Без Царя… - Василий Сергеевич Панфилов

«— Патрули сменились» — понял я, глянув на часы, и настроение испортилось окончательно. Что уж там они наговорят…

… а они наговорили! Хотя вернее будет сказать о принципе испорченного телефона, но… а какая, собственно, разница?!

Шепотки, шепотки… и осторожное, опасливое отношение, как к опасному психу, невесть почему выпущенному с Канатчиковой дачи[48].

Другие, напротив, стали вести себя вызывающе, не то бравируя храбростью, не то дуростью…

… и любопытствующие во множестве. Одни — напрямую, и вопросы порой самые дурацкие.

«— Осознаю ли я, что стал убийцей?» — вопрошал какой-то философ с развевающейся бородой, и он действительно ждал ответа! Ждал, что я всё брошу и погружусь в длинные разговоры, полные спиритуализма, мистики и рассуждений о вере, Добре и Зле, человеческой душе и особенностях моей психики. Ему же интересно, и вообще, это важно! Как я могу этого не понимать!?

«— Каково это, ощущать, как кинжал входит в человеческую плоть? Было ли страшно?» — это я услышал десятки раз…

«— Что я могу посоветовать имеряку для закалки психики? Чтоб вот быстро, за считанные дни, максимум за недели закалиться и стать Жрецом Революции?! Он, имеряк, всё понимает, и никому… тс! Тайна!»

При этом имеряк, бледный юноша потрёпанного вида с глазами кокаиниста, так громко шептал и многозначительно подмигивал, что кажется, привлёк внимание всех, находящихся в кабинете. Он, кажется, видел меня кем-то вроде жреца некоего культа, и очень… вот просто очень хотел приобщиться! Это же так… так волнующе!

«— Продам ли я этот самый кинжал, и если да, то за сколько?!» — негромко и очень деловито поинтересовался один из маклеров, сотрудничающих с Университетом. При этом было уточнение, что это чисто деловой интерес, и он, маклер, представляет интересы ряда коллекционеров.

И шёпот, шёпот… опасливые взгляды и острожные движения, как в клетке с хищником. Обрывки разговоров, изредка доносящиеся до меня, а там — вовсе уж дичь!

«— … достало!»

Встав, выпрямляюсь во весь рост и вижу взгляды… настороженные, восторженные, оценивающие… и да, будто через прицел. Такие тоже есть…Сдвинув бумаги, прыгаю на стол…

— Граждане! — короткая пауза, и вот теперь ко мне приковано внимание всех присутствующих, — Минуту внимания!

Смотрят… и слушают.

— Граждане! — говорю враз пересохшими губами, подавляя необыкновенно острое (и совершенно неуместное!) желание облизать их, — Сегодня я услышал о себе много нового, и хочу заверить вас, что я не Демон Революции и не жрец некоего культа. Я не испытываю никакого желания снова и снова выслушивать вопросы о том, чувствую ли я себя убийцей, и как именно входит нож в человеческое тело.

— Так получилось… — продолжаю уже тише после короткой паузы, — Просто в кармане поверх пистолета лежал кинжал, и…

Сбиваюсь, и помедлив несколько секунд, продолжаю:

— Собственно, на этом всё. Я неплохой боксёр, и просто бил не рукой, а ножом. Фронтовики…

Нахожу взглядом Валиева.

— … подтвердят, что в окопах, и вообще в стычках накоротке, ножи и тесаки удобнее винтовок.

— Верно, — сурово кивает тот, купаясь во всеобщем внимании, — с винтовкой не везде развернешься, а решают порой доли секунды.

— Ну и вот… — развожу руками, — доли секунды у меня и были. Если бы я начал искать пистолет, вместо подвернувшегося под руку ножа, то скорее всего, не стоял бы сейчас перед вами. И…

Медлю, собираясь с мыслями.

— … прошу вас не задавать мне больше вопросов о том, как я себя чувствую, и как входит нож в человеческое тело.

Вижу, некоторые всё ж таки смутились… глаза отводят.

— Хреново себя чувствую, — продолжаю в порыве безжалостной откровенности, — Просто физиономия у меня такая, что переживания на ней не видны. А я, граждане, всё ж таки не бывалый фронтовик, а обыватель! Да, несколько более подготовленный по сравнению с большинством, но всё ж таки я не ходил в штыковые, не был под обстрелом, и не был даже на охоте…

Слова внезапно закончились, и постояв ещё немного, я неловко пожал плечами и сказал:

— Спасибо за понимание…

Глава 14

Вот стою, держу весло…

— … сразу, — в очередной раз напоминаю я, — сразу телеграфируйте! С вокзала!

— … вот, пирожки, Нина Юрьевна, — суетится Глафира, у которой глаза на мокром месте, а руки трясутся, — с рыбкой, те самые…

Она раскладывает свёртки, распихивает багаж и всячески помогает устраиваться в купе Нине и отцу, но как по мне, скорее наводит суету. Впрочем, пусть её…

— Непременно! — горячо обещает молодой мичман, косясь на Нину и непроизвольно выпячивая грудь, украшенную «Станиславом», — Я на станциях телеграфировать буду, вы не волнуйтесь так, Алексей Юрьевич!

Киваю невпопад и пытаюсь унять мысли, кружащиеся как в центрифуге. Что я забыл? А я непременно что-то забыл! А, вот… пошарив по карманам, достаю дерринджер и передаю сестре.

— Возьми, — я настойчив, — и непременно… ты слышишь? Непременно носи с собой! Да-да… непременно!

В купе жарко, а с мороза тем более. На лбу уже не испарина, а бисеринки пота, и вот уже потекла первая струйка, норовя попасть в глаза. Промокаю платком…

… что я забыл?

— Да, Лев Александрович, вы уж там поосторожней… — голос мой, вопреки желанию, приобретает заискивающие нотки, — Времена нынче нехорошие… плохие времена!

— Непременно! — на лице моряка лёгка улыбка человека военного, смотревшего Смерти в глаза и отмеченного знаком военного ордена, — Не волнуйтесь вы так, Алексей Юрьевич!

Он многозначительно хлопает себя по висящему на боку кортику, стараясь придать себе вид необыкновенно бравый и лихой, снова косясь на Нину. Выдыхаю… интерес такого рода с одной стороны обнадёживает, а с другой…

… все эти брачные танцы, будь они неладны! Не сомневаюсь, что в обычной ситуации я не мог бы пожелать лучшего защитника для сестры, но в тот-то и дело, что ситуация не обычная!

— … вот так, Юрий Сергеевич, — помогает устраиваться отцу Глафира, — и плед на колени…

Стискиваю зубы и отворачиваюсь на мгновение. Мы… я тогда перестарался с обезболивающими, и процесс деградации личности, и без того уже вполне заметный, разом скакнул на новый уровень.

Утешаю себя тем, что наверное, через год-два дражайший родитель скатился бы до нынешнего состояния естественным, так сказать, путём… но как-то не утешается. Не выходит.

А если бы нет!? Если бы не скатился? Или скажем, спускался по лестнице деградации очень медленно и постепенно, как это обычно и бывает у стариков.

С другой стороны — карты… Он и только он втравил меня в ситуацию, когда пришлось принимать жёсткое решение. Сколько всего можно было бы избежать…

«— Это ситуация, в которой не