Жизнь и необыкновенные приключения капитан-лейтенанта Головнина, путешественника и мореходца - Рувим Исаевич Фраерман

первая буря, первое боевое крещение. Наконец, это те минуты, когда он впервые пересекает экватор.

Моряками старого парусного флота это событие отмечалось особенно торжественно и сопровождалось шумным и весёлым праздником бога морей Нептуна, праздником, который справлялся обыкновенно по старому, давно установленному обычаю.

Головнин не в первый раз пересекал экватор, но и для него, и для всей команды «Дианы» это событие имело на сей раз особый, радостный смысл.

Впервые корабль – целиком русский, от бушприта до руля – пересекал незримую линию, делящую Землю пополам.

Поэтому Василий Михайлович не удивился, когда однажды в дверях его каюты появились с таинственным видом трое матросов, попросивших разрешения войти.

То были Михайла Шкаев, Спиридон Макаров и Дмитрий Симанов.

Все трое молча поклонились и стали в свободно-почтительных позах, – на шлюпе не было показной муштры, которая заставляла бы зря тянуться людей.

– Вам что, братцы? – спросил Головнин, уже наперёд зная, в чём дело.

– До тебя, Василий Михайлович, – сказал выступивший вперёд Шкаев. – Люди бают, днями будем переходить экватор.

– Да, сие верно, – подтвердил Головнин.

– Просим дозволения отпраздновать переход, как полагается по морскому уставу.

– По уставу вовсе не полагается, – засмеялся случившийся при этом Рикорд.

– Ну, так уж говорится.

– Обычай такой, – вставил своё слово Макаров.

– Одним словом, Нептунов праздник просим разрешить, – пояснил Симанов.

– Празднуйте, – отвечал Головнин. – Это и впрямь праздник для нашего российского корабля. Только ведь вам придётся перекупать, почитай, всю команду. Много ли у нас народу-то ходило через экватор?

– Где уж всех купать… – заметил Шкаев.

– А кто у вас на примете? – спросил, улыбнувшись, Головнин.

– Это как ребята решат, – уклончиво отвечал Макаров, глядя куда-то в сторону.

– Ну что ж, купайте, – согласился Василий Михайлович. – Только вот что: брать выкуп водкой я запрещаю. Заместо того всей команде будет угощение от меня.

И на корабле начались приготовления к празднику бога морей Нептуна. Приготовления велись в таинственной и волнующей обстановке.

В кубрике при помощи паруса был отгорожен угол, куда пропускались только избранные. Из-за этого импровизированного занавеса слышались горячие споры, временами громкие взрывы смеха. Туда таскали паклю, ведёрки с краской, тряпьё, цветную бумагу. У выглядывавшего оттуда Макарова на большом пальце всегда сидел огромный напёрсток в виде кольца. Гардемарины Филатов и Якушкин были особенно возбуждены. У себя в каюте они что-то резали и клеили из цветной бумаги, делали венки из фантастических цветов, сооружали из ярко раскрашенного картона чудовищных рыб, тритонов, клянчили у капитана то бус, то бисера из запасов, сделанных для обмена с островитянами.

Что делалось за таинственной занавеской в кубрике, большинство команды не знало. Тишка сунулся было туда, но был тотчас же изгнан, получив при этом от Макарова увесистый щелчок железным напёрстком в лоб.

Среди команды только и было разговоров, что о предстоящем празднестве.

Наконец 20 декабря 1807 года, в два часа дня, пересекли экватор в долготе 20°11′ при умеренном ветре и прекрасной погоде.

К этому времени Нептун, которого изображал Шкаев, его божественная супруга Амфитрида и сын их Тритон, в сопровождении свиты морских чудовищ, собрались на баке. В Амфитриде все узнали матроса Макарова, а в Тритоне – матроса Симанова, хотя он и был с хвостом из парусины, набитой сеном, и в маске, изображавшей голову чудовищной ящерицы.

Дружным хохотом сопровождалось появление этой божественной троицы.

Команда выстроилась на шканцах.

Нептун, голый до пояса, с телом, раскрашенным разноцветными красками, с длинной бородой из пакли, в золотой короне, с трезубцем в руках, сел верхом на доску, привязанную к верёвке, и спустился с носа шлюпа до самой воды.

Оттуда диким голосом он стал взывать:

– Эй, люди! Чей это корабль?

– Русский шлюп «Диана», – отвечал с борта штурман Хлебников, которому Головнин поручил заменить капитана на этом празднестве.

– Кто командир?

– Капитан-лейтенант Головнин.

– Откуда идёте?

– Из Кронштадта.

– Есть ли люди, в первый раз проходящие экватор?

– Есть и такие.

– Ложись в дрейф! – крикнул Нептун. Хлебников отдал шуточную команду:

– Положить грот-марсель на стеньгу!

Нептуна вытащили на борт. Он сел в колесницу, оклеенную цветной бумагой.

За спиной у него стали Амфитрида, в венке из фантастических цветов, с развевающимися волосами из той же пакли, что и борода её супруга, в короне, а рядом с нею – Тритон.

Вокруг колесницы выстроились чудовища в масках, изображавшие рыб, черепах и сирен с рыбьими хвостами.

Шестеро таких чудовищ, нагих до пояса, размалёванных красками, впряглись в колесницу и повезли её на шканцы.

Строй матросов отдал честь этому шествию.

Хлебников встал перед Нептуном и подал ему бумажку. Это был список всех, кто ещё не проходил экватора.

А Нептун продолжал допрашивать:

– Что за люди идут у вас на корабле?

– Идут русские люди.

– А в бога они веруют?

– Веруют.

– А водку пьют?

– Пьют.

– И в баню ходят?

– Ходят.

– И бреются по праздникам?

– И бреются.

– Поглядим… – многозначительно сказал Нептун, стукнув рукояткой своего серебряного трезубца о палубу. – Извозчик, вали на Невскую першпективу!

При общем смехе, под звуки шуточного оркестра, игравшего под управлением экономического помощника Начатиковского на гребешках, самодельных дудках, деревянных ложках и пустых бутылках, колесница тронулась к месту, где была поставлена бочка с водой.

Нептун, держа перед собой бумажку, начал выкликать:

– Мичман Мур!

Гардемарин Филатов отвечал:

– Болен. Со вчерашнего дня не выходил из каюты.

– Мичман Хлебников!

– Держит вахту.

– Мичман Рудаков!

– Весьма просит прощения. Жена пошла с утра на базар, да и запропала. Качает малого ребёнка в люльке. Рад бы чести представиться владыке морей, да не может.

– Лекарь Бранд!

– Приготовляет на завтра вытрезвительные киндербальзамы для царя морей, его супружницы, сынка и свиты, – отвечал при общем смехе Филатов.

– Тихон Спиридонов!

– Здесь я, – отозвался Тишка, ещё не зная, для чего его выкликают.

Он стоял в толпе зрителей, оттёртый старыми матросами в самый последний ряд. Но ему очень хотелось быть поближе к Нептуну, поэтому, воспользовавшись случаем, он заработал локтями и торопливо забормотал:

– Пропусти, ребята, пропусти. Слышь, меня зовут! – и выскочил вперёд.

– Через экватор не ходил? – грозно спросил его Нептун.

– Ходить не ходил, а пройти могу, где хочешь, если капитан прикажет, – отвечал Тишка, сам довольный таким молодцовским ответом.

– Не ходил? Ага! Тогда садись на бочку!

– Это для чего же? – заупрямился было Тишка.

Но тут его живо подхватили под руки, завязали глаза и посадили на доску, положенную поперёк бочки с водой. Откуда-то выскочил матрос Васильев и, вытащив из-за спины деревянную бритву величиною в аршин и банку с салом, смешанным с печной сажей, приблизился к Тишке.

– Позвольте вас побрить, – ломаясь и гримасничая, заговорил он.

– Чай, в прошлый четверток брился,