Принцесса-невеста - С. Моргенштерн

Что и произошло.

Она долго оставалась без сознания. Уэстли занимал себя как мог, вычищая Снежный Песок из ушей, носа, рта и, осторожнее всего, из-под век её глаз. Она так долго была неподвижна, что он начал немного беспокоиться; казалось, словно она знала, что умерла, и боялась обнаружить, что это и вправду так. Он поднял её на руки и легонько покачал. Наконец она моргнула.

Некоторое время она осматривалась.

– Так мы живы? – наконец произнесла она.

– Мы оказались жизнестойкими.

– Какой чудесный сюрприз.

– Не стоит…

Он собирался сказать: «Не стоит волноваться», – но её паника началась слишком внезапно. Это была, в общем-то, нормальная реакция, и он не пытался остановить её, а лишь крепко держал Лютик, позволив истерике пройти своим чередом. Она дрожала так, словно намеревалась разлететься на части. Но это было самое худшее. Через несколько минут она уже лишь тихо всхлипывала. А затем снова стала собою, Лютик.

Уэстли встал, пристегнул свою шпагу, вернул обратно свой длинный нож.

– Идём, – обратился он к Лютик. – Нам предстоит ещё долгий путь.

– Только после того, как ты скажешь мне, – ответила она. – Почему мы должны пройти через это?

– Сейчас не время. – Уэстли протянул ей руку.

– Сейчас самое время. – Она осталась там, где была, на земле.

Уэстли вздохнул. Она была серьёзна.

– Ладно, – наконец произнёс он. – Я объясню. Но мы должны двигаться.

Лютик ждала.

– Нам необходимо пройти через Огненное Болото, – начал Уэстли, – по одной простой и убедительной причине. – Как только он заговорил, Лютик встала и пошла, держась близко к нему. – Я с самого начала намеревался попасть на ту сторону; хотя, надо признать, я не ожидал, что придётся идти через само болото. Я рассчитывал обойти его кругом, но овраг заставил меня поменять планы.

– Простая и убедительная причина, – напомнила ему Лютик.

– На дальнем конце Огненного Болота расположено устье Залива Огромного Угря. И в глубоких водах этого залива стоит на якоре великолепный корабль, называющийся «Мщение». «Мщение» принадлежит Ужасному Пирату Робертсу.

– Тому, кто убил тебя? – спросила Лютик. – Ему? Тому, кто разбил моё сердце? Ужасный Пират Робертс забрал твою жизнь, так мне сказали.

– Это почти правда, – ответил Уэстли. – И мы направляемся к этому кораблю.

– Ты знаешь Ужасного Пирата Робертса? Ты дружишь с подобным человеком?

– Даже немного больше того, – сказал Уэстли. – Ты вряд ли поймёшь это сразу; просто поверь в то, что это так. Видишь ли, я и естьУжасный Пират Робертс.

– Я не понимаю, как это может быть так, ведь он мародёрствует уже двадцать лет, а ты покинул меня лишь три года назад.

– Я часто удивляюсь маленьким причудам жизни, – признал Уэстли.

– Он правда захватил тебя в плен, когда ты плыл в Каролину?

– Да. Его корабль «Мщение» захватил корабль, на котором был я, «Гордость Королевы», и нас всех лишили жизни.

– Но Робертс не убил тебя.

– Очевидно.

– Почему?

– Точно не знаю, но думаю, потому что я попросил его пожалуйста не убивать меня. Подозреваю, что «пожалуйста» заинтересовало его. Я не молил о пощаде и не торговался, как остальные. В любом случае, он задержал свой меч достаточно для того, чтобы спросить: «Почему я должен сделать для тебя исключение?» – и я рассказал ему о своей миссии, о том, что мне надо было добраться до Америки, чтобы заработать денег и благодаря этому воссоединиться с самой прекрасной женщиной, что видело человечество, то есть с тобой. «Сомневаюсь, что она и в самом деле столь прекрасна, сколь ты представляешь», – сказал он и снова занёс свой меч. «Волосы цвета осени», – сказал я, – и кожа словно зимние сливки». «Зимние сливки, значит?», – спросил он. Ему стало интересно, пусть и совсем немного, и поэтому я продолжил описывать тебя, и к концу я уже знал, что убедил его в истинности моей к тебе привязанности. «Знаешь, Уэстли, – сказал он тогда, – мне искренне жаль, но, если я сделаю для тебя исключение, появятся слухи о том, что Ужасный Пират Робертс стал мягкохаратерен, и это станет началом моего падения, ведь как только они перестают тебя бояться, пиратство сразу превращается в работу, работу, всё время работу, а я слишком стар для подобной жизни». «Клянусь, что никогда никому не скажу, даже своей любимой, – ответил я, – и, если ты даруешь мне жизнь, я стану твоим личным лакеем и рабом на пять полных лет, и, если я хоть раз пожалуюсь или вызову твой гнев, ты сможешь в то же мгновение отрубить мне голову, и я умру, восхваляя твою честность». Я понял, что заставил его задуматься. «Иди вниз, – велел он. – Скорее всего, я убью тебя завтра».

Уэстли на секунду замолчал и притворился, что прочищает горло, потому что заметил, что за ними крадётся первый Г.Н.Р. Ему показалось, что пока нет нужды предупреждать её, поэтому он просто прочистил горло и продолжил быстро двигаться между вспышками пламени.

– И что случилось назавтра? – нетерпеливо спросила Лютик. – Продолжай.

– Ты же знаешь, какой я работящий парень; помнишь, как мне нравилось учиться и как я уже натренировал себя работать двадцать часов в день. Я решил узнать всё о пиратстве, что смогу в оставшееся мне время, потому что это по крайней мере отвлекло бы меня от предстоящей мне смерти. Поэтому я помог коку и вымыл трюм и, в общем-то, просто делал всё, что мне велели, в надежде на то, что мои усилия будут замечены самим Ужасным Пиратом Робертсом. «Итак, я пришёл убить тебя», – сказал он на следующее утро, и я ответил: «Спасибо за дополнительное время, что ты дал мне; оно было восхитительно; я столькому научился», – и он спросил: «За ночь? Чему можно научиться за такое время?» – и я сказал: «Что никто не объяснил твоему коку разницу между столовой солью и кайенским перцем». «Еда в этот раз была островата, – признал он. – Продолжай, что ещё?» – и я объяснил, что в трюме было бы больше места, если бы коробки ставили иначе, и тогда он заметил, что я полностью поменял всё там внизу, и, к счастью для меня, там стало больше места, и наконец он сказал: «Хорошо, можешь стать моим лакеем на один день. У меня никогда раньше не было лакея; вероятно, мне это не понравится, и я убью тебя утром». Каждый вечер на протяжении следующего года он всегда говорил мне что-нибудь в этом духе: «Спасибо за всё, Уэстли, спокойной ночи, вероятно, я убью тебя утром».