополиных

Завалит пухом все до крыш,

И в перелетных пелеринах,

Капризничая никаких облав и гонок

Не снаряжали здесь вовек.

Сама воротишься обратно.

А заблудишь, не унывай,

Как озаренная веранда

В кустах шатается трамвай.

И знай, его подкарауля,

И у окошка задремля,

Искрясь, юля и переуля,

Он вырулит сквозь тополя

И въедет, сладко выгнув спину,

В былину, белую до крыш,

В мой дом, в мой сон, в мою перину,

Где ты, разнеженная, спишь.

8

Вдоль домов идешь-бредешь, смотришь башенки лепные,

Да карнизы навесные... ничего уже не ждешь.

Вдруг, на дальней стороне, где-то, видимо, на кухне,

Спичка бледная в окне

Встрепенется и потухнет.

А бывало-то, скажи, и у нас с тобой горело,

Душу грело, чайник грело...

Сам ты чайник. Не блажи.

Продолжай-ка лучше врать, сочинять свои прогулки,

Завиралки запирать в золотые закоулки

Там светлеют купола, там дряхлеют тополя,

Там пенек вечнозеленый двинул мох на флигеля,

Там есть флигель удивленный,

Что не деньги три рубля,

Трижды рубленый, паленый, темный, как сама земля.

Там прилгнуть не дадут.

Не простят.

Не предадут...

Удивительный пенек!

Все тоской зеленой пухнет,

А в окошке огонек

То погаснет, то потухнет...

Ослепительный денек!

9

В зеленом свете переулка

На кованом крюке фонарь

Дремуч, как дедова шкатулка,

Железами обитый ларь.

Здесь те же версты и сажени,

Здесь пуд с аршином не забыт,

В кругах таинственных решений

Торжественно вершится быт.

...брусчатник полоснут две фары,

Взревет мотор, и - тишина.

Века стоят здесь как амбары

Тумана, пороха, зерна.

А если встретишь человека,

То он спешит наверняка,

И уклоняется от века

Косым крылом дождевика

О чем горевать? Что недолог был праздник,

Что гости ушли, погалдев у крыльца,

И тропка теряется в чаще, и дразнит

Трехьярусным эхом лихого словца?

А ты не жлобись. Жили-были, певали

О поле, о доле тугой, невпротяг,

Что пили, что ели, красавчиком звали,

Попили, поели - прощай, шелудяк.

И все-таки мир - золотое колечко,

Крутнется и вспыхнет сквозь темный лесок

И поле, и жизнь, и тропа у крылечка

Вся в птицах!..

Авось, не в последний разок...

РОМАНС

Цвели на подоконнике

Герани у окна,

И пела в доме тоненько

Вечерняя струна.

Расписана, расчерчена

Вся жизнь моя была.

Струна твоя вечерняя

Меня с ума свела.

И было удивительно

Что ты живешь одна,

И жизнь была пронзительна,

Как тонкая струна.

И ночь была расколота,

И вновь была весна,

И вновь звенела молодо

Осенняя струна.

Но горьким воплем дальняя

Дорога позвала,

И сердце нам вокзальная

Струна разорвала.

...была гитара в домике,

Где ты жила одна...

И пела в сердце тоненько

Щемящая струна...

ПОЗДНЯЯ ЭЛЕГИЯ

Ты помнишь, мы брели с тобой над озером,

И смолкли вдруг: дымящейся горой

Слезился тополь, раненный бульдозером,

И остро пахло срезанной корой.

В лучах весенних сладко млела рощица,

А он - горчил, темно клонясь над ней.

Он болен был, и все же гнал два сросшихся,

Два спорящих побега от корней.

...о чем мы спорим, два родимых ворога?

Наш путь пропащей нежностью пророс.

Темны пути... и мы, побеги города,

Ветвясь и двуедино, и поврозь...

И верится - так дико! - облекут еще

Живые сны все то, что нас ожгло:

В счастливых грозах, в зарослях ликующих

Очнемся - а кругом светлым-светло...

Что такое стряслось? Что за новости в мире?

Что такое случилось со всеми подряд?

Перебранка в квартире, перебранка в эфире,

И тревога, тревога во всем, говорят.

Ну а я нынче утром впервые в оконце

После долгой болезни загляделся с тоской,

И весеннее солнце,

Весеннее солнце

Разливало по миру тепло и покой.

Тот же талый снежок с дымных кровель сочится,

Тот же свет в небесах, как и встарь, как и впредь.

Ничего не случится, ничего не случится,

Если только очнуться, и вдаль посмотреть...

Чего-то простого все просит душа.

Неясно чего, просто хочется ясного...

Ах, песня моя, что же ты несогласная

Со всем, что тебя обступает, дыша?

Он вымахнул вкривь, сумасшедший зажин,

Где черт возле доброго колоса вьется,

И все это путается и поется,

А после еще выдается за жизнь.

Уже не спасут ни слова, ни трава,

Угрюмо ворочающаяся под ними.

А нужно всего - только вздох, только имя,

И кровь запоет, и светла голова.

Я вспомню то имя, я слышал тот вздох,

Он облачком легким взошел в поднебесье,

По нем и тоскует высокая песня,

А песню пьянит завывающий мох.

Он дышит горячей низиной болот,

Непросто, туманно глядит исподлобья.

Но это не жизнь. Это только подобья,

Кривые подобья того, чем живет

Душа...

Несказанною далью дыша,

Простого и ясного просит душа.

В сиреневое небо, что вьюга намела,

Луна над перекрестком, прозрачная, взошла.

Стоит луна, большая, оголено плечо,

И в сердце, как бывало, как в детстве - горячо.