Президентский полк - Феликс Меркулов

— Следует ли из ваших слов, что майор Гольцов нашел Мусу? — спросил куратор.

— Да, — подтвердил Полонский.

— Он арестован?

— Еще нет. Все документы об его идентификации подготовлены и отправлены майору Гольцову. Он ознакомит с ними коллег из австрийского бюро Интерпола. Решение об аресте должны принимать они. Они его примут. У них есть все законные основания.

— Уже легче, — прокомментировал куратор. — Передайте майору Гольцову: с арестом Мусы не тянуть.

— Это не решает проблемы, — возразил Полонский. — Вместо Мусы может появиться кто-то другой. Чеченцы не откажутся от сделки так просто. Есть другой путь. Прошу выслушать меня и не отвергать идею с порога.

— Слушаем.

— Все поступки профессора Русланова характеризуют его в высшей степени положительно. Он по собственной инициативе и с большим риском для себя и своей семьи блокировал закупку «стингеров». Он был готов сотрудничать с нами. И если бы не специфические методы подполковника Литвинова, проблема, возможно, уже была бы решена. Он помог майору Гольцову найти Мусу, при этом тоже рискуя собой. Я не знаю, блефовал ли он, предлагая французским легионерам контракт, но он помог нам вскрыть сеть чеченской агентуры в Москве. Майор Гольцов передал мне его предложение: он будет с нами сотрудничать, если мы разрешим его жене, сыну и тестю вылететь в Вену.

— Вот как? — удивился начальник РУБОПа. — Неслабое предложение. Выходит, он знает, где скрывается его семья?

— Выходит, знает. Предвижу возражения, — продолжал Полонский. — Мы и сами можем найти семью Русланова, поскольку из его слов ясно, что она в России. Но неизвестно, кто найдет ее раньше — мы или чеченцы. И есть фактор времени: президент дал нам на решение проблемы всего трое суток.

— В чем будет заключаться его сотрудничество с нами? — спросил куратор.

— Конкретного разговора об этом не было. Могу только предполагать. Профессор Русланов не хочет, чтобы Чечня превратилась в бойню. В то же время понимает, что чеченцы не оставят его в покое, пока он контролирует эти сорок два миллиона долларов. Может быть, он переведет эти деньги на депозитный счет российской Генпрокуратуры. Может быть, распорядится ими как-то иначе. Для нас важно, что проблема будет снята. И очень быстро. Практически это может быть уже завтра.

— Есть над чем подумать! — заметил куратор.

— Разрешите? — спросил подполковник Литвинов, скромно сидевший в дальнем углу кабинета.

— Ваше мнение, подполковник, нам известно, — усмехнулся куратор.

— И все-таки разрешите сказать.

— Ну говорите.

— Когда мы начали искать семью профессора Русланова, мы взяли очень узкий круг родственников и знакомых. Потом я понял, что этот метод неправильный. Мы затребовали сводки обо всех происшествиях за последнее время в Москве и в Московской области, включая случаи хулиганства и ДТП. Смотрели, не высветится ли женщина с ребенком. Жена Русланова и его сын.

— Высветилась?

— Нет. Но высветилось другое. Примерно неделю назад участковому Внуковского района сообщили о группе геодезистов, которые производят работы в районе садово-огородных участков. Владельцы обеспокоились: не затевается ли какое-нибудь строительство, из-за которого могут снести их дачки. Участковый приехал к геодезистам. Они жили в строительном вагончике. Документы у всех были в полном порядке, задание произвести съемку выдано в мэрии Московской области. Участковый обратил внимание на странный инструмент в их оборудовании. Это был лазерный дальномер. Участковый раньше служил в войсках ПВО и знал, что это такое. Сначала он не придал этому значения, а потом задумался. В мэрии ему сказали, что никаких геодезистов для съемок во Внукове они не нанимали. На следующий день он взял милицейский наряд и поехал к геодезистам. Вагончик оказался пустым, все исчезли.

— Не нужно подробностей, подполковник, — прервал куратор. — К чему вы ведете?

— Съемки липовые геодезисты вели километрах в пяти от взлетной полосы Внуковского аэропорта. Я запросил все райотделы, где есть аэродромы. Участковые из Шереметьева и Домодедова доложили, что в их районах тоже работали геодезисты. И тоже в некотором удалении от взлетных полос. Диспетчера дали мне информацию: высота самолетов на этом расстоянии примерно полтора километра, скорость — около четырехсот километров в час. И если в этих точках поставить человека со «стингером»…

Участники совещания переглянулись. В кабинете повисла тяжелая тишина.

— Я почему об этом подумал? — продолжал Литвинов. — У меня из головы все время не выходило: пятьсот двадцать пять «стингеров» — многовато для Чечни. Вот и подумал: а все ли «стингеры» пойдут в Чечню?

— Вы хотите сказать, подполковник, что липовые геодезисты готовили площадки для атаки «стингерами» пассажирских самолетов? — уточнил куратор.

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант. Не исключено.

— Какой вывод вы из этого делаете?

— Нужно согласиться на предложение профессора Русланова.

— И это говорите вы?

— Да. Сначала я очень на него разозлился. А потом подумал: он же не посадил нас. А мог. Мы неправильно оценили объект. И потому неправильно работали с ним. Нас сбило то, что он чеченец.

— Это сбивало не только вас, — заметил начальник ГУБОП.

— Неужели и вас? — не без иронии поинтересовался экономист из ГУБЭП.

— А вас — нет? — огрызнулся рубоповец. — С чем вы явились в фирму Русланова? Найти компромат. Вас и послали.

— О чем мы спорим? — не выдержал Полонский, почувствовав, что разговор уходит от главной темы. — Правильно ли видеть во всех чеченцах врагов? Вы полагаете, тут есть о чем спорить? Перед нами конкретный вопрос: принять или не принять предложение профессора Русланова. Я — за. Подполковник Литвинов — за. Если есть другие мнения, следует их выслушать. Я не хотел бы услышать только одного предложения: сообщить Русланову, что мы принимаем его условия, а в аэропорту его семью задержать.

— Владимир Сергеевич, за кого вы нас принимаете? — оскорбился куратор.

— Я принимаю всех нас за тех, кто мы есть. В каждом из нас два человека: человек и чиновник. Главная задача чиновника — решить проблему, ничем не рискуя. Почему я об этом заговорил? Потому что эта мысль мне и самому приходила в голову. Некоторое время я вполне серьезно ее обдумывал. Я не стыжусь в этом признаться. Только потом понял, насколько чудовищна эта мысль.

— Что скажет разведка? — обратился куратор к представителям ГРУ и СВР.

— Операция без подстраховки. По всем правилам, ее следует запретить, — ответил гэрэушник. — Но я в чем-то согласен с генерал-майором Полонским. Не слишком ли глубоко засел в каждом из нас чиновник?

— Насколько я понял, ваш сотрудник майор Гольцов сейчас в Вене, — обратился к Полонскому представитель Службы внешней разведки. — Он контролирует ситуацию? Если полностью — вопросов нет. А если не полностью…

— То мы отправим в Вену генерал-майора Полонского, — закончил его фразу куратор. — Он человек опытный, на месте сориентируется. Согласны, Владимир Сергеевич?

— Я сам хотел это предложить.

— Значит, решено. Даем добро. Спасибо, товарищи, все свободны.

Возле черной интерполовской «Волги» Полонского догнал подполковник Литвинов:

— Извините, товарищ генерал-майор. Не хотел говорить при всех, но вам скажу. Зря вы задробили эту идею. Богатая идея. Я сам хотел ее предложить, но вы меня опередили. И так обставили, что заткнули мне рот.

— Вы это серьезно? — спросил Полонский.

— А что? Придержали бы его семью на денек-другой, пока он не переведет бабки, и отправили бы в Вену. И никакого риска. Ну подергается профессор. А что он сможет сделать?

— Я вам скажу что, — ответил Полонский. — Он наймет головорезов из французского легиона и закажет им вашу голову. Это обойдется ему не слишком дорого.

— Как он узнает про меня?

— Я скажу.

— Все шутите, товарищ генерал-майор. А дело-то нешуточное.

— Потому и шучу. Выбросьте это из головы, подполковник. Позаботьтесь вот о чем. Когда станет известен рейс, пришлите в Шереметьево своих людей. Пусть незаметно подстрахуют семью Русланова. Если их перехватят чеченцы — вот это будет непоправимо.

— Понял, товарищ генерал-майор. Будет сделано.

— И еще, — продолжал Полонский. — Как отреагируют чеченцы, когда узнают, что Муса арестован и будет доставлен в Москву?

— Задергаются.

— Вот именно. Очень сильно задергаются. Потому что он набит смертельно опасной для них информацией. И что предпримут?

— Попытаются его убрать.

— Где? В Лефортове его не достать. Значит, где?

— В аэропорту или по дороге из аэропорта. Но как они узнают, что он арестован и когда его привезут?