Русская поэзия Китая: Антология - Николай Алл

ПАУТИНКИ

Осень заржавленной кистьюЛетние заросли мажет,В воздухе мертвые листьяВетер гирляндами вяжет.

Жизни стучит веретенце,Время считает морщинки,В алом негреющем солнцеТихо летят паутинки.

Тучи мрачнее и ниже,Ночь раскрывает объятья,О, защищайся, люби же!Ласка — от смерти заклятье.

Чувства с годами смиренней,Солнце справляет поминки,В томной лазури осеннейТихо летят паутинки.

ЛУННЫЙ НОВЫЙ ГОД

Солнце село над кольцом строений,Зимний вечер благостен и мирен,Тонкий дым сжигаемых куренийВ окнах фанз и у камней кумирен.

В синих плошках клейкие пельмени,Убраны дракончиками нары,И цветы и звери в пестрой сменеЖенских курм расцвечивают чары.

Но внезапно отдых благодушныйОглушает громом канонада,Роют снег фонтаны искр воздушных,Ленты улиц, точно жерла ада.

Что ж не слышно жалоб или стонов?Дружный хохот воздух оглашает.Как созвездья дальних небосклонов,Огоньки фонариков мелькают.

Не страшат ни свисты, ни раскаты,Ни ракет оранжевые мушки,И гремят с заката до закатаЧастой дробью шумные хлопушки.

Добрым людям взрывы неопасны,Их боятся только злые духи,Шепчут глухо, быстро и бесстрастноЗаклинанья древние старухи.

И, покончив с традицьонной встречей,Объятые праздничным туманом.Коротают новогодний вечерИ хозяева, и гости за маджаном.

БАГУЛЬНИК

Случайный луч обводит светочемКвартиры пыльной уголки,Ласкает рыженькие веточки,Где почки, точно узелки.

В голубоватой хрупкой вазочкеЯ собрала из них букет…Нет, не букет — скорее вязочку,Кустов обиженных скелет.

Корицей пахнет он и хворостом,Сухою мерзлою травой…Так пахнут на полянах порослиВ сединах осени больной.

И вот когда на этих палочках,Колючим вздыбленных пучком,Распустится живою алостьюЦветок душистый за цветком,

Когда по стеблям дрожью светлоюПрольется радости волна,То значит — я не верю этому, —То значит, что пришла весна.

И в сопках, упоен победами,Теснится всходов хоровод…И на границе заповеданнойБагульник розовый цветет.

СКАЗКА ВЕКОВ

Вечер тих, и близка уж осень,Желтый лист шелестит на песке,У калитки два ходи проносятМиниатюрный театр в коробке.

Что ж, посмотрим… И куклы скачут,Вот на сцене — герой-полубог.Китаяночка хрупкая плачет,Грустно ходи гнусит говорок.

Кукла-лев куклу-мальчика тащит,Открывая кумачную пасть,Дети-зрители глазки таращат,Чарам сказки отдавшись во власть.

Все, как в жизни: убийства, драки,Куклы мечутся — горе, разбой…Свиньи, змеи, лисицы, собаки.Злых уродов беснуется рой,

И последняя кукла головкойБезнадежно поникла на грудь…Представленье закончено. ЛовкоВесь театрик готовится в путь.

Ходи сжали актеров-куколВ свой потертый цветной коробокИ ушли… Только бубен стукал,И звенел в такт шагающих ног.

Да три пса провожали лаемУходящую сказку веков…О, как мало, как мало мы знаемГоворящих, значительных слов!

НА ШАЛАНДЕ

Гребни волн барашками курчавятся,Пена брызг алмазами горит,Сунгари, сердитая красавица,Изменила свой обычный вид.

В знак тревоги ловко и уверенноПодняли на пристани шары,Жмутся лодки к берегу растерянно,Выходя поспешно из игры.

На шаланде под квадратом парусаМы плывем испуганно назад,И о мачту треплет ветер яростноБахрому бесчисленных заплат.

Мы плывем, то килем дно царапая,То волне взлетая на хребет.Чей-то пес, визжа, скребется лапами,Обнимает спутницу сосед.

И багром скользя по борту узкому,Кормчий наш, китаец молодой.Напрягая бронзовые мускулы,Пассажиров брызгает водой.

И я знаю — в час заката алогоЭто он вдоль нильского руслаПлыл к той пальме, где под опахаламиКлеопатра избранных ждала.

КЕЛЬНЕРШЕ

У ресторанной золоченой стойки,Где блещут вина в замкнутых рядахИ бегают услужливые бойки,Стоите вы весь вечер на часах.

Так детски чист ваш завитой затылок,И кожа рук прозрачна и нежна…На фоне рюмок, стопок и бутылокТак мило ваше личико, княжна.

Играли вы когда-то на гитареИ пели песенки сантиментально в нос…Теперь вы кельнершей во второсортном бареИ носите с закусками поднос.

Вы улыбаетесь загадочно и гордо,Вы подаете деловито счет,И ждете к полночи «очередного лорда»,И с третьим мужем начали развод.

Глаза у вас по-прежнему лучисты,И белый фартучек такой же, как тогда,Когда влюблялись в вас толпою гимназистыВ те незабвенные далекие года…

Несутся пары в огненном фокстроте…За женскую судьбу на ком лежит вина?Вы пишете серьезно на блокнотеЧисло глотков коктейлей и вина.

Вы знаете шанхайской ночи пьянойБессмысленный угар и дикий чад…Зовут шутя вас Девой НесмеянойИ щедро доллара на чай дарят.

И так же чист ваш завитой затылок,И кожа рук прозрачна и нежна…На фоне рюмок, стопок и бутылокКак мило ваше личико, княжна.

ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ

Пятнадцать лет средь экзотичных зданийВ стране иероглифов, драконов и тревогСтоит, прошедших лет храня воспоминанье,В Шанхае Офицерское Собранье,Былой России скромный уголок.

Тех лет, когда наш край в бесправьи не был сирым,Когда был жив наш Царь и цел наш Отчий Дом,Когда дух рыцарства и чести правил миромИ Русский Офицер, гордясь своим мундиром,Гордился Родиной, Собраньем и Полком.

Все, от полковника до юного корнета,От школьной твердо помнили скамьи,Что доблесть воина лучом любви согрета,И чтили высоко родной страны заветыВ кругу военной сплоченной семьи.

И были те года победоносно ярки…В Собраньи было все, что дорого сердцам, —Знамена, ордена и царские подарки…И в шумных праздниках со звоном братской чаркиТянулась молодежь к прадедовским орлам.

Гремела музыка, лилось рекой веселье,Брал младший радостно со старшего пример,Роднил единый дух единой общей целью,И, как могучий клич, в час бранного похмельяЗвучало слово — Русский Офицер!

И вот пятнадцать лет средь горького изгнанья,Бессменным часовым, хранящим грез чертог,Нам светит Офицерское Собранье,Как лучших дней немое обещанье,Как возрожденья русского залог.

И стойкие борцы, соратники былые,Находят в нем и ласку, и приют,Их жены, сыновья, друзья их и родные,Задорные юнцы и старики седые,На огонек живой доверчиво идут.

И бережем, как встарь, от века и доныне,В Собраньи мы все то, что дорого сердцам, —Родного языка улыбку на чужбине,И гордый русский герб, и русские святыни,И верность Родине, преданьям и отцам!

ВАЛЕРИЙ ПЕРЕЛЕШИН