Летом перед грозой - Дмитрий Валерьянович Лекух

– Ты тут как? – спрашиваю.

Он слабо подмигивает.

– Да разберемся, Валерьяныч. Не ссы. Хорошую штуку мне Глеб всобачил, кстати. Вот, все понимаю, что со мной. И сознание ясное. И не больно совсем ни фига…

Я вздыхаю.

– С этим средством, – говорю, – лучше не перебарщивать. Сам понимаешь, за все надо платить. Тебе его воткнули, потому что в твоей истории терять сознание нельзя, надо бороться. Поэтому второй шприц-тюбик дашь себе вколоть только тогда, когда будешь уже совсем отъезжать. А третий – пятьдесят на пятьдесят. Выживешь или сгоришь. Впрочем, мотор у тебя крепкий…

Он опять слабо улыбается.

Я сую ему пакетик.

– Вот, – говорю, – здесь кокс. Судя по тому, кто дал, должен быть качественным. Один грамм. Два я, извини, верну человеку, тебе столько не надо сейчас будет. С трубками не заморачивайся, фигачь на верхнюю десну раз примерно в полчаса, поможет растянуть действие «коктейля». И побольше пей, воды я тебе сейчас принесу…

Я спрыгиваю с подножки.

Перед мордой «шестьдесят шестого» Глеб передает Санечке навигатор и листок бумаги с еще одним шприц-тюбиком.

– Так, – говорит. – А вот это – отдашь врачам. Здесь формула той дряни, которую я ему колол, они ее наверняка знают, тут секретов никаких нет. А это, на всякий случай, – антидот от нее, если у них нет. Давай я тебе, кстати, еще один дам. А то вдруг побьешь. Он, конечно, противоударный, но русский мужик способен и не такое расфигачить…

Смеются.

Жмут друг другу руки.

Пора…

– Сань, – торможу процесс. – Я Славяну еще одного порошка выписал. Еще более запрещенного. То, что у Глеба, хотя бы всего-навсего подходит под определение «допинг». Но куда менее вредного для здоровья.

Глеб смотрит на меня как-то странно.

Одновременно с неприятием и одобрением.

Качает головой.

– С кокаином, – признает, наконец, – он действительно все это легче перенесет. Тут согласен. Меня тут напрягает другое: ты опять за старое взялся, Валерьян?!

Я фыркаю.

– И не надейся, – кривлюсь. – Не моё. Добрые люди марафету подогнали…

Он некоторое время пристально смотрит мне в глаза.

Потом неожиданно улыбается.

– А, – кивает, – понял. Ну, если это не рецидив, то – святое дело. Можешь даже тогда и сам сегодня употребить, под водочку. Думаю, поделится теперь. Один раз можно. Я бы и сам причастился, чисто стресс снять, да не понимаю этого вашего кайфа, сколько ни пробовал. А ты, – давай, Сань, гони!

– Вода! – Я спохватываюсь. – Славяну надо много воды!

– Уже загрузили, – успокаивает меня Санечка. – Там батальон упоить можно. И вода, и пиво, если что. Ему сейчас жидкость нужна. Много жидкости…

Я киваю.

Мы жмем ему руку, он лезет в кабину, усаживается поудобнее и сначала сдает задним ходом, а потом осторожно разворачивается…

Глава 45

…От созерцания удаляющейся санечкиной «шишиги», нас отвлекли слова егеря Толика:

– Да довезет он его, что вы, Саньку не знаете?! Сам убьется, но Славку вашего довезет! Кремень-мужик. Я б иначе с ним и не работал. Чужой он здесь. Приймак. На девчонке нашей женился в свое время. У нас, помор, таких терпят, но не любят, обычно. А вот Саньку – каждый тут уважает, потому что – кремень…

Я снова закуриваю.

– Вы лучше скажите, что с мишкой делать? Он уж сдох давно, даже добивать не пришлось. Но не посреди лагеря же бросать?!

Глеб вздыхает.

– А что положено делать? – интересуется.

Толик чешет затылок.

– Да положено, по идее, егерей из заповедника вызвать, оформить все это, как надо. Им тоже неприятности не нужны: медведь на человека напал, это ж чрезвычайка! Думаю, договоримся, проблем со стволом не будет, никто не будет заморачиваться, что «не твое», все же люди! У меня там брат сейчас как раз работает, на дежурстве. Может, сгонять, привезти?!

– А далеко это? – спрашиваю.

– Да, – машет рукой, – час-полтора туда, час обратно. Быстро обернусь. Ружьишко можешь не убирать, не отымут. Присмотришь тут за порядком, пока меня нет?! Есть-пить-то людям надо. И бояться перестать надо. Медведь больше не придет.

Это, кстати, правда.

Не знаю уж, как у них там все устроено, на предмет передачи эмоций и информации, но медведи это место теперь стороной долго обходить будут.

И не спрашивайте меня, почему.

– Тушу они заберут? – задумываюсь.

– Да с удовольствием! – фыркает. – Там, даже если мясо плохое, шкура-то по-любому есть. И желчь, что самое ценное. Шкуру, кстати, могут и вам отдать, по понятиям-то так и должно быть. Я, кстати, потом ее и выделать могу. Со Славяном, хороший он парень, дай Бог ему здоровья, уверен, все нормально будет. А шкура будет выделанная как отличная память. Я, кстати, по дружбе недорого возьмусь. И умею неплохо, ты у меня шкуры видал…

Я морщусь.

– Ну вот что ты за человек, Толян?! – ржу. – Вот, уверен, был бы у тебя сегодня шанс вместо славкиной шкуры под медведя свою подставить, – так даже бы и не задумался бы. Подставил. А сейчас уже медвежьей торгуешь…

– Так я ж – помор, – всхохатывает в ответ. – Мы – народ тороватый. Так я поехал в заповедник-то, за охотинспекцией, да? Покараулишь людишек-то? А то у девки, боюсь, точно скоро истерика будет…

Я вздыхаю.

– У меня у самого, – говорю доверительно, – Толь, сейчас истерика будет. Веришь, нет?!

Он смотрит на меня непонимающе.

Я смеюсь.

– Да езжай, – лезу в карман за сигаретами. – Езжай…

Глава 46

…Когда мы с Глебом подтянулись в «столовую», там уже собрались все.

Включая повара с поваренком.

Ну, кроме Толика, разумеется, который как раз сейчас раскочегаривал свой «сто тридцатый», – тоже с кунгом, специально оборудованный под рыбаков, он на нем тех же «уральцев» и возил, – чтобы ехать на нем в заповедник, за инспекцией, «оформлять» происшествие.

А остальные – все тут.

Глаза у кого испуганные, а у кого и просто растерянные.

Покачал головой, хмыкнул:

– Во-первых, расслабьтесь, – говорю. – И со Славкой, надеюсь, все будет в порядке, и медведь сюда больше точно не придет. Они место насильственной гибели своего собрата отчего-то долго за несколько верст обходят, проверено. Да и нашумели мы здесь сегодня так, что ни один зверь сюда еще дня три, как минимум, не подойдет. Ну, и, наконец, Толик сейчас поехал за егерями в заповедник, за профессиональными охотоведами и, так сказать, официальными лицами. А от этих зверь вообще бежит любой, при первом их приближении, не говоря уж о чудодейственной подписи и печати…

Слышу, – кто-то хмыкнул.

Да и