Вся Агата Кристи в трех томах. Том 1. Весь Эркюль Пуаро - Агата Кристи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В таком случае, — заметил мистер Саттерсвейт, — возможно, хорошо, что к нам присоединится мисс Милрей и за обедом не окажутся тринадцать человек.
— Ну, если тебе так хочется, Толли, — великодушно разрешил сэр Чарлз, — можешь получить свое убийство, но с одним условием — чтобы я не был трупом.
И трое мужчин, смеясь, вошли в дом.
Глава 2
Инцидент перед обедом
Более всего на свете мистера Саттерсвейта интересовали люди — причем женщины гораздо сильнее, чем мужчины. И их он знал куда лучше, чем представителей мужского пола. В его собственном характере присутствовало женское начало, позволяющее глубже заглядывать в женскую душу. Но хотя женщины всегда доверяли ему, они никогда не воспринимали его всерьез. Иногда это обижало мистера Саттерсвейта. Он чувствовал себя человеком, стоящим в кулисах и наблюдающим за спектаклем, но никогда не играющим в нем. Однако, если говорить честно, функция наблюдателя его вполне устраивала.
Тем вечером, сидя в большой комнате, смежной с террасой и ловко декорированной современной фирмой в стиле корабельной каюты люкс, мистер Саттерсвейт в основном интересовался своеобразным зеленовато-бронзовым оттенком краски для волос, которую использовала Синтия Дейкрс. Он подозревал, что это последняя парижская новинка. Как выглядит миссис Дейкрс без ухищрений косметики, определить было невозможно. Это была высокая женщина с фигурой, идеально отвечающей требованиям момента. Ее шею и руки покрывал обычный в сельской местности летний загар, но был ли он естественным или искусственным, определению не поддавалось. Волосы были причесаны в новейшем стиле, доступном только лучшим лондонским парикмахерам. Выщипанные брови, подкрашенные ресницы, тонкий слой макияжа на лице, рот, обретший с помощью помады изгиб, отсутствующий от природы, — все это выглядело приложением к безупречному вечернему платью темно-синего цвета и на первый взгляд незамысловатого покроя (что отнюдь не соответствовало действительности), изготовленному из необычного материала — вроде бы тусклого, но словно озаряемого каким-то внутренним светом.
«Умная женщина, — подумал мистер Саттерсвейт. — Любопытно, какова она на самом деле?» На сей раз он имел в виду не тело, а душу.
Миссис Дейкрс говорила, слегка растягивая слова, согласно моде тех дней:
— Дорогая моя, это было невероятно. Я имею в виду, все бывает либо возможным, либо нет. Так вот, в данном случае последний вариант. Это было просто пронзительно!
Еще одно новомодное словечко — теперь все было «пронзительным».
Сэр Чарлз ловко смешивал коктейли, болтая с Энджелой Сатклифф — высокой, начинающей седеть женщиной с озорным ртом и красивыми глазами.
Дейкрс разговаривал с Бартоломью Стрейнджем.
— Всем известно: что-то не так со старым Лейдисборном. Вся конюшня это знает, — говорил он высоким, резким голосом.
Это был маленький рыжеволосый человечек с коротко подстриженными усами и бегающими глазками.
Рядом с мистером Саттерсвейтом сидела мисс Уиллс, чью пьесу «Одностороннее движение» называли одной из самых остроумных и смелых, какие только видел Лондон в последние несколько лет. Мисс Уиллс была высокой и худощавой, с как бы срезанным подбородком и небрежно завитыми светлыми волосами. На ней было пенсне и бесформенное платье из зеленого шифона.
— Я ездила на юг Франции, — говорила она высоким и невыразительным голосом. — Не могу сказать, что мне там понравилось. Я чувствовала себя не в своей тарелке. Но, конечно, для моей работы полезно видеть, что где происходит.
«Бедняжка, — думал мистер Саттерсвейт. — Успех оторвал ее от привычной обстановки — пансиона в Борнмуте[458], где ей самое место». Его часто удивляло несоответствие между произведениями и их авторами. Разве можно было обнаружить в мисс Уиллс хотя бы слабую искорку лощеного стиля пьес Энтони Астор? Внезапно мистер Саттерсвейт с беспокойством ощутил на себе оценивающий взгляд светло-голубых глаз под стеклами пенсне. Эти глаза показались ему весьма смышлеными. Казалось, будто мисс Уиллс старается запомнить его на всю жизнь.
Сэр Чарлз только что закончил разливать напитки.
— Позвольте предложить вам коктейль, — вскочил с места мистер Саттерсвейт.
Мисс Уиллс хихикнула:
— Не возражаю.
Дверь открылась, и Темпл доложила о прибытии леди Мэри Литтон-Гор, мистера и миссис Бэббингтон и мисс Литтон-Гор.
Мистер Саттерсвейт принес мисс Уиллс коктейль и подошел поближе к леди Мэри Литтон-Гор. Как уже говорилось, у него была слабость к титулам, а также к утонченным женщинам, каковой, несомненно, являлась леди Мэри.
В молодости, оставшись малообеспеченной вдовой с трехлетним ребенком, она переехала в Лумут и сняла маленький коттедж, где поселилась вместе с преданной служанкой. Леди Мэри была высокой, стройной, но выглядевшей старше своих пятидесяти пяти лет. Выражение ее лица казалось доброжелательным и несколько робким. Она обожала свою взрослую дочь, но слегка побаивалась ее.
Хермион Литтон-Гор, по какой-то неведомой причине обычно именуемая Эгг[459], мало походила на свою мать. Мистеру Саттерсвейту она казалась не слишком красивой, но, несомненно, привлекательной. И причина этой привлекательности, думал он, заключалась в переизбытке энергии. Эгг выглядела вдвое живее любого из присутствующих. Прямой взгляд ее серых глаз, локоны на затылке, упругие щеки, заразительный смех — все это словно воплощало мятежную юность, полную жизненных сил.
Эгг разговаривала с недавно пришедшим Оливером Мэндерсом.
— Не понимаю, почему плавание под парусом кажется тебе скучным. Раньше ты этим увлекался.
— Эгг, дорогая, все когда-то взрослеют, — отозвался он, приподняв брови и слегка растягивая слова.
Красивый парень, подумал мистер Саттерсвейт. На вид ему лет двадцать пять. Но в его красоте есть нечто иностранное, неанглийское…
За Оливером Мэндерсом наблюдал кое-кто еще — маленький человечек с яйцевидной головой и в высшей степени неанглийскими усами. Мистер Саттерсвейт уже успел напомнить о себе мсье Эркюлю Пуаро. Детектив прореагировал на это весьма любезно. Мистер Саттерсвейт подозревал, что бельгиец намеренно преувеличивает свои иностранные манеры. Его блестящие глазки, казалось, говорили: «Вы считаете меня шутом? Ожидаете, что я разыграю для вас комедию? Bien[460], я пойду навстречу вашим пожеланиям».
Но сейчас взгляд Эркюля Пуаро был серьезным и даже слегка печальным.
Преподобный Стивен Бэббингтон, пастор лумутского прихода, подошел к леди Мэри и мистеру Саттерсвейту. Это был мужчина лет шестидесяти, с поблекшими добрыми глазами и обезоруживающе застенчивыми манерами.
— Нам очень повезло,