Вдова Клико. Первая леди шампанского - Ребекка Розенберг

– Я попал в ловушку в Амстердаме, когда Британский королевский флот закрыл порт.

Я подливаю ему новую порцию.

– Так вы даже не отправили груз в Россию?

Он с жадностью пьет.

– Вы слышали, что я сказал? Порт был закрыт.

Я наливаю шампанское Феликсу на блюдце. Фурно фыркает от возмущения.

– Они неделями держали наш корабль на жарком солнце. – Он хватает бутылку и наливает сам себе. – У меня не осталось выбора, и я перенес наше вино на склад. Но там было душно, в вине появились отвратительные нити мертвых дрожжей.

Я стараюсь справиться с гневом и глажу белую звездочку на груди кота.

– Шампанское было превосходное, когда мы отправляли его. Наверняка оно не все испортилось.

Фурно поперхнулся, и вино льется у него из носа.

– Черт побери, Барб-Николь. Вы не должны винить меня за эту катастрофу. Она очевидна. – Он в бешенстве промокает лицо платком. – Тысячи бутылок испортились или лопнули от жары. В продажу годились лишь несколько сотен, да и то я получил за них гроши. – У него задрожала челюсть как у французского бульдога.

– Пятьдесят тысяч бутылок? – Я не верила своим ушам.

– Я чуть не сдох, выбираясь оттуда. – Он снова наливает себе полный бокал. – Капитан ждал две недели нужный ветер. Наконец мы поставили парус, но как только вышли из гавани, так ветер переменился. Так продолжалось день за днем, мы болтались на месте. – Отодвинув бокал, он пьет прямо из бутылки. – Ночью на корабль обрушился ужасный шторм. Я даже не мог видеть собственную руку. Мы выстрелили из пушки, прося помощи, но находились слишком далеко от берега. Огромные волны обрушивались на наш корабль, и я был уверен, что мы пойдем ко дну. Но нас выбросило на мель. Потом мы увидели приближающийся корабль. Я обрадовался, подумал, что мы спасены, но это оказались пираты. Они отобрали у меня все гульдены, которые я выручил за вино в Амстердаме. – Он со стуком ставит бутылку мне на стол.

– Значит, зря мы решили везти шампанское по морю, – говорю я, лаская Феликса.

– Где вы взяли этого кота? – сердито спрашивает он. – Я задыхаюсь от котов, я не переношу их. – Он тяжело поднимается с кресла, надевает шляпу и топает к двери.

Длинные ушки Феликса шевелятся, когда он слышит больше, чем хотел бы.

– Мне тоже неприятно, Феликс. Но он мой партнер. – Отпустив кота, я бегу следом за Фурно и нахожу его возле его коляски. Порыв холодного ветра сдувает с него шляпу и гонит по рю Опиталь. Он гонится за ней, бурча, и я подбегаю к нему.

– Вы храбро пошли на риск, но потерпели неудачу, – говорю я. – Но это не конец. Я уже отправила новую партию шампанского в Россию.

– Это вы пошли на риск. Это вы потерпели неудачу. – Он напяливает шляпу на голову. – Вы использовали меня как пешку в шахматной игре. – Он возвращается к коляске и залезает на козлы. – До встречи с вами я жил спокойной жизнью, Барб-Николь. Смешивал сорта, делал вино, не высовывался. Я был доволен жизнью, пока не умерла моя жена. Затем в моей жизни появились вы, и мне захотелось чего-то снова. Но вы раздавили мое желание, словно улитку, своей красивой ножкой. – Он глядит на мои туфельки со стрекозами. – Вы заставили меня поверить, что у нас что-то получится с «Клико-Фурно»… вместе. Но вы все решаете сама. Вы ничего не хотите делать вместе. – Он дергает вожжи, и лошади срываются с места, подняв пыль.

Пыль щекочет мой чувствительный нос, и я чихаю, чихаю… Я толкнула Фурно за пределы разумного, как когда-то Франсуа, и глядите, что с ним случилось.

26

Как пролезть верблюду в игольное ушко

Дом опустел без Ментины, когда она стала учиться в монастырской школе. Письма – слабая замена, я так скучаю по ее обнимашкам, по ее весеннему запаху цветущих апельсиновых деревьев, по ее мыслям, которые тут же без фильтра оказываются на языке. Не могу дождаться, каким будет ее личико, когда она увидит, как я украсила наш дом к празднику. В первый раз после ухода Франсуа из жизни я развесила венки из падуба, постелила красные скатерти и оплела ленточками стулья. Еще нашла жестяные фонари с вырезанными по бокам звездами, чтобы свет зажженных в них свечей падал на стены. Но самым большим сюрпризом для Ментины станет Феликс, которого она еще не видела, потому что она живет в Отеле Понсарден, когда приезжает из монастыря.

Когда я забираю Ментину со станции почтовых карет, вижу, что она подросла. С собой у нее только маленький саквояж – свою школьную форму она оставила в монастыре.

– Ах, Ментина, я так соскучилась по тебе. – Я обнимаю ее, целую в обе щеки, и мы идем под снегопадом, который усиливается.

– Я не могу дождаться, когда увижу Меме. – Ментина прыгает в снег, ее щечки горят, ручки спрятаны в теплой кроличьей муфте.

– Ты повидаешься с Меме завтра, – говорю я. – Я думала, что мы проведем вечер в нашем доме. Лизетта оставила нам на обед кассуле с фасолью и барашком.

– Мы будем только вдвоем? – Она хмурится и пихает ногой комок снега.

– Разве это не приятно? – спрашиваю я. – Мы с тобой не виделись несколько месяцев и побудем вдвоем, прежде чем присоединиться к остальным. – Ну, а Феликс развеселит ее.

Мы проходим всего несколько кварталов от станции, и тут начинается такой снегопад, что впору заблудиться. Сначала я даже растерялась, но потом все-таки собралась с мыслями и сообразила, что мы вышли к суконной фабрике Понсарден. Значит, теперь мы пройдем мимо больницы, свернем за угол, а уж там и наш дом на соседней улице.

Снег такой густой, что я с трудом различаю армейские фургоны, стоящие цепочкой возле суконной фабрики Понсарден. Возле них толпятся и бегают люди. Должно быть, они забирают военную форму. Вскоре я вижу папа́, отдающего распоряжения работникам. Он в цилиндре, а под распахнутой накидкой виднеется нарядный зеленый жилет.

Запах запекшейся крови ударяет мне в ноздри и вызывает тревогу в душе.

– Дедушка! – Ментина мчится к папе, огибая кабриолеты и повозки, и обнимает его.

Но с папой что-то не так. На его лице смертельная бледность, челюсти сжаты, как в тот раз, когда он стоял перед кровожадной революционной толпой. Такое же странное сочетание ужаса и решимости. Он хватает Ментину за плечики и поворачивает в сторону от повозок.

– Барб-Николь, уведи ее отсюда в Отель Понсарден! Скорее!

Тут я вижу,