Сцены сексуальной жизни. Психоанализ и семиотика театра и кино - Дмитрий Александрович Ольшанский

то же время, он разрушает иллюзии «документальными» вставками между действиями, когда развоплощённый актёр отвечает на вопросы голоса за кадром. «Завидуете ли вы другим?» «Как Вы расстались с мужем?» «Расскажите о своём авторитарном отце» — вопрошает голос, и актёры рассказывают о событиях своей собственной «подлинной» жизни, которые роднят их с персонажами Ибсена. Такой брехтовский эффект очуждения придаёт совершенно иное прочтение как тексту пьесы, так и видеоряду спектакля.

Происходит обратный проброс конфликта: не актёры проживают себя в предлагаемых обстоятельствах, а, напротив, сконструированные драматургом вопросы переносят в историю своей жизни. Александр Иванов (исполнитель роли Торвальда) говорит, что не заводит семью, потому что, как и его герой, «слишком серьёзно к ней относится» и понятие долга и ответственности настолько значимо для него, что он не готов размениваться на случайные отношения. Ольга Белинская (Нора) рассказывает, как однажды совершенно внезапно, без всякой видимой причины, ушла от мужа, поняв, что между ними что-то давно закончилось. С одной стороны, это поиск точек идентичности, через которые актёр прорастает в персонажа, с другой стороны, отстранение от конфликта и его анализ с другой позиции. Это заставляет чувствовать разницу нравственных коллизий и видеть индивидуальность каждого случая. Такой режиссёрский ход вполне оправдан применительно к пьесе Ибсена, которая проникнута идеей разрушения образов и выхода за границы ожиданий. Поэтому в данном случае, метод очуждения и разрыв театральной условности вполне соответствуют материалу.

Чего мужчины хотят от проституток?

(о фильме «Откровения» Малгожаты Шумовской)

Несмотря на всю популярность темы проституции — весь современный мир так или иначе продаёт себя — фильм Малгожаты Шумовской преподносит массу сюрпризов и обманывает многие зрительские ожидания. Главная героиня, журналистка Elle, пишет материал о психологии проституток. И до такой степени очаровывается предметом своего исследования, почти откровенно флиртует с респондентками, так что к финалу ты наверняка ожидаешь от неё перехода к практической части (да и аннотация к фильму даёт основания так думать). Всё, что рассказывают ей девушки, она примеряет на себя и соотносит со своим опытом до такой степени, что однажды, когда девушка, пересказывая разговор с клиентом, говорит: «У тебя уже стало мокро между ног?», — героиня Бинош принимает вопрос на свой счёт и переспрашивает: «У меня?». Очевидно, что она втягивается в любовные истории, которые на фоне её унылой семейной жизни между борщом и фитнесом просто не могут остаться только на уровне разговоров. Рано или поздно она должна пуститься во все тяжкие. Да и девушки не прочь пооткровенничать, пококетничать и преподнести себя именно в том соблазнительном образе, в котором хочет их видеть журналистка. Они определённо чего-то хотят друг от друга: девушкам интересна состоятельная эмансипированная женщина, прекрасно обходящаяся без мужчин, журналистка узнаёт что-то недостающее себе в этих развязных похотливых девицах. Классическая коллизия. Однако два эти мира так и не встречаются и не меняют друг друга, никакого долгожданного события так и не происходит. Все наши ожидания оказываются тщетными: журналистка-домохозяйка так и остаётся у плиты, а молоденькие шлюшки бегут за новыми клиентами. А унылая эпитафия, что «проститутки продают себя точно так же, как и все остальные женщины» настолько тривиальна, что не тянет даже на мораль. Интересен именно этот обман зрительского ожидания, который лучшим образом демонстрирует нам всю предсказуемость и скуку, который рождает идеология потребления.

Потребитель как объект

Викторианский миф говорит нам о том, что в обществе проститутки мужчина может быть самим собой и освободиться от рутинной повседневности, в которой отношения невротиков были переполнены требованиями — он постоянно должен был быть внимательным, заботливым, милым, добрым, инициативным и пр. (все эти прелести буржуазной идеологии не давали расслабиться многим мужчинам). Тогда как проститутке он, казалось бы, ничего не должен и просто мог быть самим собой. Типичный обсессивный фантазм состоял в том, что с близким окружением и в приличном обществе тебе необходимо быть кем-то другим, постоянно притворяться, чтобы не разочаровать и не потерять себя в глазах высшего света, а о тёмной стороне своей личности невротик мог говорить только с незнакомцем. (В этом многие усматривают такую востребованность психоанализа в викторианскую эпоху: даже если бы не было Фройда, talking cure всё равно бы изобрели.) Этим же объяснялась такая страсть невротиков к новизне и анонимности в постели (пример которой даёт нам «Последнее танго в Париже» Бертолуччи), маргинальному опыту и классической амбивалентности доктора Джекила и мистера Хайда.

Однако «Откровения» Малгожаты Шумовской показывают нам совсем другую историю. Мужчины не фантазируют и не наслаждаются отыгрыванием запретных сцен с проститутками, римские оргии и де’садовские спектакли остались далеко в прошлом; они занимаются с проститутками унылым рутинным, почти семейным, сексом. Море ванильной романтики, трогательные песни под гитару, жалобы на своих официальных курочек. Проститутка становится для мужчины чем-то средним между духовником и аналитиком.

Парадоксальным образом, в современном мире именно потребитель оказывается объектом. Ведь именно им пользуется Другой. А товар-проститутка становится субъектом желания: только она может делать то, что хочет (за это ей и платят), тогда как клиент из хозяина положения превращается в предмет для манипуляций. У мужичков даже нет своих желаний (а иногда и возможностей), поэтому непонятно вообще, зачем они приходят к проституткам: то ли по инерции, то ли потому, что идеология маскулинности заставляет их время от времени спать с разными женщинами, то ли чтобы поддерживать свою идентичность, то ли просто по привычке. — Очевидно одно: никакого личного желания за этими визитами не стоит. Просто повседневный рутинный ритуал.

Избавиться от желаний

Все эти господа, которые платят девушкам за их услуги, выглядят настолько нелепо, что временами фильм просто превращается в фарс. Действительно, в современном мире нет ничего более унылого, чем потребитель, который стремится к удовольствиям и успеху, как ослик за морковкой. Однако ему даже усилий никаких прикладывать не приходится, чтобы всё получить, поэтому мы ни разу не видим в кадре, как клиент платит проститутке за услуги. Да и платит ли вообще? Да и за что им платить, ведь рядом с девушками они показывают полное отсутствие какой бы то ни было фантазии и изобретательности. Действительно, за что им платить? Зачем мужчине вообще приходить к проститутке, если с ней он делает то же самое, что и с любой другой женщиной? Если рядом с ней он остаётся тем же педантичным буржуа, что и в великосветском салоне, и никаких запретных фантазий не реализует? Да и вовсе их не имеет.

«Делай, что хочешь, — говорит один из