Техники семейной терапии - Сальвадор Минухин

Консультант ощущает громадную власть матери в этой системе, ее упрямую решимость добиться того, чтобы терапия не изменила обычного семейного стереотипа. Его вызов становится причиной любопытной реакции сына, который предлагает объединиться с ним против матери: "Дай ему сказать, пожалуйста". Хотя по содержанию такой маневр проводит границу, исключающую мать, форма этого взаимодействия на самом деле подключает ее. Консультант избегает западни, превращая исключение матери в действие, контролируемое им самим. В семье, оперирующей только триадами, он настаивает на диадном взаимодействии. Требование матери, чтобы говорили непосредственно с ней, а не о ней в ее присутствии, так справедливо и так соответствует представлениям консультанта об уважении к личности, что он вынужден укрыться за броней упрямства, не уступающего упрямству матери.

Минухин: Ну, надеюсь, что ты прав, потому что, понимаешь ли, твоя мать не считает твоего отца настолько интересным объектом, как тебя…

Мать: О, я… Подождите минуту. Мой муж вполне может позаботиться о себе сам…

Отец: Пусть он скажет, что хочет.

Мать: Но это все же мой сын…

Отец: Ты успокойся…

Мать: Ну, извини, дорогой. Он же говорит обо мне. Я имею право сказать что-то в свою защиту.

Гил: Нет, на самом деле лично меня это не беспокоит — то, что я уеду в колледж. У вас может создаться такое впечатление, когда вы меня видите, но на самом деле это меня не беспокоит.

Минухин: Такое у меня впечатление, а я считаю, что мои впечатления обычно правильны.

Мать: Вы не слишком скромный человек, доктор.

Минухин: Нет.

Гил: Мама, мы же не обсуждаем сейчас, скромный человек доктор или нет. Давайте к делу, ладно?

Минухин: Ты считаешь, что можешь за шесть месяцев подготовиться к тому, чтобы оставить мать одну?

Десять минут спустя тема и стратегия остались неизменными. Мать снова пытается отвоевать центральное место в терапевтической системе, и муж вмешивается, чтобы "признать" ее. В одном эпизоде консультант тоже отвечает на ее реплику и "признает" мать, потому что не может не реагировать на личный вызов, но это взаимодействие кратковременно, и тут же вновь возникает диада из консультанта и сына, разговаривающих о колледже. Консультант еще пять минут продолжает взаимодействовать с сыном, а потом начинает говорить с отцом. Этот переход труден, потому что не только мать, но теперь уже и сын вторгаются в диаду, состоящую из консультанта и отца. Однако консультант по-прежнему проводит ту же стратегию игнорирования матери.

Минухин: Через шесть месяцев он уедет. Как вы считаете, сможет ли он жить вдали от вас?

Отец: Ну, мы с женой обсуждали эту ситуацию, и нам кажется, что как раз сейчас в нем происходит внутренняя борьба, чтобы преодолеть боязнь отъезда.

Минухин: Значит, вы согласны со мной, что…

Отец: Да — в этом отношении. Я согласен с вами насчет отъезда.

Минухин: Как вы думаете, ваша жена его отпустит?

Отец: Я думаю, жена его отпустит…

Мать: Я не настолько уж заботливая мать.

Минухин: Я думаю, вашей жене будет очень, очень одиноко…

Мать: Господи, да у меня есть Джон. Почему это мне будет очень, очень одиноко? Я волнуюсь за Гила, потому что он еще молодой…

Минухин: Когда вашего сына не будет поблизости, сможете ли вы…

Отец: Уверяю вас, что мы сможем жить дальше.

Минухин: Я знаю, что вы сможете, потому что у вас есть работа и есть жена.

Отец: И сын.

Минухин: Да, но, когда он уедет, я думаю, ваша жена будет подавлена…

Мать: Это не так. Почему вы делаете такой вывод, доктор? Я хочу сказать, какие у вас для этого основания, хотела бы я знать? Вы упомянули об этом уже раза четыре. Я хотела бы знать, какие у вас основания так говорить. Если у вас есть основания, я полагаю, что имею право…

Минухин (отцу): Вот почему я смотрю на вас — потому что здесь перед вами два человека, которые оказались в трудном положении…

Мать: Вы предполагаете, что я окажусь в трудном положении, доктор. Я хочу сказать, что это необоснованное предположение.

Минухин: Значит, вы думаете, что она сможет справиться?

Отец: Я уверен, что она справится…

Мать: Я вполне самодостаточный человек.

Отец: И я уверен, что мой сын тоже справится…

Гил: Мне нравится быть одному.

Отец: Я уверен, что он сможет справиться, если только воспользуется теми шестью или семью месяцами, которые остались, чтобы подготовиться, а не прогуливать школу, чего он до сих пор никогда не делал, и приложит усилия, чтобы просто сдать экзамены, понимаете?

Минухин: Очень интересно. Ни ваша жена, ни ваш сын со мной не согласны…

Мать: Вы так ни разу и не заговорили непосредственно со мной с тех пор, как вошли в комнату.

Минухин: Ни ваша жена, ни ваш сын со мной не согласны, но я вижу, что ближайшее будущее в значительной степени зависит от того, сможете ли вы помочь этим людям. Я вижу, что ваш сын может вообще не поехать в колледж, и теперь на самом деле от вас зависит, сможете ли вы помочь им обоим. Мне представляется, что вы должны сыграть здесь ключевую роль.

Когда консультант после тридцати пяти минут сеанса покинул комнату, мать оказалась явно взволнована, но в большей степени готова принять представления своего мужа и терапевта, касающиеся альтернатив. Кроме того, она полна решимости доказать, что консультант неправ. Чтобы сделать это, она перестает занимать центральное положение в семейной системе, и ее сосредоточенность на сыне становится слабее.

Коалиция против членов семьи

Нарушая равновесие в системе с помощью этого приема, терапевт входит в коалицию против одного или нескольких членов семьи. Такая разновидность участия требует от терапевта способности вступать в конфронтацию и использовать свое влияние специалиста, находящегося внутри системы, для того чтобы дезавуировать и оспорить компетентность члена семьи.

Одно из следствий применения этого приема состоит в том, что, хотя член семьи, выступающий в качестве "мишени", в результате такого вызова подвергается очевидному стрессу, в равной мере испытывает стресс и тот член семьи, который вступает в коалицию с терапевтом. Его участие в коалиции основано на способности выйти за рамки привычных взаимодействий и поддержать открытый вызов, брошенный терапевтом влиятельному члену семьи. Поскольку после сеанса терапевт остается за сценой, его "союзник" в семье должен быть уверен, что, когда семья покинет кабинет, где проходил сеанс, в этой новой ситуации он сможет "выжить" без помощи терапевта. Для успеха такой стратегии необходимо, чтобы члены семьи признали ценность подобной трансформации для блага всей семьи в целом.

Когда терапевт видит, как в дисфункциональных семьях родители эксплуатируют и портят детей, оказавшихся в роли "козлов отпущения", у него может появиться искушение прийти на выручку таким детям, создав коалицию с ними против родителей. Обычно подобное вмешательство вредно для детей, остающихся без поддержки терапевта, оказавшись дома. Приемы создания коалиций требуют ясного представления о стрессах, которые могут возникнуть у входящего в коалицию члена семьи.

В коалициях другого типа терапевт объединяется с доминирующим членом семьи или подсистемой с целью заставить эту подсистему эффективно выполнять естественную или присвоенную ей функцию. Пример такого вмешательства — коалиция с родителями, которые не могут эффективно осуществлять исполнительную власть над маленькими детьми. В таких семьях каждый из родителей обычно не признает за другим умения управляться с детьми. Коалиция терапевта с родительской подсистемой против детей сплачивает родителей и, по сути, избавляют детей от роли третьей стороны.

Семья Форменов, состоящая из семилетнего мальчика, страдающего избыточной полнотой, его разведенной матери и ее родителей, обратилась за терапевтической помощью. В структуре этой семьи имеется доминирующая подсистема, состоящая из деда и дочери, чрезмерно сосредоточенных друг на друге и на семилетнем мальчике, а бабушка находится на периферии. Во время одного из сеансов члены семьи рассказывают, каким образом они перекармливают мальчика. Дед и мать, не способные ни в чем ему отказать, проявляют свою любовь к ребенку тем, что предлагают ему поесть. Бабушка считает, что такой подход вреден для ребенка.

Минухин: Я хотел бы сесть рядом с Вами, бабушка, потому что вы очень мудрый человек. Вы действительно правы, только жаль, что вы так беспомощны. Эти два человека, по-моему, не дают мальчику дорасти даже до семилетнего возраста. Я думаю, ему, пожалуй, года три или два. Он толстый, но очень-очень маленький, и ведь именно из-за них он остается маленьким. Жаль, что они вас не слушают, потому что вы правы. Как это получается — ведь вы могли бы сделать для ребенка очень важное дело? Он бы мог дорасти до своих семи лет, если бы вы сумели убедить их в своей правоте.