Ангелы Ойкумены - Генри Олди

– Что это?

Рой, на выдохе хрипит Диего. Рой, ты здесь?

– Фаги!

– Это стая!

Бор оживает. Сумрак под деревьями рождает сонмища тварей: двуногих гиен, жаб в черепашьих панцирях – и новых, доселе невиданных. Змеи с рыбьими плавниками и костяными гребнями. Лоснящиеся клубки щупальцев, усеянных мертвенно-бледными блюдцами присосок…

– Правый разворот! Уходим!

Не об этом ли молил ты Всевышнего, глупец? «Господи, пошли нам врага! Врага, от которого будет одно спасение – бегство на планету!» Радуйся! Твои молитвы были услышаны.

– Отставить р-р-развор-рот!

Рев мастер-сержанта накрывает коллант:

– Вперед! На прорыв!

Пробьемся. Высадимся на планету – другого выхода нет. Господи, услышь еще разок: другого выхода у нас нет…

– За мно-о-ой! На Хиззац!

Бьют копыта. Скалятся морды бесов.

– Оружие к бою!

Хищный взвизг рапиры, вылетевшей из ножен. Лязг, скрежет. Залихватский свист. Сарош раскручивает огненный бич, и тот превращается в круг пламени над головой вехдена. Рыжий невропаст одной рукой заносит для удара тяжелую алебарду. Смертоносные пропеллеры заточенные под бритву лезвия Джитуку.

– Сомкнуть ряды! Держать строй!

Аховые наездники на земле, в большом теле коллантарии выполняют команду четко и слаженно, как на параде. Дополнительных распоряжений не требуется: Карни на белой кобыле вписывается между маэстро и Фришем, безоружный Якатль – между Пробусом и брамайни.

– Не отставать!

Первую гиену жеребец Диего на скаку сносит грудью, отшвыривает прочь.

– Не останавливаться!

Взмах рапиры – летят обрубки щупальцев, зловонным фейерверком брызжет желтая слизь. Укол на возврате каким-то чудом достигает цели. Маэстро знает – каким. Острие рапиры оживает, изгибается, удлиняясь на пядь, и жалом комара-исполина входит в глазницу клювастой жабы. Сыплет электрическим искрами, с шипением рассекает воздух цеп гематра. Что-то кричит Карни – не разобрать, что. Она здесь, с ним; в раю, в аду, в небесах, на земле, в горе и радости…

– Вперед!

В распадке их ждут. Проклятье! Как он мог забыть, сколь согласованно атаковали их бесы у водопада: окружили, набросились… Если бы не рой, не ушли бы. Вот и сейчас: сзади подтягиваются отставшие твари. Впереди – стена: мохнатые тела, костяные панцири, жадные щупальца. Когти, роговые клювы, присоски… По бокам – частокол сосен. Рыхлая, присыпанная хвоей почва. Мерцают, горят под деревьями угли глаз. Где ты, рой? Где выход, спасительный туннель под водопадом? Роя нет. Выхода нет. Нужно ли быть гематром, чтобы вычислить простую истину: всё, приехали?

– Р-р-руби!

Они с Фришем оттесняют Карни. Удар! Диего едва не вылетает из седла. Жеребец встает на дыбы. Копыта дробят черепа ближайших жаб, расплескивают мутную воду из теменных чаш. Лезвие отсекает змеиную голову. Та повисает на узкой полоске кожи, бессильно мотается из стороны в сторону. С клыков брызжет яд. Гибкое тело бьется в конвульсиях, расшвыривает жаб и гиен.

Булькает слюнявая пасть. Лезет, тянется. Мелькает смазанная полоса, сталь едва не снимает со лба маэстро ленту кожи:

– Д-дрянь! Вот тебе!

Сабля превращает морду твари в кровавый фарш с осколками костей. Карни – фурия. Карни – сатана во плоти. Карни – демон из бездн преисподней. Звездные бесы рядом с ней – паркетные шаркуны.

– Карни, назад!

Рапира встречает жабу в прыжке. Клинок впивается в раздутую шею, над краем панциря – и, с хрустом взламывая затылочные кости, выходит наружу. Брызжет вода из теменной ямки. Клюв щелкает перед лицом отшатнувшейся Карни. Непомерная тяжесть дергает руку вниз, рвет из плеча. Так буря с корнем рвет дерево из земли. Диего не помнит, как ему удалось высвободить клинок из содрогающегося тела. Ржет, захлебывается жеребец. Щупальца спрута стреножили беднягу, присосались. Рискуя выпасть из седла, маэстро яростно тычет рапирой в скользкую бугристую массу. Сарош охаживает спрута огненным бичом. Шипит, воняет горящее мясо. Чад, гарь, сизый дым ест глаза.

Кваканье. Вопли.

Сколько они еще продержатся? Минуту? Две?! Отчаянная атака колланта увязла в живом болоте, черной ненасытной дыре. Бой закручивается воронкой, тянет на дно.

– Бей их!

Голова удава с зубчатым гребнем-короной возносится над Фришем. Цеп гематра опаздывает, но высверк стального луча разрубает короля змей пополам. Узкоглазый старик верхом на огромном пегом коне, в руках – длинное узорчатое древко с клинком на конце. Точные, каллиграфически четкие росчерки. Летят лапы, щупальца…

Кто?! Откуда взялся?!

– Бей!

– Держитесь!

Крики: спереди, сзади. Коллантарии двоятся, троятся. Двойник Сароша: бич без жалости хлещет визжащих бесов. Двойник Фриша: свистя, рассекает воздух мерцающий цеп. Выкрикивают команды двойники Пробуса. Сияют нимбы трех Якатлей, расчищая пространство вокруг босых дикарей.

– Наши!

– Это наши!

Заслон тварей редеет. Кто цел, бежит прочь, спешит укрыться в лесу. Всадники, прискакавшие на выручку, рубят космическую нечисть в капусту. Коллант! – запоздало доходит до Диего. Еще один, нет, два колланта! Кажется, все живы… Точно, живы! Иначе в космосе уже плыли бы хладные трупы, включая его собственный.

Мар Яффе, знаток вероятностей, не зря говорил о прикрытии.

– Я его знаю! – вопит Карни.

Сабля девушки указывает на чужого коллантария:

– Знаю! Он кричал на меня! Оскорблял!

– Уходим! – маэстро не до разборок.

– Спрашивал, кто я такая! Я их всех знаю!

– За мной! На Хиззац!

– На Хиззац!

Маэстро бросает коня в галоп, левой рукой хватает за уздечку кобылу Карни. Дергает подбородком, салютуя спасителям – на жест нет сил, да и руки заняты. На слова нет времени. Надо спешить, пока душа еще горит. Распадок. Силовые линии. Каменистое плоскогорье. Позади – грохот копыт. Оба колланта, как на привязи, следуют за Пералем. Знакомая тропа. Черные глыбы базальта. Летят, щелкают о скалы мелкие камешки…

– Карни, мы…

Он оборачивается к девушке – и кричит от бессилия.

– Это Хиззац, – говорит кто-то.

Да, кивает Диего. Это Хиззац.

– Не кричите. Не надо, прошу вас.

Почему?

– Мне страшно. Нам всем страшно.

Хорошо. Не буду.

Энкарна де Кастельбро не вернулась с небес.

Насмерть всадникконя загонит,Сеньоритаподметки стопчет,Не сойтись имна этом свете,Не сойтись имза краем гроба,В этом танце –о, ритм агоний! –В этом танце –о, смерти почерк! –В этом танцедля них покоя нет.Ах, где найти покой?

– Господи Боже мой!