Предместье (Волшебные стихи - 3) - Вячеслав Киктенко

Киктенко Вячеслав

Предместье (Волшебные стихи - 3)

Вячеслав Киктенко

Предместье

"Только все неотступнее снится

Жизнь другая - моя не моя..."

Александр Блок. "Соловьиный сад".

...а что и вспомнишь - по весне,

Среди беседки, при луне,

Еще совсем нестарый

Стою себе с гитарой.

Не отворяет двор окон.

Зарос плющем ее балкон.

И слушает меня алкаш,

Один в ночи... и тот не наш.

Он будет, гад, благодарить.

Потом попросит закурить.

Потом попросит денег дать.

Потом чего-нибудь поддать...

А на дворе - весным-весна,

Над тополем - луным-луна,

И я, такой нестарый,

Стою себе с гитарой...

С котомкой грачей, весь в отрепьях

Завалится в город февраль

Бузить и орать на деревьях,

И врать, как безумный король.

Снежком, по-весеннему лживым,

Запахнет и воздух сырой,

И жар, запыхтевший по жилам

Под мокрой и слабой корой,

Весь кратер туманного цирка,

Где старый насмешник и враль,

Культя, колченогая цифра,

Хромает по лужам февраль,

Хмелек распаляет в гуленах,

Вздувает стволы фонарей...

И - мечутся стайки влюбленных

От мыльных его пузырей!..

ВРЕМЯНКА

Крест-накрест дранкою закрещены,

Багряно в ночь сочатся трещины,

Пока в саду, с волненьем слаживая,

Я за бычком бычок усаживаю.

Ты там, внутри сейчас, так жертвенно

Созревшая, царишь торжественно,

Горишь, по-царски мне обещана,

И ягода горит как женщина.

Так зреют годы, яды, полночи.

Так ягоды звереют волчьи,

Так бьют их красные подфарники

В густые звездные кустарники,

И никуда уже не денешься...

На что ты, милая, надеешься?

...лицо откинешь побелевшее

И заскулишь... какого лешего?

Скулишь, скулишь - не я, не я была...

Шалишь, - была! Какого дьявола

Теперь страшиться, стыть во мраке нам,

Когда уже мирам, их раковинам,

Цикадам их, радарам выдана

Времянка со сквозящей ветхостью

До дна, до выдоха, до выстона...

Она уже запахла вечностью.

Косматые, пьяные тучи

Одна исчезают в одной,

И звезды уже неминучи

В бурьяне руины ночной.

В глухом и постылом селеньи

Ты выйдешь одна на крыльцо,

На ветхие сядешь ступени,

И звезды ударят в лицо.

Тяжелая, черная карта,

Рулон в изумрудных камнях.

Мой город, мой каменный карлик

В наваленных тонет огнях.

И мысли мои замирают

В твоих, от которых я пьян...

...и звезды уже раздирают

Меж двух одиночеств бурьян.

На улицах осенне, нелегко,

Там лужи подморожены зеркально,

Там залегли планеты глубоко...

Миры стоят прозрачно, вертикально.

Там по столбам холодного огня

Проходит студенистое мерцанье,

И цепенеет в сердце у меня

Моих догадок - Кем-то - созерцанье:

А что как осень только лишь предлог

Так обнажить дрожащее сиротство

И сырость мира, чтобы ты не мог

Вновь прирасти к стволу единородства,

К родству со всем, чем жизнь людей права,

Что и кренит миры сырых догадок

И рушит их?..

Но как горит листва!

Как сух дымок!

Как чай вечерний сладок!..

Но как грустна провинция земли

В томительном, сиротском предстоянье,

Не Место, а предместье,

Где в бурьяне

Мы огоньки туманные зажгли!..

Вот и все. Вот и осень. И вроде б

Самый срок отступить в тишину...

Триста ангелов солнце воротят

Говорили порой в старину.

Год на склоне. Костры-невидимки

Жгут золою осенний покров.

Триста ангелов канули в дымке

Затмевающих дали костров.

Опустело свистящее небо,

Успокоилось поле в стогах,

Океаны тревожного хлеба

Улеглись в золотых берегах.

И нисколько б ни жаль в захолустьи,

От души нагрустившись, унять

Поздний жар истлевающей грусти,

Да причины никак не понять.

Не пойму, что за тихая сила

Протянула сквозным огоньком?

Паутинкой легко просквозила,

И оставила горечь с дымком.

Горек поздний дымок лихолетья.

Триста ангелов дверь отворят.

Вот и все... и царит полусветье,

Как порою еще говорят.

Как ты там, в деревне зимней,

В теплом доме у пруда?

Свет окошка темно-синий.

Невысокая звезда.

Точит печка, прячет печка

За решеткой клык огня.

Пес вздыхает у крылечка,

Цепью жалобно звеня.

Как тебя там окружило

Захолустною тоской,

Каково тебе с чужими,

Непривычной, городской?

Там косматые несутся

Тучи в грозной вышине,

Разъяряются, грызутся,

Не дают светить луне.

Там скрипуч, старинной кладки,

Горько жалуется дом.

Ты садишься за тетрадки,

Плечи кутаешь платком,

Лампу, ярый огонечек

Приглушаешь на столе,

И одна, до самой ночи,

Отражаешься в стекле.

...пряность легкого угара,

Говорок полухмельной,

И хозяйкина гитара

Раздается за стеной.

По домам детишки учат

У морозного окна:

"Мчатся тучи, вьются тучи,

Невидимкою луна..."

ДВЕ ГИТАРЫ

Две гитаpы на Руси,

Две гитаpы, две гитаpы...

Подымись, заголоси

Таpы-баpы-pастабаpы

Темная, цыганская...

А дpугая - pусская,

Лебединая.

Ее гоpло - узкое,

Ее шея - длинная,

И высок-высок

Обpывающийся голосок...

А цыганская гитаpа

Два пpитопа, тpи удаpа,

Плясовита, бесновата,

Басовита, басаната,

Покачнет, отчается!..

Не душа под яpкой блузкой,

Волчий вой pавнины pусской

Под луной качается.

Две гитаpы на Руси,

Две подpужки, две сестpицы,

У одной - взгpустнуть спpоси,

У дpугой - возвеселиться,

Только знай не обноси,

Чтоб обеим - полны чаpы!

Две гитаpы на Руси,

Две гитаpы, две гитаpы...

...и думал - встану, отворю калитку,

Пойдешь по улице, а я тебя окликну,

И заведешь шутливую беседу,

И забредешь к веселому соседу,

А там и ночь, глядишь, не заскучаем,

А утречком опомнимся за чаем,

С улыбкой подержу тебя за плечи

И уклонюсь от следующей встречи...

Как вышло, что сама налила чашку,

Пила, молчала, гладила рубашку,

Качала дочь, взаймы просила соды...

Опомнились - и чай простыл, и годы

Прошли, и у калитки - расставанье,

Плаща на плечи с грустью одеванье,

И я твои удерживаю плечи,

Я что-то говорю, моля о встрече!..

Что упало, не пpопало,

Что пpопил, то и пpистало

К делу. И наобоpот...

- "Вам баpыня пpислала..."

Говоpили у воpот.

А на лесенке, волнуясь,

Деpнул ленточку льняную

И запахло, как слеза,

Две жемчужины лежали,

Целовались, и деpжали

В чеpном баpхате глаза.

Тут как стало сеpдце злое,

Тут как двинулось былое,

Засквозило в зеpкала,

Чеpно с белым помешалось...

И остаться не pешалась,

И отказу не дала...

Чеpта ль вспомнила - пpишла!

За всеядность тоже платят.

Две доpожки - на полати

И в палаты... не беда!

Только пpаздновать победу

(Эка, стpанное занятье)

Пpиглашеньями к обеду,

Подаяньями на платье,

(Да победу ли? Победу?..)

Не поехал никуда.

Долго в комнате валялся.

То прощал, то ухмылялся.

Взглядывал за поворот.

А и пользы было мало:

Пьянь под окнами зевала.

Да белело покрывало

Чье-то... в дымке... у ворот...

Кошачий след провьется тонко

В изгибе ветра сквозь листву,

И крона загудит, и сонно

Повалят листья на траву.

Привстанет лист на гнутой лапке,

Прикроет грудь сухим щитком

Маркиз тщедушный в рваной шляпке,

Но с перышком и завитком,

Поднимет ропот и движенье,

Привстанут листья там и тут,

И верное самоброженье

Сраженью все же предпочтут,

И с головой уйдут в рутину...

А время тихо потечет,

И золотую паутину

К раскрытым окнам повлечет...

Туманный знак, залог свидания.

Туман и тина в озерце.

И отражение, столь давнее,

Что только дымка на лице.

Неистребимость ожидания

Чего-то главного в конце.

Какой-то значимости веянье...

Но почему, но почему?

Откуда это самомнение,

И кем обещано, кому?

Бенгальского, конечно, хочется,

Громокипящего конца!

А если это все окончится

Лишь тем, что не окончится?

Ни смерти, ни конца, ни вечности,

А только продолженье той,

Дурной, как тина, бесконечности,

Вокруг себя перевитой?

О, если бы не отражение,

И не туманная вода,

А Нечто... - веянье, сквожение,

Изнеможение, свида...

И вновь вопрошающи

Коловращенья

Насквозь опыленных

Миров.

Все ярче соблазн.

Все темней похищенья

Капризных даров.

И снова сражения - нега и норов

Вторжения сквозь бахрому

Душистых рулонов,

Коварных затворов

В кровавую тьму!

Блаженно постанывая, ломовые

Прут к самым кромешным вратам

Пудовые пчелы,

погнувшие выи