Багряный песок - Ана Адари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Как ты можешь! - А что из сказанного мной неправда? Вы не были любовниками, пока империей правил Малый Совет? Ты больше не можешь иметь детей? Решила, наконец, остановиться. Лично мне вполне хватает Исмира. Поверь, мне не доставляет удовольствия убивать сводных братьев, но куда деваться?
- Но я ваша мать, не могу этого допустить! Я вас обоих родила! И вы мне оба дороги! Неужто ты казнишь Исмира так же, как казнил Шамира?!
- Да. Как только Эсмира родит.
- Но за что?!
- Потому что если я его не убью, то он убьет меня.
- Я готова поручиться, что Исмир этого не сделает!
- Поручиться?!
Раф резко встал и отцепил от себя материнские руки.
- Ты ничего не сделала, когда меня приговорили к ссылке в Пустыню Забвения! Не смогла или не захотела, мне без разницы. Скорее не смогла, но это случилось: ты фактически отдала Исмиру мой трон! Ты готова была похоронить меня заживо! Договорилась с Шамиром! Продала меня, лишь бы остаться у власти! Что стоят твои слова, мама? Поручиться! Это просто твоя страховка: запасной принц. Иначе что тебя ждет? Тебя все ненавидят, ты безродная. Даже мой отец от тебя отвернулся. Халларды, Закатекасы, аль Хали, не говоря уже о северянах. Все они мечтают вышвырнуть тебя из Игниса. И забыть о тебе навсегда. Поручиться! Ты никто. Живешь в чужом дворце, отданном тебе моей монаршей милостью. А ведь это дворец Тадрартов. И все это помнят. Только ты, похоже, забыла.
- Когда ты стал таким жестоким… - простонала Олола.
- Меня научила этому ты. Я твой сын, я это признаЮ. Безродный сир Бауэр. Во мне императорской крови не бог весть сколько. Какие-то капли. А вот рабской – ровно половина. И я всю жизнь с этим борюсь. Ходить с высоко поднятой головой, никому не кланяться. Как только я дам слабину – меня сожрут. Мне ясно дали это понять. Первый - Исмир. Который наполовину аль Хали. Вот уж у кого поучиться жестокости, так это у вечных. Нет, такой соперник мне не нужен. И он умрет. Я даже эшафот не велел разбирать. И палач ждет. А народ приохотился к казням сьоров. Я хочу быть хорошим императором. Хотите зрелищ – получите.
- Раф, умоляю…
- Нет, - отрезал он.
Теперь Олола рыдала искренне. Фортуна окончательно повернулась к бывшей сирре для особых поручений спиной. Вдовствующая императрица осознала всю шаткость своего положения, к тому же теряла всех, кто был ей дорог. Старший сын отвернулся, возлюбленный бросил. Теперь и младшего хотят отнять. Если император не изменит своего решения, то Исмиру осталось жить считанные луны.
- Но что если родовое проклятие существует? – уцепилась она за соломинку.
- А ты что, знаешь, как его снять? – с усмешкой спросил Раф.
- Я клянусь, что найду способ. Что будет, если у тебя родится дочь?
- Попробую сделать сына, - пошутил он.
Олола встала, вытирая слезы. Ее шатало, силы были на исходе. Непреклонность старшего сына убивала.
- Мой император, - она попыталась сделать реверанс. Но получилось скверно.
- Прощай, мама. Надеюсь, твои визиты ко мне с этого момента прекратятся.
Рафаэл Тадрарт тоже не умел читать будущее. Потому что пришло время, когда и он стал хвататься за соломинку.
Через три луны после разговора Рафа со вдовствующей императрицей его жена Эсмира родила дочь.
Император ничем не дал понять, что он разочарован. Улыбался, щедро одарил супругу, устроил во дворце прием, где публично объявил, как он счастлив стать отцом. Слова «снова» при этом не прозвучало. О Лейтоне словно забыли.
На приеме к всеобщему удовольствию присутствовал принц Исмир. За которым остался титул Наследника Императорского Дома. У Исмира было много сторонников среди сьоров, ведь он звался аль Хали и придерживался старых традиций. В то время как Раф безжалостно ломал этот прежний уклад.
Маленькую принцессу назвали в честь правителя: Рафаэлией. В Игнисе устроили грандиозный праздник. Но по столице, а потом и по всем имперским анклавам пошел гулять слух:
- Род Тадрартов проклят… Императору не дождаться наследника… Сьоры прокляли бастарда… Они точно маги… Черные… Тадрартов скоро не останется…
Слухи множились, роились и превращались в огромную тучу надоедливых насекомых, которые жалили больно. От них нельзя было скрыться даже за неприступными стенами золотого дворца.
И тогда Раф сам пошел к матери.
Глава 14
Прошло три солнца…
Гота безучастно смотрела в окно. С тех пор как умер Линар, она будто окаменела. Гнала все мысли прочь и одной лишь силой воли пыталась блокировать воспоминания о своей прежней жизни.
