Сорока - Элизабет Дэй

– Аннабель, – тихонько произнес Крис. Отец издал шипящий звук и начал водить рукой вверх-вниз, словно кому-то подсказывал в телевикторине.

Мать глубоко вздохнула. Затем нетерпеливо выдохнула и налила себе минеральной воды.

– Мы не оплачиваем ее арендную плату…

– Ну, уже хоть что-то, – прокомментировала Аннабель.

– Потому что она живет с нами.

Аннабель так быстро поставила стакан на стол, что из него выплеснулось содержимое.

– Она живет с тобой? Вы… я имею в виду… вы… вы оба сошли с ума? Разве тут можно говорить хотя бы о минимальном комфорте? Это же не отношения, а какое-то групповое сожительство! И все же, это значит, – голос матери понизился до шепота, – что ее нужно оплодотворить?

Кейт захотелось ее ударить, но вместо этого она встала из-за стола и быстрым шагом удалилась в уборную, расположенную в подвале. Едва не потеряла равновесие на каменной винтовой лестнице. Закрыла за собой дверь кабинки и попыталась успокоиться. Когда она вышла, у раковины стояла пожилая женщина и поправляла губную помаду ядовито-розового оттенка.

– Вы в порядке? – спросила женщина.

Кейт взглянула на свое отражение в зеркале и заметила, что лицо побледнело, а по щекам растеклась тушь.

– Да, спасибо. Простите.

– Не извиняйтесь.

Женщина закончила наносить помаду и сжала губы.

– Семейный обед? – уточнила дама.

– Да, – улыбнулась Кейт и начала мыть руки.

– Наихудшее из всех зол.

Кейт просушила руки толстым бумажным полотенцем. Женщина спрятала помаду в винтажную сумочку Chanel.

– Удачи.

– Благодарю, – уже спокойно ответила Кейт. – Кстати, мне нравится ваша сумка.

– О, вы так любезны. Мне ее подарила дочь.

Затем женщина задала вопрос, который всегда витал где-то рядом, и Кейт знала, что рано или поздно обязательно его услышит.

– А у вас есть дети?

Кейт покачала головой. «Нет, нет у меня детей, нет. Но если бы ты только знала, чего мне стоит ответить на подобный вопрос, то ты бы даже не спрашивала», – подумала она.

– Нет, – кратко ответила Кейт, скомкала бумажное полотенце и выбросила в круглое отверстие, вырезанное в столешнице.

– Ах, ну ладно. Еще есть время.

Кейт находила удивительным, насколько вальяжно незнакомцы чувствуют себя по отношению к чужой матке. Люди, с которыми она только что познакомилась, воображали себе, будто прекрасно осведомлены об ее возрасте, сексуальных наклонностях и взглядах на материнство. В подобных вопросах всегда звучало предположение, что женщины хотят завести детей, а если у них нет ребенка, значит, им в жизни чего-то не хватает. Раньше это бесило Кейт. Но теперь слова словно пролетели мимо.

Она позволила женщине выйти из туалета первой, чтобы не пришлось вместе подниматься по лестнице. Когда она вернулась в зал, то оказалась в затруднительном положении. Они явно что-то обсудили в ее отсутствие. «Джейк, наверное, поведал своим родителям, какая я неуравновешенная и насколько одержима материнством, хотя и неспособна зачать ребенка», – подумала она. Но страдания пришлось отложить.

Аннабель встала, стоило только Кейт подойти к столу, и раскинула руки в стороны.

– Дорогая Кейт. Мне очень жаль, что я была такой бесчувственной.

Мать заключила ее в объятия. Любовь похожа на массаж тканей при ушибе: больно, но все-таки наступает облегчение.

– Я очень старомодна и плохо информирована в подобных вопросах, но Джейк все мне объяснил, и теперь я понимаю, правда понимаю. Я считаю, что это невероятно смело с твоей стороны, особенно учитывая, что ребенок не будет твоим генетически. Я просто беспокоюсь о вас двоих. Прошу прощения, если выражаюсь сумбурно.

Кейт попыталась высвободиться, но женщина продолжала удерживать в объятиях.

– Спасибо, Аннабель.

– Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? – с преувеличенной нежностью спросила Аннабель. И у Кейт не осталось другого выбора, кроме как согласиться, и нет, она не оскорблена, да и вообще все понимает, и да, Аннабель не должна волноваться, и вообще она очень рада, что Аннабель станет бабушкой.

Кейт провела остаток встречи в оцепенении, попивая кофе и поедая шоколадные конфеты. Все действия выполнялись машинально. Крис заказал ей бренди, хотя она и не просила, но все равно выпила. Кейт осталась благодарна отцу Джейка за эту тихую заботу. Когда Джейк наконец-то попросил счет и они вышли на улицу, чтобы поймать такси и отправить родителей в гостиницу, она почувствовала себя абсолютно отрешенной от остального мира.

Она не знала, как побороть эту печаль.

22

Теперь это Мариса ежедневно вводила себе специальные инъекции для стимуляции яйцеклеток. Это Мариса хранила маленькие стеклянные флаконы в холодильнике, смешивала порошок с необходимым объемом жидкости, прокалывала крышечку иглой и шприцем втягивала препарат. Это Мариса сидела на диване в гостиной, задрав верхнюю часть пижамы, чтобы ввести иглу в надутый живот, и нажимала на поршень шприца. Это Мариса вытаскивала иглу, когда лекарства попадали в кровоток. Это Мариса клала использованные иглы в желто-фиолетовую коробочку для острых предметов, предоставленную больницей. Коробка всегда лежала на холодильнике. Кейт постоянно обращала на нее внимание, открывая дверцу, и каждый раз вспоминала свой опыт, как она пыталась, но так и не смогла завершить начатое.

Именно Мариса стала объектом заботливых расспросов Джейка: как себя чувствует, нужна ли помощь, может ли он чем-то помочь, нужно ли что-нибудь из магазина? Это Мариса была избранной, особенной, плодородной, и той, кто воплотит их мечты в реальность. В их планах, разумеется, третье лицо отсутствовало, но им пришлось приспособить свои мечты, разрезать звездную ткань фантазий и все подогнать под обстоятельства. И хотя они никогда это не обсуждали, но оба чувствовали недостаток милой невинности, доступной счастливчикам, которые легко заводят ребенка, и им не нужно думать об альтернативах или искать кровавые следы во время каждого похода в туалет. Счастливы те, кто воспринимают беременность как нечто должное, словно срывают плоды с усыпанного яблоками дерева.

Постепенно Кейт стала частью происходящего. Во время каждой инъекции она находилась рядом с Марисой, и даже предлагала помочь надавить на поршень шприца.

– Тебе не обязательно это делать, – сказала Мариса. – Я справляюсь, честно.

«Но я хочу», – подумала Кейт, но не произнесла вслух.

Она включала Марису во все разговоры и спрашивала, высыпается ли девушка и достаточно ли пьет воды. Кейт хотелось позаботиться о девушке, но она вовремя осознала, что это может раздражать и казаться навязчивым, поэтому начала сама себя останавливать. Волновалась о том, чтобы не сделать ничего такого, что может расстроить или разозлить Марису, которая должна быть изолирована от стресса. Поэтому во время ужинов, пока Мариса и Джейк болтали между собой, Кейт иногда молчала. Ненавязчивые разговоры всегда лучше давались Джейку.

Он пребывал в хорошем