Без Царя… - Василий Сергеевич Панфилов

устроившись за столом напротив, то и дело перегибается, читая ложащиеся на бумагу строки, и комментируя их. Не всегда по делу, но толк от его комментариев есть. Он, как я уже говорил, типичный русский интеллигент, так что можно уверенно предсказать реакцию остальных членов Совета из той же когорты, и внести правки заранее.

В кабинет ввалились Солдатенков с Валиевым, обсуждая неутешительные сводки с фронта, прочитанные в утренних газетах, и на некоторое время наша работа прервалась. Новости скверные, от которых сжимается сердце, даже если и знаешь, что это всё исторически неизбежно и воспринимаешь реальность как настоящее прошлое.

Потом, ближе к девяти, пришёл наконец Мартов, и мы живо согласовали вопросы сотрудничества. Позднее нужно будет согласовать ряд нюансов и собрать кворум[46] Совета, но основное дело сделано, и я облегчённо выдохнул.

Краем уха слышу довольно едкое обсуждение моего желания наладить поставки от Филиппова, но только усмехаюсь. Дурачьё! Мамкины революционеры! Это вы, ребятки, из очень небедных семей, и просто не понимаете, что такое выгаданная копейка, а тем более — в нынешних реалиях. Всё норовите планетарные проблемы решать…

Студенты, которые по пятеро-шестеро снимают комнату (и это считается не самым худшим вариантом!), вполне оценят хоть маленькую, но экономию! И доставку непосредственно в Университет, да… А бывшие фронтовики? Эти-то точно поймут. Да и остальные оценят, но чуть попозже, ближе к Февралю, когда начнутся вовсе уж серьёзные проблемы с поставкой продовольствия.

«— Надо будет надавить на помощь передовому отряду молодёжи» — мелькает мысль, и я спешу записать её в блокнот. Потом долго обдумываю, стоит ли предлагать пекарям «крышу» от Университета, и как её, собственно, оформить? Прихожу к выводу, что вбросить идею стоит как пекарям, так и студенчеству, а дальше будет видно!

Валиев с Солдатенковым тем временем разложили в своём углу карты военных действий, какие-то документы и вырезанные из газет статьи, пытаясь составить реалистичное положение дела на фронте, а пуще того — предугадать дальнейшее развитие событий. Это отчасти хобби, а отчасти — служебная необходимость для людей, возглавляющих Дружину Университета.

Оба они фронтовики и прапорщики военного времени, демобилизованные по ранению. Войной они ушиблены крепко, и по моему мнению, можно было найти и лучшие кандидатуры, но парни они харизматичные, и наверное, это-то и сыграло решающую роль. Ну и так… стараются.

Они оба имеют опыт городских боёв, и хотя и не без огрехов, но стараются натаскивать ребят именно на бои в городе, а не на «сено-солома» и штыковой бой, как принято в запасных батальонах. У меня иногда вылезает армейское прошлое, и я подкидываю им какой-то совет — благо, и сам занимаю должность инструктора по рукопашному бою на правах фельдфебеля-вольноопределяющегося. Прислушиваются… иногда.

Только и слышу…

— … киевское направление…

— … Корнилов не позволит!

— … маршал Фош…

— Нет, ты послушай! — напор Валиева к оппоненту был так яростен, что невольно прислушался и я, обогатившись знаниями о настроении войск в Петрограде, личности Корнилова (лев с головой барана[47]!) и состоянии дел на Западном Фронте.

… а потом один за другим потянулись члены Совета, а за ними и посетители, и в кабинете воцарился привычный бедлам и хаос! Какие-то малознакомые люди, споры, вплоть до перехода на личности и хватания за грудки, табачный дым, тонкой струйкой тянущийся в приоткрытую форточку. Разговоры, разговоры, а потом…

— Стоп! — останавливаю Солдатёнкова, — Кого, ты говоришь, военным комендантом Москвы назначили?

Он, не понимая ни черта, повторяет и с удивлением смотрит, как я быстро одеваюсь, накидывая пальто.

— Мартов! Аполлон! — кричу я, — Давай, одевайся, поехали!

— Вы тоже, парни, — приказным тоном говорю Солдатенкову с Валиевым, — Быстро!

Начинающуюся свару быстро затыкаю коротким ответом:

— Есть возможность получить винтовки! Да не капельно, поштучно, а хотя бы несколько сотен!

— Как!? — подскакивает Солдатёнков, к нему тут же присоединяются остальные, и даже посетителям интересно!

— Быстро, парни! — отмахиваюсь от вопросов, — Быстро!

Сам же, схватив со стола газету с нужной статьёй, проглядываю её по диагонали, и да, всё верно…

— Ну, если зря… — с угрозой говорит Мартов, накидывая пальто.

— Володя! Живков! — не обращая никакого внимания, поворачиваюсь к одному из членов Совета, — Ты хвастался, вы грузовик восстановили?

— Да… — несколько растерянно отвечает тот.

— На ходу? Горючее есть? — не отстаю я. — Всё в порядке! — уже уверенней отвечает тот.

— Заводи! — и лёгкий на ногу Володя, уже зная меня, сорвался с места, а я поспешил за ним.

— Слушай, товарищ Галет, — начал было Мартов, догоняя меня на лестнице, — если это опять…

— А-ни-си-мов! — по складам говорю я, прыгая через ступени вниз.

— И?! — орёт обычно сдержанный Валиев, — Он же аполитичный консерватор.

— Да! — нахлобучиваю кепку и опускаю уши, — Именно! А мы, Университет, как себя позиционируем?!

Валиев даже сбивает с шага, но тут до него доходит…

— Университет вне политики?! — неверящим голосом выпаливает он.

— Дошло! — хохочу как гиена и запрыгиваю в кузов грузовика, подогнанного прямо ко входу в Университет, — Мы тоже, х-ха… позиционируем! Отдельные студенты могут иметь любое мнение, но Университет как сеньор аполитичен, и заботится только об автономии, учебном процессе и благах студентов вообще, без принадлежности к какой-то политической партии.

Грузовик зарычал, заводясь, и я, перекрикивая шум мотора, уже орал, подпрыгивая на неровностях дороги.

— … он слаб с политической точки зрения! А это назначение чисто политическое, мы все это знаем! Он нуждается в поддержке, любой! Наше обращение к нему даёт Анисимову политические очки!

— Это решение, сомнительное с любой точки зрения! — не соглашается со мной Мартов, высунув голову из окна кабины.

— Пусть! — я решительно рублю воздух рукой и едва не вылетаю из кузова, в последний момент успевая схватиться на борт грузовика, — Пусть сомнительное! Валите всё на меня!

«— … ведь происходящее вокруг, — мелькает непрошенная мысль, — всё равно симуляция, и значит, я должен прокачать своего персонажа!»

На очередной ухабине эти мысли вылетели, но что-то этакое осталось…

Да и в конце концов… я не хочу умирать в подвала ЧК и быть расстрелянным белогвардейцами. Не хочу стать той самой «щепкой», летящей при рубке леса и не хочу класть жизнь на попытку изменить что-то к лучшему в чудовищно инерционном механизме Истории!

… но если я могу сделать что-то без возложения собственной жизни на алтарь Отечества…

… если я могу сделать отечественную историю чуть глаже и приглядней…

… если я могу создать хотя бы прецедент для Университета…

… я должен… Нет! Я хочу это сделать! Чтобы потом говорить честно самому себя, что лично я хотя бы пытался изменить страну к лучшему!