ТУ-104 и другие - Юрий Скоп

— А по-моему, он смотрит не на тебя, а на меня, — рассудительно говорит Клавдия.

— Ерунда, — мечтательно заводит глаза Фаридка, — блондины любят черных. Предлагаю выпить за блондинов. И спорим, сейчас он подойдет и пригласит на танец меня.

Фарида демонстративно подливает нам всем вино, смотрит в сторону столика парней и громко объявляет:

— За тех, кто в небе!

— Тише ты! — шипит на нее Клавдия.

Делать нечего. Отпиваем по глотку. Майка серьезно качает головой и охает:

— Бессовестная ты все-таки, Фаридка! Вот подожди, я Аркадию все расскажу...

— Давай, давай... все равно не поверит. Он же любит, а любовь, ты же сама говорила, — это когда все наоборот.

Кларнет улыбается снова, и по залу начинает скользить блюз. За окном мокрые неоны. За окном неуютно.

— Идет!..

Фаридка кокетливо поправляет пышную прическу.

— Разрешите?

Голос у парня приятный, низкий. Я поднимаю глаза от тарелки — парень смотрит на меня вопросительно и в то же время требовательно.

— Меня?

Кивок головы. Я чувствую, что начинаю краснеть. Идти или не идти? А сама встаю.

Черный выстрел взгляда Фаридки. Детское изумление на лице Майки. Крепкие широченные ладони на моей талии. Туго затянутый узел галстука. И на белой, очень свежей рубашке совсем новенькое пятнышко от вина. Пятнышко бордового цвета. Парень, видимо, очень сильный. И мне хорошо от ощущения этой скрытой силы. От понимания этого. Он намного выше меня, потому что узел его галстука на уровне моих глаз...

— Простите, откуда вы, девчата?

— Из... Лопатска.

— Вот здорово!

— Почему здорово?

Открытая улыбка. Ровный ряд зубов. Один с небольшой выщербинкой...

— Я тоже из Лопатска.

— Вот как?

— Почему «вот как»?

— А если бы я сказала, что мы из Владивостока, вы бы тоже оттуда...

— Ну, это крошки!

— Какие крошки?

— Табачные. Я редко обманываю.

— Но все-таки обманываете?

— Да, мачеху...

Сейчас он должен спросить, как меня зовут.

— Дождь какой сегодня, правда?

...С ним легко танцевать. Девушка улыбается в кларнет. Это она так мундштук держит...

— А в Лопатске дождь еще не скоро... Как там, холодно?

— Нет. Мы улетали в оттепель.

— Так... Когда вы назад?

...Мы же опаздываем. Ночью вылет. Надо ехать в порт.

Музыка обрывается.

— Ночью. Мы уже уходим.

Парень вежливо провожает меня до столика.

— Девчата, можно вас до порта?.. Всех?..

— Карета подана? — язвит Фаридка.

— Одну минутку, сударыня...

Прыскает в ладошку Майка.

— Вы что, обиделись, девчонки? — Я смотрю на всех по очереди. Клавка пожимает плечами. Майка мотает головой. У Фаридки в глазах презрение.

— Могла бы и отказаться...

— Почему?

Фаридка молчит.

— Девочки, нам же ехать надо, — стараясь быть спокойной, говорю я.

— Мы уже рассчитались. Пошли. Кто он такой, Рита? — интересуется Клавдия.

— Не знаю. Говорит, из Лопатска.

На улице сырой ветер. Дождь перестал. Огни.

— Прошу вас, девчата!

Возле раскрытой дверцы такси стоит высокий незнакомец.

— Садитесь. Все влезем.

Фаридка первая подходит к машине, и парень подчеркнуто старательно подсаживает ее.

В коридорах гостиницы сонная тишина. Мы поднимаемся в свою комнату на цыпочках, чтобы не разбудить дежурную. Нам повезло. Нас никто не заметил. Засыпая, Майка сказала:

— У него необычное имя — Артем...

— Я его еще обязательно встречу, — сказала Фаридка.

В службе идет разбор полетов: еженедельное, одинаковое, заученное мероприятие. Отчитываются перед Алевтиной, нашей старшей бортпроводницей, девчонки:

— Вылетели рейсом 010. Самолет № 42347. Пассажиров было 63. Питание не сервировалось. Полет прошел без замечаний...

Этим летом я обязательно поеду на юг, просто так, безо всяких путевок, к морю, к кипарисам, к гулу разноцветного пляжа. Хочется помидоров, налитых пахучим соком, мягких, замшевых абрикосов, хочется солнца, коричневого южного солнца, синего соленого ветра, а тут сиди в службе, на занудном, бесконечном разборе. Майка припряталась за чью-то спину и читает очередной детектив. Фаридка поставила перед собой зеркальце.

Окна службы выходят к заснеженному аэропортовскому шоссе. С грохотом, длинным и сжатым, проносятся над ним реактивные.

— Соболь! Возможно, вас больше интересует улица? Соболь!..

Это меня Алевтина.

— А чем, собственно, я мешаю?

— Надо уважать, Соболь, своих подруг, и, кстати, почему вы сегодня явились на разбор не в форме?

Я встаю и вижу подмигивающий мне серый Майкин глаз.

— Отдала в химчистку, — это я вру, конечно: надоело таскать форму.

— Вы, Соболь, нарушаете элементарные правила Аэрофлота, — тянет Алевтина. Сейчас она наверняка сообщит мне, что — ...Аэрофлот, Соболь, организация полувоенная.

Мимо окон проходит пьяный, без шапки. Сосет лимон. Я тоже хочу лимона. С сахаром.

Я недолюбливаю Алевтину Андреевну. На ее оплывшем, бесцветном лице, в мелкой сетке морщинок — вечное страдание. Уголки губ опущены книзу, очки висят на продолговатом носу, и от этого Алевтина смотрит как-то исподлобья, тоже страдальчески. Говорят, она проработала в ГВФ чуть ли не тридцать лет.

— ...и форма в Аэрофлоте, Соболь, выдается бортпроводникам не для хранения ее в шкафу и...

На Алевтине форма сидит, как на недокачанном шаре. Если бы я не знала, кто она, и встретила Алевтину где-нибудь на рынке с кошелкой в руках, подумала бы обязательно: измучилась мамаша, дети не слушаются, муж непутевый...

— ...не для хождения в ней по ресторанам!

Что такое? Маленькие глазки Алевтины сверлят меня.

— Да-да. И не для хождения в ней по ресторанам, Соболь. После того как закончится разбор, а он сейчас закончится, вы, Котяткина и Абдрашитова пойдете со мной к командиру отряда. Можете сесть...

Задвигались, зашевелились, зашушукались девчонки. Все смотрят на меня.

Вижу, как что-то быстро-быстро пишет на листке Фаридка. Понимаю, это мне записка. Сейчас она передаст ее...

— ...на этом разбор считаю законченным. Прошу всех узнать план.

Девчонки окружили меня.

— Что случилось?

— Ритка, за что вас?

— Где это было?

Галка Ветлугина, высокая крашеная блондинка, наш комсорг, жарко шепчет мне в ухо:

— Не бойся... Командир новый...

Вокруг Майки и Фаридки тоже толпятся. Нет, не зря было мне так неспокойно. Предчувствие не обмануло. Что же мы будем говорить командиру? Хотя сначала надо узнать, что он знает.

— Фарида! Иди-ка сюда! — кричу я.

Фаридка выдирается из окружения, но голос Алевтины останавливает ее:

— Абдрашитова! Соболь! Котяткина! Я жду вас.

У дверей Алевтина останавливается.

— Всем остальным не расходиться. Через десять минут придет лектор. Будет лекция на тему «О дружбе, любви и товариществе». Ветлугина, вы отвечаете за порядок в службе.

Узкий, тускловатый коридор штаба завешан стенгазетами, графиками, плакатами. Заходят и выходят из кабинетов летчики. Накурено. Алевтина вкатывается в дверь, на которой висит табличка «Командир отряда», и, постучав по мягкой обивке следующей двери, исчезает.

В приемной стучит на пишущей машинке секретарша Люська. Она знает нас давно, но по дурной своей манере не здоровается. В Люське ничего нет красивого: короткие прямые волосы, бледненькое личико с подведенными карандашом глазами, худенькие плечи, обтянутые синим свитером. Люська плоская, как стенгазета, — за что только любит ее Милетин, самый лучший летчик в отряде?

Люська постреливает на нас глазками и загадочно кривит щечку.

Я слышу, как тихо говорит мне Фаридка:

— Может, из-за зайца? Скажем, что не было такого, ладно?

Я киваю. В двери появляется голова Алевтины.

— Абдрашитова, зайдите.

Вот еще что!.. Не всех сразу, а по одной. Майка присела на кончик стула и беспомощно смотрит на меня. Она боится. В окно приемной виден кусочек летного поля, но его загораживает косо срезанный хвост грузового «Ана». Люська стучит на машинке короткими очередями. У нее самый модный маникюр — сиреневый.

— Майка, Кирилл сегодня к нам придет?

— Придет... вечером...

— Ты не волнуйся, Майка. Все будет хорошо. Я одну примету знаю...

Майка старательно улыбается.

Появляется Фаридка. Даже сквозь смуглость проступили красные пятна. Она кривит губы и машет небрежно рукой: все, мол, ерунда.

— Заходите. Вдвоем.

И когда я подхожу к двери, меня вдруг охватывает противное волнение. Рывком открываю дверь и... глаза в глаза... с Филипповым.

Кто придумал эти дурацкие слова: «Женщина должна быть сильной»?

— Здравствуйте...

— Вы садитесь.

Это голос Алевтины.

— Давайте знакомиться. Филиппов.

МАЙКА. Котяткина.

Пауза. Затягивается.

АЛЕВТИНА. Ее фамилия Соболь.

ФИЛИППОВ. Очень приятно. Вы, Котяткина, догадываетесь, для чего вас вызвали?

МАЙКА. Я не догадываюсь...

АЛЕВТИНА. Догадывается, догадывается. Нечего притворяться. Расскажите, что вы делали в Москве.