Инженер Петра Великого – 3 - Виктор Гросов

Я отпустил старосту, пригрозив всеми карами небесными и земными, если подобное еще раз повторится. Но сам крепко задумался. Как же достали эти шпионские уши.

Яков Вилимович прислал с нарочным целую депешу, от которой так и веяло недобрыми предчувствиями.

Главной темой его писем в последнее время все чаще становились две придворные дамочки — Дарья Арсеньева и Мария Гамильтон. Обе, как говорится, на виду, обе вхожи в самые высокие кабинеты, и обе, по мнению Брюса, крутили какие-то мутные делишки.

Смазливая вертихвостка Арсеньева давно уже попала на карандаш к людям Брюса своей неуемной болтливостью и страстью к светским пересудам. Она, как сорока на хвосте, тащила в свое гнездо любую информацию, не особо заморачиваясь, секретная она там или нет, и щедро делилась ею. Поначалу ее считали просто дурочкой, которая язык за зубами держать не умеет, но последние наблюдения показывали, что Дарья — скорее всего, лишь пешка, «полезная идиотка».

Подозрения все чаще указывали на Марию Гамильтон. Эта мадам была куда хитрее и пронырливее Арсеньевой. Она обладала внешностью, от которой мужики штабелями падали, острым умом и, как теперь выяснялось, гибкими моральными принципами. Ее шашни с иностранцами, особенно с теми, кто хоть каким-то боком касался шведской миссии или торговых контор, становились все более частыми. Она не трепалась попусту, как Арсеньева, а действовала тонко, исподтишка, собирая информацию по крупицам, заводя «дружеские» беседы, выуживая сведения под видом невинного любопытства.

— Арсеньева — это просто ширма, — писал Брюс. — Пустышка, через которую можно сливать всякий хлам, чтобы от главного отвлечь. А вот Гамильтон — это уже по-серьезному. Думаю, это она руководит всем. И, боюсь я, капитан, есть у нее прямой выход на тех, кто очень даже неровно дышит к твоим разработкам.

Яков Вилимович предлагал хитрый план: использовать Арсеньеву как канал для дезинформации, подсовывая ей через подставных лиц специально состряпанные «секреты», которые она непременно донесет до своих кукловодов, в первую очередь, до Гамильтон. А уже по реакции этой самой Гамильтон, по тому, как и куда эта информация пойдет дальше, можно будет попытаться распутать всю цепочку и, если повезет, выйти на главных заказчиков. План был рискованный, зато учитывая, как дело повернулось, вполне себе рабочий.

Тем временем, дела с производством штуцеров из новой стали шли ни шатко ни валко. Чтобы хоть как-то отвлечь внимание Петра от проблем с основной продукцией, я решил подсунуть ему несколько своих «бытовых» изобретений, над которыми корпел урывками, когда выдавалась свободная минутка от военных дел. Ничего такого, чтобы мир перевернуть, конечно, но вещицы полезные и, что немаловажно, способные произвести впечатление на царя, который до всяких технических штуковин был большой охотник.

Среди них была, например, усовершенствованная походная печка — легкая, компактная, на которой можно было быстро вскипятить воду или сварганить какую-никакую еду, и дров при этом уходило — кот наплакал. Была и складная саперная лопатка нового образца, поудобнее и попрочнее тех, что в армии имелись. А еще — хитроумный механизм для подъема тяжестей, что-то вроде ручной лебедки, которая могла бы пригодиться и на стройках, и при перетаскивании пушек.

Государь, как я и ожидал, клюнул. Он долго вертел в руках лопатку, прикидывая ее вес и насколько она в руке лежит, с любопытством разглядывал чертежи печки и лебедки, засыпал меня вопросами.

— А что, Смирнов, печка твоя — вещь в хозяйстве нужная. И лопатка в самый раз придется. Давай, запускай их в производство, помаленьку, для пробы. А там видно будет.

Я выдохнул с облегчением. Небольшая передышка была получена. Вот простой такой — запускай в производство. Да тут не только людей нет, но и металла. Нужно будет обсудить с Государем создание компании. А почему нет? Соберем купцов, скинемся, создадим эдакое кумпанство. Петру только дивиденды считать. А кампания привлечет рабочие руки и увеличит товарооборот. Туда же впихнем все мои «изобретения», от самовара до лопат.

Подоспели новости с фронта. Весенняя кампания для наших началась, прямо скажем, не ахти. Шведы, под предводительством своего неугомонного короля-вояки, перли как танки на нескольких направлениях, и каждая депеша оттуда была пропитана тревогой.

В этой давящей атмосфере новость о том, что Мария Гамильтон обладает критически важной инфой о моих разработках и косяках, прозвучала как гром среди ясного неба. Стало ясно, что ждать уже не имеет смысла.

Мы с Брюсом встретились той же ночью, в его заветном кабинетике, который больше смахивал на лабораторию какого-нибудь колдуна-алхимика, чем на пристанище важного государственного мужа. Свечи отбрасывали такие тени, что впору было фильмы ужасов снимать, за окном ветер выл, — в общем, обстановочка как нельзя лучше соответствовала моменту.

— Она слишком много знает, Петр Алексеич, — начал Брюс без всяких расшаркиваний. — И если она передаст шведам точные сведения о том, как у тебя дела с порохом и сталью, они ж свои планы под это дело подрихтуют. А это может нам боком выйти.

Идея пришла почти одновременно, будто сама собой нарисовалась в воздухе, до предела насыщенном напряжением. Раз уж эта Гамильтон так интересуется «стабилизатором» для моего бездымного пороха, значит, на этом и надо ее ловить. Мы решили пойти ва-банк. Риск был огромный, но и куш, если все выгорит, светил такой, что стоило рискнуть.

План был донельзя дерзкий. Через «надежный» канал — то есть, через эту дурочку Дарью Арсеньеву, которая искренне считала, что помогает своему «любезному другу» (одному из людей Брюса, который мастерски разыгрывал из себя влюбленного по уши простачка) — должна была «утечь» строго дозированная деза. Суть ее сводилась к следующему: я, Петр Смирнов, стою на пороге создания такого оружия, что все ахнут. Мой оружие, благодаря особому «стабилизатору», якобы вот-вот будет готово, и оно такое мощное, что все существующие аналоги — просто детские хлопушки. Этот «стабилизатор» — вещество редчайшее и капризное и именно от него зависит весь успех предприятия. И самое главное — большие запасы этого чудо-компонента хранятся у меня в Игнатовском (тут уже никак не скроешь мое поместье), причем охрана там, в силу моей якобы рассеянности и полной погруженности в научные изыскания, ни к черту не годится.

Это была полуправда, так искусно замешанная на вымысле, что и комар носа не подточит. Для Гамильтон, которая из кожи вон лезла, чтобы выслужиться перед своими хозяевами, эта информация должна была показаться настоящей золотой жилой. Правдоподобности ей добавляли и вполне реальные слухи