Жатва (сборник) - Ирина Лазаренко

Дочь недоверчиво смотрела на появляющиеся из-под пера буквы.

– Папа, что ты делаешь?

Адыр сердито подул на бумагу. Это была плохая бумага, тонкая и серая, и дубовые чернила немного расплывались на ней.

– Пытаюсь спасти Сливку, ясочка. Суккубы, если мне верно сказали, имеют какие-то особые отношения с негодяями-эльфами. Если «слаб» – это «слабость», то рогатые твари оставят в покое наших мужиков. А эльфы… Быть может, им попросту нужна твердая рука, и тогда они окажутся не совсем пропащими и беспутными, а? Вдруг этот каталожник – не такой уж болван? Ведь у другомирцев тоже есть свои порядки, и нам, чтобы выжить, нужно понять, как выживают они?

Староста снова подул на бумагу и добавил:

– Быть может, люди и впрямь смогут ужиться с другомирцами, если изучат этих тварей и научатся правильно их совмещать. Во всяком разе, такого делать еще никто не пытался, а ничего иного я придумать не могу, – староста помолчал и неохотно добавил, – а может быть, мы не сможем ужиться, но сумеем дотянуть до того дня, когда отыщется способ отвадить нелюдей миром. А может быть, «слаб» – никакая не «слабость», и тогда все станет еще хуже. Не знаю, ясочка, что я сейчас делаю: строю между нами мост, ускоряю нашу погибель или попросту выгадываю время для деревни. Но попробовать нужно, как считаешь? Что нам еще остается?

Адыр с прищуром оглядел серую бумагу с подсохшими чернилами и решительно вывел на ней свою подпись.

Месяц Зерна деревня Сливка провожала шумно: позади славные и трудные летние месяцы, урожай собран, можно разрешить себе два дня празднеств перед неспешной подготовкой к зиме.

Вытащили к дальнему колодцу столы, накрыли полотняными скатерками. Хозяйки потащили снедь: пироги с яблоками и грибами, мясные кулебяки, квашеную капусту, соленые арбузы. Потянулись мужики с наливкой, квасом и жутким сливковым самогоном, после которого голова вроде бы все понимает, а куда несут ноги – одним богам ведомо.

Адыр, преследуемый по пятам двумя каталожниками и одной несказанно настырной бабой из соседней деревни, безуспешно пытался отдавать подопечным последние указания.

Никто никого не слушал, все бурлило и шумело, под ногами путались вопящие дети и чьи-то куры.

Понемногу люди успокаивались, рассаживались. Адыр тоже пятился к столу, хотя было понятно, что гости не отстанут от него и во время гуляния.

– Все ж таки зря мы никого их не позвали, – беспокоился дед Вась и оглядывался на Новую. Там, вдали, мельтешили на огородиках нелюди: одни – стройные, в цветастых нарядах, другие – плечистые, длинноухие. – Нехорошо получается, не по-соседски!

Жена деда, расставляющая на столе последние плошки, погрозила ему кулаком.

– Тю! – кузнецова невестка уперла полные руки в бока. – Так ты сбегай дед, позови! Сарай-то мой во, недалечко, вилы еще неубратые стоят – зови-зови!

Взопревший Адыр, стряхнув с рукава каталожника, упал наконец на лавку, подхватил протянутую зятем кружку с наливкой. Оглядел рассевшихся вокруг довольных односельчан, уставленный снедью стол, глубоко вдохнул вкусный воздух с осенней прохладцей и провозгласил:

– Ну что – за тех, кто продержится!

Рывок № 132

Ночью ко мне пришел ёж в зелёном шёлковом кимоно. Через прорези на его спине были выпростаны полупрозрачные стрекозиные крылышки.

– Гм, – оценил я и сел в постели.

Животное не обратило на меня никакого внимания. Деловито потопотало к холодильнику, ловко открыло дверцу. Изучающе оглядело полки, отхлебнуло наперченного компота.

Я вытек из постели и осторожно подобрался поближе. Ёж сердито фыркнул и наморщил нос. При падающем из комнаты свете его тень на темных холодильничных полках походила на птичью.

– Поговори со мной, – потребовал я и уселся на пол.

– Фр, – издевательски рокотнул ёжик, показал мне язык и помахал крыльями.

– Погода нелетная, – согласился я. – Хотя – какая разница? Даже при попутном ветре нам с тобой с этой станции не выбраться.

Ёж неловко плюхнулся на попу и уставился на меня круглыми вишнёвыми глазками. Я осторожно потрогал ежиное крылышко. Животное ощерилось и запустило в меня шариком арбузного мороженого.

– Эй, горячо! – я отбросил пышущий комок мороженого в угол, и он тихо зашипел, остывая. – Всё здесь с ног на голову. Проклятые экспериментаторы. Зачем я согласился, не знаешь?

Ёж перебрал лапками и подвигал крыльями, расправляя кимоно. Я легонько пнул холодильник, и тот послушно окрасился в канареечный цвет.

– Шаблонность мышления. Креативщики фиговы. Сами бы грызли свой сметанный чай! Сами бы пели колыбельные зубной щетке, чтоб она позволила взять себя в руки! По средам она, видишь ли, предпочитает хорей, а в остальные дни сдается только на ямб. И ни единой живой души на всем острове. Кроме вас, уродцев.

Зато с мертвыми душами никаких проблем. И вот-вот станет на одну больше.

Ежик снова фыркнул, презрительно оглядел меня и поднялся. Быстро перебирая лапками, потрусил к открытому окну. Крылья развернулись и нетерпеливо затрепетали.

– Вот и ты тоже. Все вы уходите. Вы получаетесь такими разными, но всё равно все вы одинаковые. Жрёте мою еду, делаете важные морды и молчите. Молчите, тв-вари! И растворяетесь в ночи. А я потом нахожу ваши хладные тушки на пляже. А дальше-то что?

На самом деле я знал, что дальше. Рано или поздно я одичаю окончательно и без всякого там нешаблонного подхода удавлюсь в подвале. Как те трое до меня.

Потому как эти сволочи-экспериментаторы изучали тут никакую не шаблонность мышления. Одиночество их интересовало, вот что. Одиночество и скорость срыва крыши в нестандартных условиях.

А может быть, всё вместе. А может, они считали, что одиночество стимулирует изобретательность и открывает какие-нибудь особые чакры, ответственные за нестандартный подход. Кто их разберет, гадов бездушных.

Ёж деловито поправил кимоно, понюхал золотистый воздух и степенно вылетел в ночь, медленно взмахивая лапками. Крылья не шевелились, торчали колом, как антенны древних ящиковизоров.

Гребаная шаблонность мышления. Гребаная фантасмагория.

Я вытащил из чайника тетрадь и вырвал последнюю страницу. Скомканный лист полетел в угол и зарделся от соприкосновения с неостывшим мороженым.

– Ладно. Ёж у нас создался из горсти иголок, кубика сыра и клубочка рябины. Зеленой. С кимоно всё ясно, а крылья у него откуда? Вот же пропасть!

Я рассовал по карманам что подвернулось и сделал запись в тетради. Установка в углу мерзенько захихикала.

– Утихни, сволочь. Еще поглядим, кто будет ржать последним. Итак, проба сто тридцать третья: вермишель, патока, фарфоровая ложка и две виноградины неочищенные, в скорлупе.

Я затолкал всю эту дрянь в приемный кармашек, постоял рядом, ожидая нового хихиканья или еще какой реакции, но подлая техника притворялась послушной, тихонько гудела и не давала поводов отвесить ей пинка.

– То-то же, – буркнул я и отправился обратно в постель.

Дятла вам в уши, поганцы, не дождетесь вы моего вислого трупа в подвале. Рано или поздно я сделаю что-нибудь говорящее!

Дизлайк

Что-то с мужиком было не так, Стефан это с первого взгляда понял. Лощеный, холеный, в дорогущем костюме. Пышет уверенным спокойствием. Сияет, что-то предвкушая.

Вот какой из него «молодой перениматель опыта»? Да никакой. Обвел босса вокруг пальца, напросившись на экскурсию по свивке, вот и все. И ведь не вытолкать взашей – приказ пришел сверху. Оттуда всяко виднее, да и по шее прилетит незамедлительно, если что.

– Так почему нынче все равняются на эту вашу свивку? – живо спросил гость, пока они шли по длинному коридору. Стефану отчего-то казалось, что этот солидный мужчина с трудом сдерживается, чтобы не запрыгать по анимированным сетям паутины на снежно-блестящем полу.

– Потому что мы стали самой крупной свивкой местной Паутинки всего за четыре месяца, – с гордостью ответил Стефан и принялся объяснять, понемногу оживляясь, – нам удалось правильно подобрать темы, близкие большинству пользователей Паутинки. А еще мы разработали системы эмоциональных вспышек для правильной подачи этих тем – понимаете, немного сантиментов здесь, капелька пафоса тут. Доля иронии, толика заигрывания с аудиторией… Словом, – сбиваясь на цитирование презентации «Наши достижения», затараторил Стефан, – теперь у наших проектов суммарно три миллиона подписчиков, и это мы еще не запустили мультиязычные версии! Наша прибыль по лайкам превысила показатели конкурирующих свивок уже в первые месяцы работы. В то же время количество дизлайков по всему спектру тематик ничтожно мало в процентном соотношении…

– Прибыль по лайкам, – повторил гость. Вид у него был восторженно-зачарованный.

Из какого же поднебесья прискакал этот темный конь? Неужели Отдел по рациональному использованию лайков? Стефан сглотнул.