Восьмидесятый градус - Елена Георгиевна Попова

может длиться до августа! Стала очень сильно надеяться на то, что нам удастся убраться отсюда в апреле. С ужасом обнаружила суицидальную мысль… В который раз стала вспоминать всё хорошее, что есть в жизни, хорошее, что есть тут. Прерывалась на воображаемые разговоры с коллегами, было очень страшно. Посмотрела на время – два часа ночи. Выключила будильник, лучше проспать завтрак, чем потом спать днём. Тем более кофе теперь есть в лаборатории.

Утром проснулась около одиннадцати. Вспомнила кадры из «Орландо», где он спал неделю – хотелось сделать так же, чтобы восстановиться. Встала, пошла на обед, после – в лабораторию за кофе и корреспонденцией. Как я была рада получить несколько писем, прекрасных, позитивных, утешительных, сочувственных… Чтение и написание ответов за кофе оказалось идеальным началом дня, хоть и поздним. Сделала первое действие из плана по спасению себя – написала начальнику моего отдела просьбу дать советы по взаимодействию с коллегами (он собирался сделать это на суше, но как-то мы это пропустили). Меня трясло, когда я отправляла столь странное сообщение, но потом стало легче, и до полдника я смогла поработать. В столовой разговор сам пошёл в сторону моих коллег-геологов, и тут я осуществила второй пункт спасительного плана – честно поделилась с людьми нашими проблемами с коммуникацией. Правда, получилось не совсем серьёзно – серьёзный разговор про это не для столовой, и над ситуацией смеялись, но хотя бы есть прецедент. Женщина-химик рассказала, что она уже была с этими людьми в одной экспедиции и научилась с ними взаимодействовать (в принципе, все за столом признавали, что мои коллеги не умеют общаться, – я почувствовала облегчение). Жалею, что не спросила сразу, что надо делать. В то же время – разговор как раз и начался с того, что ни я, ни она не можем заставить их унести лишний микроскоп из химической лаборатории на пару этажей ниже. То есть она если и может до них достучаться, то не всегда… И всё же мне стало ещё легче, хоть и опять трясло. Заинтересовало и порадовало, что биолог за соседним столом, кажется, внимала нашим разговорам – она мне кажется очень адекватной. В общем, ещё есть пространство для действий, ситуация не должна быть безвыходной. Противно, однако, думать, что я сейчас на войне. Ещё боюсь перспективы войти в позицию жертвы или беспомощной заложницы двух сумасшедших и там и остаться до конца экспедиции.

Вечером. Посмотрела «Чужого». Удивительно, сейчас очень легко привязываю весь контент к моему текущему положению. Во-первых, там тоже люди на корабле. Их ещё меньше, и положение более изолированное от всего… Вот там точно нельзя подбирать людей наугад. Во-вторых, я увидела простой посыл – что отчаиваться никогда не стоит (не знаю, что там в следующих частях, смотреть не буду). Наверное, я и ожидала, что фильм будет в таком духе, поэтому его выбрала сейчас. Думаю о том, что моя сестра бы, например, решила, что это какая-то магия, или чудо, или судьба, что случайный фильм попался так в тему.

После собрания пошла к начальнику просить трек дрейфа – мой записался с пробелами. Там был и зам, который любит странно шутить в мой адрес. Сначала он обвинял меня в трате трафика (из-за этого нам отключили почту на два дня), потом в том, что я беру швабру и не возвращаю на место (да, у нас сейчас пропадают швабры, такая проблема на борту). Потом был такой разговор:

Зам: Ты ведёшь дневник?

Я: Что?

З.: Ты ведёшь дневник?

Я: Да, я веду дневник. У меня несколько дневников.

З.: Это типа разным людям?

Я: Да

Он: У нас есть толстые тетрадки, если что.

Начальник: Да сейчас все в цифровом виде ведут…

Я: У меня один аналоговый, остальные цифровые.

З.: И про что ты там пишешь? Про кого?

Я: Про своих коллег-геологов, про то, как с ними сложно общаться и какие они страшные.

З.: А про начальников пишешь?

Я: Нет, пока нечего.

(Забираю флешку с треком и ухожу.)

На фоне малого количества общения и этот разговор ничего. Я рада тому, что была абсолютно искренней (хоть от меня и ожидали, наверное, шуток в ответ). И сейчас вот написала в «дневнике» про «начальников» – вы довольны там? Вот так вдруг сбылась моя мечта сообщить о трудностях в коммуникации с коллегами ещё каким-то важным дядькам в надежде что-то изменить. Это было спонтанно и в форме шутки, но, надеюсь, что информация попала им в головы. Такое ощущение, что сейчас все разговоры будут сводиться к этому. Быстрее бы это время закончилось.

Продолжаю каждый день фотографировать вид из окна и цветок. Из окна давно уже мало что видно – в качку окно покрылось брызгами морской воды, и скоро она замёрзла на стекле, телефон даже не может сфокусироваться на том, что снаружи. Видно, наверное, общий тон – было синее, стало белое. Раньше я фотографировала с утра, теперь смысла нет – темно, снимаю вечером около одиннадцати. Интересно, стоит ли продолжать, когда будет полярная ночь. Сейчас поняла – точно, да, ведь так я смогу отследить и возвращение солнца!

Много думаю про человека, который ждёт меня на суше, и это меня спасает, но никогда не пишу сюда – боюсь, если начну, то не остановлюсь, и превратится это всё в сплошные сопли.

9 Октября

Кажется, сегодня тот день, когда совсем закончились свежие овощи. В обед на второе был рис с водорослями и маринованная морковка. На вкус прекрасно, но я хотела зафиксировать этот день.

Сегодня, когда с утра шла в зал, видела голого мужчину в раздевалке. У наc достаточно простая архитектура пространства этой зоны – одна раздевалка ведёт и в сауну, и в зал. Интересно, что на время «женских часов» в сауне вход в спортзал осуществляется через другую дверь, неудобную, из обходного коридора. Значит, про то, что мы, женщины, свободно можем ходить в спортзал всё время через общую раздевалку, они не подумали? Теперь интересно, поднимет ли тот мужчина (или какой-то другой) этот вопрос на собрании? Иначе получится, что он был не против.

На полдник горький шоколад – прекрасно! На суше я часто пила кофе с шоколадками, лечилась этим от всего. Как давно это было… Иногда люди, отслужившие в армии, делят жизнь на гражданскую и армейскую (или там какой-то другой термин), отсидевшие – аналогично. Меня удивляло это – ведь часть жизни, проведённая ими в замкнутых условиях, так мала (как правило) по сравнению с жизнью на свободе, так зачем же это деление? Теперь сама так делаю – «на суше», видите ли… Некоторые люди не проводят на корабле ни минуты своей жизни и живут нормально. Да, думаю, экспедиция длиной в несколько месяцев неизбежно оставит след в жизни.

Выходила выносить мусор впервые за много дней – чтобы попасть в специальное помещение, нужно пройти мимо трапа. Так я вспомнила про существование Наружи – не была там уже очень давно, потому что живу в темноте. От корабля шли мощные потоки тёплого воздуха, поэтому я не сразу поняла, что вообще-то нахожусь на улице. На обратном пути я подошла ближе к ограждению (трап был поднят) и попыталась вглядеться в темноту; увидела немного – какие-то объекты, приготовленные к перевозке дальше в лагерь, но занесённые снегом, кабели на льду. Падал снег, косо от ветра, и блестел на свету от корабля. Было странно и в то же время как-то обыденно. Мы ведь живём на льдине: конечно, тут снег. Выходить на льдину сейчас запрещено из-за погоды. Впрочем, я бы и сама оттягивала удовольствие – надо растянуть её освоение надолго, это единственная доступная нам территория вне корабля.

Занялась микроскопом: почитала литературу, поменяла объективы под себя, впервые центрировала их сама, посчитала, чему равна цена деления при каждом увеличении, – и всё это за один вечер. Горжусь собой!

Мы быстро (для льдины – 2 узла) несёмся ровно туда, откуда пришли, об этом все говорят и смеются. Я обнаружила, что радуюсь этому –