Мой любимый негодяй - Эви Данмор

Там он целыми днями пребывал в дурном настроении – дулся на зазнайку Томми, который с высоты своих пятнадцати лет считал Артура глупым; а ровесница Сесиль казалась глупой самому Артуру. А затем появился он. Артур отчетливо помнил: подъехала карета, распахнулась дверца – и на гравийную дорожку спрыгнул прекрасный юноша, держа под мышкой шляпу. Его волосы под ярким солнцем горели как пламя. Он двигался грациозно, как танцор. Артур помнил, как у него пересохло во рту, а в желудке екнуло. Лишь намного позже он понял, что это был первый симптом влюбленности. Тристан прошествовал через строй встречающих и небрежно взъерошил волосы Артура, мимоходом бросив: «А кто это у нас?» Десять лет спустя их пути вновь пересеклись в одном из развратных притонов, и Тристан не вспомнил его, не вспомнил совсем – словно Артур вообще никогда не бывал в Уиклифф-холле, не бегал за ним целый месяц с мальчишеской страстью и не грезил потом еще очень долго.

А теперь Баллентайн вращает в танце эпатажную леди Люси, словно он выше всякой критики, и хотя Артур уже порядком набрался, он не настолько пьян, чтобы смотреть на это без огорчения; а по правде говоря, пьян достаточно, чтобы выплеснуть недовольство. Лично против кузины Люси он ничего не имел; они практически не общались, когда Артур гостил в ее доме. Люси была старше и предпочитала уединяться в парке или у себя в комнате. Однако сейчас, видя кузину в руках Баллентайна, Артур ее возненавидел.

Он повернулся к Сесиль и с нотками жалости в голосе сообщил:

– Он не хочет на вас жениться.

Она медленно захлопала глазами:

– Почему вы мне такое говорите?

– Он не из тех, кто женится.

– Но… он должен! Осталось лишь подписать контракт.

Артур ничего не ответил, и Сесиль продолжила:

– Существует единственная причина, по которой о помолвке не объявлено официально, – мой дядя потребовал от лорда Баллентайна сначала восстановить свою репутацию; в противном случае его дурная слава бросит тень на нашу семью.

Артур усмехнулся:

– Взгляните на него. Взгляните, моя дорогая.

Сесиль вновь повернулась к танцполу и присмотрелась. Она и без того в последние два дня не сводила с Тристана глаз. Более привлекательного мужчины не было во всей Англии, а значит, и во всем мире. Янтарные глаза, похожие на тлеющие угли, чувственный рот, улыбка – все это заставляло ее испытывать… лихорадку. Сесиль ощущала тепло под взглядом Тристана. Наверное, этого мужчину желала каждая женщина в зале.

Сесиль с детства знала, что он принадлежит ей, – с того дня, когда у нее впервые открылись на него глаза. Ну, может, не с самого первого дня, однако, даже когда Тристан был еще не так великолепен, чтобы им любоваться, он всегда обращал на Сесиль внимание. И он на ней женится. А Артур просто во всем находит негатив – черта характера, достойная сожаления.

– Я вижу мужчину достаточно великодушного, чтобы потанцевать с моей неудачливой кузиной, – заявила она. Хотя и немного более великодушного, чем требовалось, по личному мнению Сесиль. – И принц Уэльский питает к нему симпатию.

Артур досадливо скривил губы:

– Этому мужчине плевать на контракты. Он понятия не имеет о чести. Только и знает, что презирать людей, которые им восхищаются; готов поспорить, он насмехается даже над Крестом Виктории. Женитьба – последнее, что ему нужно, помяните мое слово. Есть лишь две вещи, которые волнуют Баллентайна: он сам и его удовольствие.

Сесиль нахмурилась:

– Вы говорите ужасные вещи, да еще и с такой уверенностью…

– Потому что я знаю Баллентайна.

– Я тоже его знаю.

– Я видел его при таких обстоятельствах, при которых вам его увидеть не дано.

Сесиль порывалась топнуть своей изящной ножкой. Ей было известно, что джентльмены порой имеют склонность вступать в связи, которые исключают присутствие в их жизни женщин. И ей это не нравилось.

– Как бы то ни было, я выйду замуж только за него, – упрямо заявила она.

Артур удостоил кузину долгим взглядом, моргая, словно она была не в фокусе.

– Ну и дела, – наконец пробормотал он сквозь зубы. – Вы и правда его хотите.

Сесиль опустила глаза. Ее щеки залил неестественный румянец.

– А как насчет женщины, которая, вероятно, вдохновила его на написание целой книги романтических стихов? – спросил Артур. Он не сомневался, что за лирической героиней стихов Баллентайна скрывалась конкретная женщина.

– Совершенно естественно для поэта найти вдохновляющую его музу, – возразила Сесиль. – К тому же не исключено, что та дама – всего лишь плод его воображения.

А она, Сесиль, намного предпочтительнее воображаемой женщины. Если говорить совсем честно, предпочтительнее любой реальной женщины.

Как раз в этот момент Тристан откинул голову назад и рассмеялся. Блеснули белые зубы. Он вновь перевел взгляд на Люси и на следующем обороте прижал к себе, тесно до неприличия. И было в его взгляде что-то такое…

Сесиль словно ударили в грудь. Ее руки в перчатках инстинктивно сжались в кулаки.

Конечно, это ничего не значит. Это всего лишь Люси. А Люси никто не любит.

Однако видеть своими глазами, как он вот так смотрит на другую? А если на следующий танец Тристан пригласит приличную женщину? Сесиль сглотнула. Неужели такое возможно? Неужели ее помолвка не абсолютно решенное дело, как ее убеждали?

Перед глазами заплясали черные точки. Сесиль нашарила рукой колонну, чтобы удержаться на ногах.

Взгляд Артура наполнился жалостью:

– Сеси…

Она подняла другую руку:

– Мне не доставляют удовольствия подобные разговоры. А еще мне не доставляет удовольствия видеть, как он танцует с Люсиндой.

Артур помедлил, изучая ее пунцовые щеки и блестящие глаза.

– Ладно. Если Баллентайн кому-то должен достаться, то я хочу, чтобы это были вы.

Слезы подступили угрожающе близко.

– А если он откажется? Вы так уверенно…

– А знаете, – Артур обхватил пальцами ее тонкую руку, – я могу рассказать вам одну вещь, которая окажется полезной в случае его отказа. Однако придется запастись мужеством.

Сесиль заморгала. В ее увлажнившихся голубых глазах блеснула искра надежды.

– Что ж, запасусь.

Артур почувствовал дурноту. Он опьянел намного сильнее, чем думал.

– Вам следует знать, что Баллентайн вас не заслуживает…

Сесиль судорожно втянула в себя воздух:

– Вы всегда были моим любимым кузеном, Артур.

Артур в ответ вяло стиснул ее пальцы. Если бы он мог сознаться, разыгрывая из себя рыцаря в сверкающих доспехах перед милой кузиной, что именно заставило поделиться с ней коварной задумкой! Увы, побуждения были не столь благородны. Артуром руководило всего лишь мелочное желание увидеть Баллентайна сломленным, поставить на колени и посредством женитьбы хотя бы частично укоротить его высокомерие. Может, хоть тогда Тристан испытает на своей шкуре, каково это – никогда не получить желаемое.