ПРОДЮСЕР-САН, том 1: я оказался в корпорации, где меня ненавидят - Энн Санни

ещё: принеси мне завтра наработки про Принцессу Июнь. Я хочу посмотреть, что ты придумала.

Томоко сделала печальное лицо, но сбегала помыть руки и принесла мне толстую папку, которую, как выяснилось, она и не уносила из офиса. Я пролистал её выдумки и огорчился: Томоко поленилась придумывать лор Календарного Совета — кто все эти Принцесса Июнь и её подручные. Рисовать комиксы и писать песни моей подопечной явно нравилось больше, чем, например, прописать их предысторию. Из имеющихся данных я сделал вывод, что Принцесса Июнь — что-то вроде доброй магической девочки, и с названием месяца она связана совершенно случайно; точно так же она могла зваться «Принцесса Золотой Горшок» или «Госпожа Самолёт». Я поставил на листе бумаги огромный знак вопроса и принялся думать.

Впрочем, поработать мне толком не удалось. В кабинет нагло ввалилась Ю-тян и принялась читать мне лекцию об основах компьютерной грамотности. Через час, когда я уже готов был взвыть от обилия технических терминов, перемежающихся с корпоративным жаргоном и креативными молодёжными оскорблениями, она вывалила на мониторе целую россыпь документов и ткнула розовым ногтем с сердечком:

— Всё, додстер, дальше сам. Сделала, что смогла.

Я обречённо сполз по креслу под стол. Спасти меня было некому. Кроме прячущейся где-то Томоко и Ю-тян в офисе никого не было. Токиминэ увёз Морияму и остальных девчонок на съёмки, Аянэ целый час не выходила из кабинета Намии, а Гурудзи повесил работу на Томоко и вновь сбежал в центральный офис — выяснять, на каком курорте с горячими источниками отдыхает Химефу; прогнивший монах вознамерился всерьёз отправиться туда, ворваться в гостиницу и потребовать у своей пассии объяснений.

Промучившись полчаса с документами, я решил, что с меня хватит и отправился пить кофе. На кухне меня встретила невесть откуда взявшаяся Вакаба:

— Нам вас так не хватало, — зарыдала она и бросилась мне на шею. — Токиминэ сорвал съёмку, потому что они… они…

Я успокоил айдору и принялся расспрашивать её о том, что случилось. Выяснилось, что группу позвали на съёмки телепередачи: крупная шишка из Sony брала интервью у нашумевшей группы «Sisters Seven». Юных артисток обрядили в школьную форму и посадили в студию для массовки, но тут заявился Токиминэ, и, забыв обо всём, чему его учили в университете, принялся требовать, чтобы Морияму пересадили в первый ряд. Скандалиста тут же урезонили и выгнали со съемочной площадки вместе с делегацией Shihing star, предупредив, чтобы он больше не смел появляться.

— Там была такая забавная группа про звёзды, — сообщила Вакаба и принялась описывать хорошо знакомое мне «Созвездие мечты». — Я с ними чуть-чуть пообщалась. Они очень профессиональные, только вот их солистка дерзкая очень. И в роль вжилась так, что не выходит — «зовите меня Овен-тян, бе-бе-бе». Они с Мидзу чуть не подрались.

— А что не поделили? — спросил я.

Вакаба пожала плечами: мол, о чём спорили — я не слышала, но если бы началась драка, я бы этой Овен-тян вцепилась в волосы и держала, пока Мидзу будет её колотить. Я оценил храбрость юной айдору, которой едва исполнилось тринадцать, а Овен-тян и «Созвездие мечты» производили впечатление девчонок лет шестнадцати, а то и восемнадцати, и вообще по комплекции скорее напоминали Томоко.

— Но песни у них великолепные, — мечтательно промолвила Вакаба, глядя куда-то вдаль, и замурлыкала под нос: — «Пусть твою руку направляет Марс, открой сердце Венере, и летит твоя мечта кометой сквозь тёмное небо». Вот в такой группе я бы хотела петь. Или писать им песни. Я хорошо стихи сочиняю, меня в школе хвалили.

Я почувствовал, что передо мной открываются новые возможности.

— Говоришь, стихи сочиняешь, — протянул я. — У меня есть для вас работа. Собирай-ка Морияму. Жду через десять минут. И напиши-ка, пожалуйста, плакат: «Томоко не входить!».

Вакаба тут же намалевала на бумаге сообщение — «Томоко-сан, прошу вас, пожалуйста, не входите», внизу которого я дописал — «…иначе испортишь сюрприз». Девочки из Мориямы появились через несколько минут и с заинтересованными лицами уселись вокруг меня.

— Начнём вот с чего, — спросил я. — Все вы уже познакомились с Томоко. Что вы о ней думаете?

Хикари смутилась, что-то пробормотала под нос, спряталась за сестрой и уткнулась в телефон. Я истолковал подобный ответ как нежелание со мной разговаривать и вызвал на ковёр Мидзу:

— Она хорошая, — неуверенно начала старшая сестра. — Только, как бы это правильно сказать. Я не понимаю, зачем ей это нужно. Она уже взрослая и на сцене никогда не пела. Зачем ей айдору? Она старше нас на десять лет. И она хочет петь?

— Сестра, не забывай про девичье сердце, — пробормотала из-за спины Хикари. — Нельзя приказать себе делать то, чего не желаешь. И всё же, я тоже не понимаю Томоко-семпай. Понимаете, Хошино-сан, айдору положено быть весёлыми. Ну, не мной положено, конечно, но айдору танцуют на сцене и радуют зрителей, которые пришли на них посмотреть. Они делятся своим счастьем. Глядя же на Томоко-семпай, кажется, что она сейчас заплачет.

— Именно так, и не поспоришь, — решительно сказала Мидзу. — Мне она нравится. С ней интересно играть и она много всего знает. Но я не могу радоваться, когда смотрю на Томоко-сан. Ей как будто больно, и она в любой момент заплачет. Понимаете? Я вообще не думаю, что она способна петь как айдору.

Я был вынужден признать, что придуманный Гурудзи эпитет «депрессивная принцесса» бил в самую точку.

— А вот я не согласна, — заявила Вакаба. — Томоко-семпай не похожа на айдору-девочку, это правда. Но знаете, как иногда говорят фанаты? «Наша любимая Мика — настоящая богиня».

— Химефу — настоящая богиня, — усмехнулся я.

— Вот-вот! — подхватила Вакаба. — Они так льстят и пишут всякие глупости, чтобы их заметили. Разве девочка из соседнего дома похожа на богиню? Нет, конечно. А вот Томоко-семпай похожа. Когда она выпрямляется, стоит и смотрит на меня своими огромными чёрными глазами, мне не по себе. Ни одна учительница в школе так не может посмотреть. Даже Намия-сан так не смотрит. А когда она начинает нервничать…

Вакаба запнулась, оглянулась вокруг и прошептала, что я едва её слышал:

— Тогда я вообще боюсь её сильно и думаю, куда бы сбежать. Нет, правда, она очень грустная и страшная. Но не говорите Томоко-семпай, что она такая. Она очень хорошая. Я правда её люблю.

Мы разговорились с девочками из Мориямы и принялись прикидывать, какой божественный образ подошёл бы Томоко, что перетекло в игру в «группы», и мы принялись по очереди называть айдору-бэнды и исполнительниц разных лет, которые начинались на последний слог предыдущих.