Президентский полк - Феликс Меркулов

Феликс Геннадьевич Меркулов

Президентский полк

Моим коллегам по Интерполу посвящается

Вместо пролога

Пока событие не затрагивает частную жизнь человека, этого события как бы и не происходит. Войны начинаются не тогда, когда их объявляют, а когда почтальон приносит в дом повестку из военкомата.

Катастрофа российского фронтового бомбардировщика Су-24 в районе чеченского горного селения Старые Атаги, о которой в один из апрельских дней сообщили все средства массовой информации, была страшной трагедией для семей двух погибших летчиков и тяжелой драмой для их сослуживцев. В сводке командования федеральными силами она обезличилась и сухой цифрой вошла в список потерь. А для подавляющего большинства людей, узнавших об этом по радио и телевидению, гибель самолета прошла и вовсе не замеченной. Не оттого, что люди равнодушны к чужой беде, а потому, что слишком много бед происходит в мире и на каждую отзываться всем сердцем — никакого сердца не хватит.

Но эти события, как бы не существующие в момент своего свершения, часто обнаруживают себя по прошествии времени и крушат судьбы людей, как всплывающие донные мины разворачивают днища судов.

Принесут повестку. Обязательно принесут. В свой срок. Если война началась, то она началась.

Дойдет и до вас.

Пресс-служба федеральных сил в Чечне сообщила, что причиной гибели российского бомбардировщика был отказ радионавигационного оборудования самолета в условиях плохой видимости. О подлинной причине катастрофы знал только очень узкий круг людей, допущенных к высшим государственным секретам России.

И еще один человек.

Глава первая

Лицо чеченской национальности

1

Человек, который знал, почему в Чечне разбился фронтовой бомбардировщик Су-24, не входил в круг лиц, допущенных к высшим государственным секретам России. Он вообще не имел допуска ни к каким секретам. Он был доктором математических наук, читал лекции в Бауманском техническом университете и занимался бизнесом — был хозяином фирмы «Сигма», выполнявшей заказы на разработку компьютерных программ для нефтехимических комбинатов.

В советские времена, когда ученых из Бауманки активно привлекали для работы в военно-промышленном комплексе, в допуске ему отказали, так как он был женат на еврейке. Это автоматически делало его потенциально неблагонадежным. Человек, женатый на еврейке, может уехать в Израиль и передать американской военщине секреты советской оборонной мощи, из которых главным и наиболее тщательно охраняемым был тот, что никакой оборонной мощи уже нет, а есть сплошной бардак и катастрофическое отставание во всем, что касалось компьютерных технологий. В 1994 году его кандидатуру на должность руководителя крупного военного проекта вновь задробили. На этот раз — потому что он был чеченцем. В ситуации, когда существовала угроза целостности Российской Федерации и ее вооруженные силы были готовы войти в Чечню дня наведения конституционного порядка, было бы политической близорукостью давать допуск к государственным секретам человеку, которого зовут Асланбек Русланов.

Материальные выгоды от участия в проекте были ничтожными, но открывалась возможность реализовать на практике кое-какие идеи, занимавшие Асланбека. Поэтому отказ сначала удивил его и огорчил, а когда он вник в причины, разозлил. Начальнику первого отдела он ничего не сказал, но дома дал волю своим чувствам:

— Ишаки! Они думают как! Вот я проберусь на КП Дудаева и скажу: «Джохар, дорогой, я принес тебе систему уравнений, описывающих процессы парамагнитных возмущений в сверхтвердой среде. Владей! Аллах акбар!» Так, да? Ишаки! Рахиль, ну почему в России всегда командуют ишаки?

— Теперь ты понял, сынок, каково было нам, евреям? — спросил случившийся при разговоре тесть Асланбека Илья Маркович Большаков. Вообще-то он был Изольд Маркович Бронштейн, но имя ему самому не нравилось чисто эстетически, а фамилия не нравилась по той причине, что такой же была девичья фамилия проститутки Троцкого. Поэтому в конце тридцатых годов, когда это было сравнительно просто, он стал Ильей Большаковым, что не спасло молодого талантливого экономиста, работавшего в аппарате председателя Госплана СССР Вознесенского, от десятилетнего срока по пятьдесят восьмой статье. Вознесенского Сталин расстрелял как врага народа по «ленинградскому делу», а Илью Большакова, хоть он уже и не был Бронштейном, посадили как еврейского буржуазного националиста. В 1950 году его выпустили и реабилитировали, но выше главного экономиста строительного треста он подняться уже не смог. Шесть лет в Дубровлаге, как вовремя сделанная прививка, активизировали его жизненные силы: в свои семьдесят восемь он был еще хоть куда, работал главным бухгалтером в фирме Асланбека, по очереди навещал семьи своих многочисленных дочерей и охотно делился богатым жизненным опытом.

— Не прибедняйтесь, Илья Маркович, не так уж и плохо! — парировал Асланбек. — У евреев было куда уехать!

— У вас тоже будет, — усмехнулась Рахиль, накрывая стол к ужину. — Примерно через две тысячи лет.

— Через две тысячи лет? Почему через две тысячи лет? — не понял Асланбек.

— Ровно столько понадобилось евреям, чтобы создать свое государство. Ты уверен, что у вас получится быстрее? Это шовинизм, дорогой. Это значит, что ты считаешь чеченцев умней евреев.

— Я считаю чеченцев храбрей евреев!

— Если бы я захотел поспорить, я бы поспорил, — глубокомысленно проговорил тесть. — Я бы вспомнил «шестидневную войну» евреев с арабами в одна тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году. Почему она называется «шестидневной»? Потому что длилась шесть дней. А почему она длилась шесть дней? Потому что евреям хватило шести дней. Но я готов согласиться: чеченцы храбрей евреев.

— В таких делах одной храбрости мало, — заметила Рахиль. — Мойте руки, мужчины, и прошу к столу.

— Женщина! О чем ты говоришь?! — возмутился Асланбек. — Ты говоришь, что чеченцы глупей евреев?! А это не шовинизм? Это сионизм! Моя жена стала жертвой ядовитой пропаганды мирового сионизма! А вы, Илья Маркович, его агент!

— Нет, дорогой, — возразила Рахиль. — Это всего лишь мой личный жизненный опыт. Не знаю ни одного еврея, женатого на чеченке. А вот одного чеченца, который женился на еврейке и погубил свою карьеру, знаю. Ты его тоже знаешь. Если хочешь его увидеть, посмотри в зеркало. Будешь ужинать? Или подождешь, когда Чечня станет независимой? Ничего не имею против, но учти, что к тому времени все остынет.

Асланбеку Русланову было тридцать девять лет. Семнадцатилетним диковатым юношей, плохо говорящим по-русски, он приехал в Москву поступать в МВТУ имени Баумана. По-немецки он говорил лучше, чем по-русски, потому что родился и провел детство в Северном Казахстане, куда его семью вместе с другими чеченцами и ингушами выселили в феврале 1944 года. Рядом жили поволжские немцы, тоже выселенные, дети дружили. У Асланбека обнаружились способности к математике. В пятом классе он стал победителем республиканской олимпиады среди старших школьников, к десятому у него скопился целый портфель дипломов и почетных грамот.

В 1957 году Хрущев восстановил Чечено-Ингушскую автономию, но отец Асланбека не спешил возвращаться на родину. Здесь обжились, ехать в голодную, разрушенную Чечню с маленькими детьми было страшно. Потом тяжело заболела мать. Только после ее смерти отец решил вернуться в Чечню. Так и получилось, что родные Кавказские горы Асланбек впервые увидел, когда ему было девять лет. И хотя он привык к серебристым казахским ковылям и круглым степным озерам, что-то дрогнуло в его сердце, и появилось ощущение, что вот теперь он наконец-то вернулся домой.

Десятилетку Асланбек окончил с золотой медалью, МВТУ — с красным дипломом. Дипломная работа превратилась в кандидатскую диссертацию. В двадцать шесть лет он стал доктором наук. В Чечне им гордились, сам Доку Гапурович Завгаев, первый секретарь республиканского комитета КПСС, сажал его рядом с собой в президиум торжественных заседаний и представлял высоким зарубежным гостям. Такой чести удостаивался только Махмуд Эсамбаев.

Карьера Асланбека была предопределена. Предполагалось, что он станет ректором университета в Грозном, а позже возглавит республиканскую Академию наук.

Предопределена была и его личная жизнь. Уже и невесту ему подыскали — скромную чеченскую девушку из хорошей семьи. Так говорили «из хорошей семьи», а имелось в виду — из сильного, влиятельного тейпа, к которому принадлежал Доку Завгаев и многие руководители республики. Асланбек был завидным женихом: стройный красавец с белоснежной улыбкой, молодой, но уже знаменитый ученый, лауреат премии Ленинского комсомола.