Президентский полк - Феликс Меркулов

Пятьсот двадцать пять!

Чечня превратится в ад.

3

Решение нужно было принимать очень быстро. Сорок два миллиона долларов переведены в Вену не для того, чтобы они лежали там и обрастали процентами. Асланбек знал, почему выбран счет его фирмы. Потому что фирма чистая, она никогда не привлекала к себе внимания налоговой полиции и Управления по борьбе с экономическими преступлениями. Информация о появлении на ее счету сорока двух миллионов долларов может дойти до ГУБЭП или ФСБ. Поэтому их без промедления перебросят на счета продавцов «стингеров» или посредников.

Асланбек смутно представлял себе схему этой тайной сделки. Наверняка она была очень сложной, с банками в офшорах, с сетью фирм-однодневок. Как бензин оживляет автомобильный двигатель, так и деньги, которые лежали в банке «Кредитанштальт» на счету фирмы «Сигма», приведут в движение этот зловещий механизм.

Как всякий трезвомыслящий человек, Асланбек понимал безнадежность вооруженного противостояния тупой, как бульдозер, военной машине России. Тупая-то она тупая, но свое дело делала. Перед началом первой чеченской войны под ружьем у Дудаева были две бригады, семь отдельных полков, три отдельных батальона общей численностью свыше шести тысяч человек. За счет резервистов эту армию можно было довести до двадцати тысяч за пять-семь суток. На вооружении были сотни танков, БМП, БТР, артиллерийских орудий и минометов. Во что превратилась эта армия, бронетехника и тяжелая артиллерия, в огромных количествах оставленная русскими в Чечне в 1992 году и питавшая военные амбиции генерала Дудаева? Куда девались «грады» Радуева, которыми он похвалялся еще совсем недавно? О чем он думает сейчас в СИЗО Лефортово? Что осталось от батальонов Басаева и от Исламского полка особого назначения Арби Бараева? Где сейчас сам Бараев? Каково ему в мусульманском раю?

Но Муса был прав. Если боевики получат более совершенные «стингеры», это будет означать перелом в ходе вялотекущей, как шизофрения, войне.

Самым страшным злом для боевиков всегда была российская авиация. Воздушная разведка выявляла передвижения даже небольших отрядов, передавала данные артиллерии, наводила штурмовики и бомбардировщики. Российские вертолеты оперативно доставляли десантников в самые труднодоступные места. Если авиацию федералов удастся хотя бы на время подавить, это раздует костер войны, и многие из тех, кто выжидал, отсиживался, возьмут в руки оружие и открыто примкнут к боевикам.

Да, здесь Муса был прав. Но только в воспаленном мозгу загнанного в угол фанатика могла угнездиться мысль, что Россия с этим смирится. Это будет перелом в войне. Но перелом не к победе, а к финалу, быстрому и кровавому.

Чеченцы устали от войны. Но от нее устали и русские. Сегодня еще оставались надежды, что когда-нибудь все же будет заключено перемирие и начнется очень долгий и мучительный процесс выздоровления. С этими надеждами будет покончено навсегда.

На волне чеченской войны президент Путин пришел к власти. Он не допустит, чтобы неуспехи в Чечне привели к его поражению на следующих выборах. Вся мощь российской военной машины будет обрушена на Чечню при единодушном одобрении стада баранов, которые и есть российский электорат. Никакие протесты мировой общественности не остановят эту машину.

Чечня будет уничтожена.

Чеченцы превратятся в цыган.

Что есть честь, а что бесчестие? Что есть верность родине, а что предательство?

Сто сорок лет назад эти вопросы стояли перед имамом Шамилем. Он сделал выбор. Он прекратил сопротивление. Он предал Чечню. Он спас свой народ от полного истребления. И потом до самой смерти замаливал свой грех в Мекке.

О чем он молился? Что считал своим самым тяжким грехом?

То, что всю жизнь воевал с Россией? Или то, что остановил войну?

Сейчас перед таким же выбором стоял Асланбек Русланов.

Он припарковал «тойоту» возле Политехнического музея и медленно, принуждая себя, направился к Лубянской площади. По распоряжению президента Путина руководство антитеррористической операцией в Чечне было передано ФСБ. Асланбек надеялся, что сумеет пробиться к директору ФСБ. Но чем ближе он подходил к зданию бывшего страхового общества «Россия», тем труднее давался ему каждый шаг.

Из этого здания в 1944 году народный комиссар внутренних дел Берия докладывал Сталину:

«Во исполнение Вашего указа с середины февраля до середины июня 1944 года силами НКВД СССР были проведены следующие спецмероприятия.

В рамках операции по выселению чеченцев и ингушей на 25.02.44 в железнодорожные эшелоны было погружено и вывезено 478479 человек, из них 91250 ингушей и 385299 чеченцев. 11.03.44 завершена операция по выселению балкарцев. Погружено в железнодорожные эшелоны и отправлено к местам поселения в Казахскую и Киргизскую ССР 37103 балкарца. В ходе спецмероприятия по переселению лиц калмыцкой национальности было вывезено 93139 человек. Успешно закончена очистка Крыма от антисоветских элементов. Всего было выселено 225009 крымских татар.

В осуществлении вышеуказанных спецмероприятий приняло участие в общей сложности 51 тыс. бойцов и офицеров НКВД. НКВД СССР ходатайствует о награждении отличившихся боевыми орденами и медалями…»

Асланбек остановился. Нет, не мог он войти в это здание. Печать проклятия лежала на нем.

Попытаться попасть на прием к министру внутренних дел? МВД тоже задействовано в Чечне. Но были у Асланбека большие сомнения, что в МВД встретят его с распростертыми объятиями.

Шамилю было проще. В осажденный русскими войсками аул Гуниб, в котором Шамиль и четыреста его верных мюридов держали оборону, явилась депутация от генерал-фельдмаршала князя Барятинского и предложила почетные условия капитуляции. Шамиль их принял. Но еще неизвестно, как бы он поступил, если бы ему пришлось добиваться приема у князя и доказывать его секретарям, что у него к Барятинскому важное дело, которое он может объяснить только ему.

А именно это и предстояло Асланбеку. И чем кончится? Попадет он на прием к министру МВД или хотя бы к его первому заму? Может быть. Через месяц-другой. А скорее всего, ему предложат написать заявление. И пойдет оно гулять по инстанциям. Начнется проверка личности заявителя. Откуда он получил эту информацию, не связан ли с боевиками? Не посадить ли его в кутузку на всякий случай, чтобы был под рукой? А когда дойдет до дела, если вообще дойдет, будет уже поздно.

Асланбек стоял на углу Мясницкой и Лубянской площади, хмуро глядя по сторонам и не зная, на что решиться. Мимо проходили люди, озабоченные своими делами. Из Лубянского проезда на Мясницкую вползали машины, подолгу ожидая стрелку, разрешающую поворот. Две девушки, с виду студентки, окинули Асланбека оценивающими взглядами. Оценили: стройный кавказский красавец в светлом плаще, в самом соку — седина в бороду, бес в ребро, со вкусом одет, золотая цепочка тонкой работы на шее.

— Мужчина, отдохнуть не желаете?

Поняли: не желает. Тут же забыли о нем.

И вдруг Асланбека прошиб липкий противный пот. Он даже поразился тому, как сразу до этого не додумался. Право распоряжаться счетом в венском банке «Кредитанштальт» имел Муса. Но его имел и Асланбек. И пока эти сорок два миллиона долларов лежат в банке, с него нельзя спускать глаз. Что это означало? Только то, что за ним следят.

Слежку он обнаружил сразу. За ним следили — из синей «вольво» с тонированными стеклами. Из той самой, что вчера сопровождала его из аэропорта. Из той самой, что всю ночь стояла в переулке неподалеку от его дома. Она свернула с Лубянского проезда на Мясницкую и приткнулась за метро против магазина «Библио-Глобус». Двое вышли из нее и незаметно поглядывали в его сторону. Обоим лет по тридцать или чуть больше. Лица чеченской национальности.

Асланбек не переоценивал умственных способностей Мусы и тех, кто за ним стоит. Но здесь была очевидная глупость. А если он сейчас нырнет в метро, оторвется от слежки и по электронной почте распорядится перевести эти миллионы на свой счет в каком-нибудь другом банке?

Он еще немного подумал и понял, что нет никакой глупости. Потому что следят не только за ним. Следят и за Рахилью с Вахидом. И при первом же его подозрительном движении они станут заложниками.

Асланбек с ужасом представил, что могло бы произойти, если бы он все же вошел в здание ФСБ, а двое из синей «вольво» это увидели. Уже одно то, что он стоит на Лубянке, могло их насторожить. И, возможно, насторожило.

Асланбек демонстративно посмотрел на часы и слегка пожал плечами, как человек, на встречу с которым опаздывает партнер. Затем достал мобильный телефон и с недовольным видом нащелкал номер — нужно же узнать, где этот чертов партнер застрял.

— Ты где? — спросил он, услышав ответ Рахили.