Небо и корни мира - Юлия Тулянская

– Ночевали же в трактире, мама, неделю назад, когда были дожди, – подал голос Элст. – И в пустом доме ночевали.

– Под своей бы крышей, – уточнила Кейли, садясь рядом с дочерью. Та устроилась на стволе упавшего дерева с шитьем в руках.

– А почему бы и правда вам не занять пустой дом где-нибудь в деревне? – спросил Ершех.

– Так и туда доберутся. Война еще вся впереди, – сказала Кейли. – Считай, и не начиналась. Правда, Нейви у нас вот уже успел повоевать… и даже в плену побыть.

Лени, штопавшая штаны Мышонка, подняла на Нейви глаза и сочувственно вздохнула. Ершех пожал плечами.

– Ну, Нейви вроде как на войну с радостью пошел, – сказал он. – Сам говорил: мой долг королю! А я с самого начала – как Элст, – Ершех похлопал сына Кейли по плечу. – Обойдется король без наших долгов. А теперь и Нейви сам уж больше не стремится королю долг возвращать. Как же ты так, Нейви, сначала такой порядочный был, а теперь ничуть не лучше нас по кустам прячешься, воевать не хочешь. Короля обижаешь! – засмеялся Ершех.

Лени отложила шитье и выпрямилась.

– Ершех!

Но сын судьи спокойно ответил:

– Надо поступать справедливо. Когда я попал в плен, я выбыл из войны: князь Яромир мог меня повесить или держать в кандалах. На этом кончился мой долг перед нашим королем. Северный князь отпустил пленных на волю. Я не вправе воспользоваться его милосердием, чтобы снова с ним воевать. Понимаешь, Ершех, я считаю себя пленным условно.

– А что же ты в плену не остался? – хмыкнул Ершех. – Тебя же там и кормили и не обижали?

– Кормили, пока я лежал раненый, – нахмурился Нейвил. – Пока я лечился, познакомился с одним парнем, он писарь у князя. Звал меня переводчиком и своим помощником. Я отказался, потому что у меня в Мирленте отец.

– Вот ты вернешься в Мирлент, и тебя опять в войско заберут, – вставил Элст.

Нейвил вздохнул:

– Поэтому я и бродяжничаю.

Ершех недовольно поморщился.

– Ну и чудак ты, Нейви: обязан – не обязан. Только и слышишь: долг, долг. То ты был должен королю, теперь должен князю Яромиру.

– Конечно, – невозмутимо подтвердил Нейвил. – Моя жизнь и свобода была в его руках, он не стал этим пользоваться. Значит, и я не могу теперь пользоваться самим собой, чтобы причинять ему вред.

Ершех с насмешливой жалостью посмотрел на Нейви:

– Ты что, думаешь, этот князь Яромир даром вас всех отпустил, из милосердия? И сам ничего на этом не выиграл?

– Меня не касаются его выгоды, – возразил Нейвил.

– Люди делают только то, отчего хорошо прежде всего им самим, – сказал Ершех. – Особенно князья и правители. Ты думаешь, что ты по уши в долгу перед богоборцем? Да не беспокойся, не прогадал он на своем «милосердии»!

– Какая же ему польза? – вмешалась и Кейли.

– Я же не могу влезть к нему в голову, хозяйка Кейли, – обернулся к ней Ершех. – Может, князю выгодно, чтобы его считали добрым правителем. У него же войско маленькое, вот он и подлизывается, чтобы в случае чего за него стояло ополчение. Ну, это к своим. А пленников он, может, как раз для того пощадил, чтобы против него не воевали такие вот честные ребята, как наш Нейви, которые все делают ради долга! Пусть лучше живые ходят и всем рассказывают, какой князь Яромир хороший.

– Так ты тоже не воюешь, – подал голос Элст.

– Да в том и разница! – весело подхватил Ершех. – Все мы трое не воюем, хоть все трое и не трусы, а причины разные. Ты ради семьи… Ну, положим, у меня нет семьи. Была бы у меня мать, сестра, – в голосе Ершеха послышалась обида, – я бы тоже ради них не пошел.

– Не грусти, Ершех, – тихо сказала Лени.

– Может, и моя жизнь бы сложилась по-другому, – придвигаясь чуть ближе к девушке, продолжал Ершех. – Да что теперь! Речь не о том. Нет семьи – тоже неплохо, – он тряхнул головой. – Зато свободен. Вот о чем я и говорю. Я не воюю, потому что я свободный человек. И никому ничего не должен. Ни королю, ни князю, ни лорду. Никто из них мне ничего хорошего не сделал, а если бы и сделал, так не ради меня, а ради своей выгоды. А Нейви как раз наоборот. Он не воюет – потому что должен всем. Он и шагу не ступит просто так, а сто раз подумает: а не обязан ли он кому-нибудь? И добро-то делает не потому, что хочет, а потому что должен.

– С чего ты взял? – возмутился Нейвил. – Я ведь не из-под палки делаю то, что решил! Ты хоть понимаешь, что такое добровольно взять на себя долг?

Сын судьи поглядел на котелок над костром, в котором Кейли поставила завариваться травник:

– Посмотри, мы все связаны друг с другом. Мы помогаем друг другу, и я обязан матушке… хозяйке Кейли, – он покраснел, заметив свою оговорку, а Кейли засмеялась:

– Да ладно, где трое детей, там и четвертый только в радость, – и обернулась к Ершеху. – Что-то не то ты говоришь. Про правителей я не знаю, Нейви-то дворянин, а мы простые люди. Но как же без долга? У матери есть долг перед детьми, у детей – перед матерью, у жены и мужа тоже долг друг перед другом. Даже лавочник должен торговать честно, а покупатель, если взял что-нибудь в долг, пусть потом вернет деньги.

– О-ох, – вздохнул Ершех. – Да ведь скучно так жить. Получается, во всем этом ни добра, ни любви по-настоящему нет, а один только долг. Да и помощь не от искреннего сердца, а по обязанности.

– Но постой… вот ты наш попутчик, ты идешь с нами… – медленно включился в разговор рассудительный Элст.

– Да, потому что вы мне по сердцу, – голос Ершеха даже зазвенел. – И если вас обидят, буду драться – не по долгу, а потому что так чувствую. И человеку если я помогу, то просто так, а не чтобы его обязать. Если я играю с Мышонком или кого-то вытащу из беды, я не считаю, что человек мне потом будет должен. Я никого в должниках не держу и сам дружу не по обязанности. А у тебя, Нейви, и настоящей дружбе места нет, а все одна сплошная торговля, как у лавочника, о котором хозяйка Кейли…

– А если тебе попутчик или друг разонравится или ты «чувствовать» перестанешь? Бросишь его? – хмыкнул Нейвил.

– Что значит брошу? Не по пути нам, значит. Тогда своей дорогой пойду. Но ведь и ему никто не мешает от меня уйти, если я ему окажусь не по душе. Я ведь тоже к себе цепями никого не приковываю. Каждый сам за себя решает. Я с собой никого не зову, не уговариваю и в попутчики не прошусь. И меня может любой прогнать. Хоть сейчас прогоняйте! – с вызовом Ершех окинул взглядом семейство Кейли.

– Ты с ума сошел! С какой стати мы тебя прогоним? – возмутилась Кейли. – Долг не долг, а совести надо не иметь, чтобы ни с того ни с сего так поступить с человеком.

– А если ты сам оставишь попутчика или друга в тот самый час, когда ему больше всего будет нужна помощь? Как можно на тебя надеяться? – спросил Ершеха сын судьи.