Искусство Игры - Скотт Макбейн

— Вы считаете, история подлинная?

— Не знаю, — ответил старик. — Но эти вазы прекрасны, и я любуюсь ими каждый день.

Они долго молчали, затем старик снова заговорил:

— Вазы обладают каким-то особым магнетизмом. На них хочется смотреть бесконечно. Раз в год тут появляется один человек. Сидит и смотрит на вазы весь день, потом уходит. И так продолжается свыше двадцати лет, с тех пор как я стал хранителем.

— Кто этот человек?

— Не знаю. Он не произнес ни слова.

Эндрю не отрывал глаз от прекрасных творений мастера Чана. И вдруг его осенило. Та шкатулка-головоломка и воплощает в себе суть поста Магистра. В ней ничего нет и одновременно есть все.

А человек, который раз в год приходит сюда полюбоваться вазами, не кто иной, как сам Магистр.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Папа Александр VI всю жизнь изощрялся в обманах, но каждый раз находились люди, готовые ему верить. Во всем свете не было человека, который так клятвенно уверял, так убедительно обещал и так мало заботился об исполнении своих обещаний. Тем не менее обманы ему всегда удавались, ибо он знал толк в этом деле.

Сентябрь. Панама

— Пришло время начинать, — объявил Себастьен и, прикрыв глаза, откинулся на спинку дивана.

Таня появилась в дверях гостиной с бокалами рома и кока-колы. Поставила поднос на кофейный столик. Села в кресло напротив. Он только что пришел. Впервые так поздно, в два часа ночи. Наверное, опять веселился где-нибудь со своим приятелем. Хуана она ни разу не видела, но знала по рассказам Себастьена. Зачем он связался с таким подонком? Ее раздражало, что в последнее время Себастьен будто охладел к ней. Вероятно, посещает с дружком бордели.

Таня погладила вспрыгнувшую ей на колени Гемму.

— Ты уверен, что пора?

— Уверен. Время на исходе. Осталось всего четыре месяца, а нам еще надо определиться с Гораном и Эндрю. — Себастьен зевнул и сел. Шумные загулы с Хуаном давали о себе знать. — У тебя есть возражения?

— Нет. Просто я буду скучать по Панаме. — Ей здесь понравилось все — и климат, и люди. Таня надеялась когда-нибудь вернуться сюда. Если останется жива. Потому что тот, кто убил Рекса и вломился в шале Себастьена в Швейцарии, по-прежнему ходит где-то рядом. — Сколько сейчас на счете Гонсалеса?

— В Панаме около двадцати миллионов. В Швейцарии два.

— Но нам надо сорок, по двадцать на каждого.

— Сорок миллионов будет неизвестно когда! — резко бросил Себастьен. — Откуда у нас время ждать? Кроме того, я не думаю, что Гонсалес станет помешать столько на один счет. Так что пора действовать. Чем меньше вклад, тем позднее он хватится.

Себастьен повеселел, представив, что случится с Хуаном, когда Гонсалес обнаружит пропажу денег. Вряд ли этот наркобарон окажется столь великодушным, что не придаст значения небольшой бухгалтерской ошибке. Но Хуан заслужил то, что получит.

— Как ты собираешься действовать? — спросила Таня.

Себастьен устало прикрыл глаза и начал терпеливо объяснять. Он на несколько дней поедет в Швейцарию — Тэд Бакстер согласился дать ему небольшой отпуск, — появится в банке «Лекс» и даст поручение перевести деньги со счета Гонсалеса на счет в Нью-Йорке. Оттуда они вскоре переместятся по межбанковской сети на счета, которые он открыл в Токио и на Бермудах, и закончат путь на счете, открытом на его и фамилию Тани на Каймановых островах. В банке «Лекс» трудностей возникнуть не должно, поскольку все подписи Гонсалеса на документах будут одинаковые, поставленные Себастьеном. Но он все же решил появиться там лично, чтобы все выглядело еще более убедительным. Вероятность прокола должна быть минимальной. От этого зависела их жизнь.

Таня кивнула и пригубила ром из рюмки.

— Да, но чьи это будут деньги, Себастьен? Твои или мои?

Себастьен заговорил не сразу. Это самая щекотливая часть их сотрудничества, и маневрировать следует очень осторожно. Кто выйдет в Игре победителем, он не сомневался. Так что Тане в любом случае придется с этим примириться. Пройдет время, и она сама поймет, что иначе быть не могло. Но сейчас жизненно важно поддерживать в ней иллюзию, будто они играют на равных. Без этого ничего не получится. Китайский гений Сунь-цзы, заложивший основы военной тактики как искусства, утверждал, что труднее всего научиться правильно маневрировать, сделать так, чтобы окольный путь приводил к цели быстрее, чем прямой.

— Давай не станем сейчас обсуждать это. Я открою общий счет, на себя и на тебя, и там будут лежать эти двадцать миллионов. До конца года еще далеко, так что не надо спешить. Учти, денег этих у нас пока нет. А кроме того, нельзя забывать о Горане и Эндрю. А возможно, и о самом Магистре, который вряд ли так просто откажется от власти.

Таня задумалась. Поправила красный шелковый халат. Он прав, спор сейчас ни к чему не приведет. Нужно потерпеть.

— Хорошо, я согласна. Что дальше?

— Я возвращаюсь из Швейцарии и сразу подаю заявление об уходе. Деньги мы переведем через три недели, за день до моего отъезда. После этого я вылечу в Майами, а ты возьмешь несколько свободных дней и тоже полетишь туда. Конечно, другим рейсом. Мы отпразднуем это важное событие, а потом ты вернешься в банк и поработаешь, например, месяц, чтобы не вызвать подозрений. После чего уволишься. А я тем временем — это будет уже в ноябре — начну вплотную заниматься Гораном и Эндрю. Мы встретимся в Европе и решим, что делать дальше.

Таня поставила бокал.

— План, конечно, хороший, но…

— Что тебе не нравится?

— То, что это все в теории. А на практике Гонсалес или администрация банка могут спохватиться гораздо раньше. Если это будет Гонсалес, то нас ждет неминуемая смерть, а если банк, то большие тюремные сроки.

Себастьен рассмеялся:

— Чепуха! Ничего этого не будет, уверяю тебя. А риск лишь добавляет всей нашей афере пикантности. Доверься мне, Таня. Я не подведу. Клянусь.

Ему показалось, что он ее не убедил.

— Пойми, нам необходимо через это пройти. Нет выбора. Коллегами мы уже больше никогда не станем, а вероятно, и вообще нас прикончат. Только не люди Гонсалеса, а наши соперники. А так попытаемся сорвать джекпот.

— Но мы можем выйти из Игры.

— А вот это не получится. — Себастьен сердито прищурился. — Нас все равно прикончат. Думаешь, они поверят? Вспомни, что случилось с Рексом, с Максом Стантоном. Не исключено, он тоже захотел выйти из Игры. Нет, у нас путь только к победе. Назад хода нет.

Таня зевнула. Очень хотелось спать. Она решила сменить тему:

— Ты действительно считаешь, что Магистр участвует в Игре?

Себастьен пожал плечами:

— Вопрос сложный. Ответ простой: пока не знаю. Неизвестно, что за человек наш Магистр. Тридцать лет назад он был Коллегой, потом участвовал в Игре и победил. Вот и все. Судьями в Игре выступают Арбитры. Участвует ли в ней Магистр? Не уверен. Но если участвует, то он самый серьезный противник, потому что в отличие от нас знает все ходы и выходы.

— Полагаешь, он плохой?

Себастьен откинулся на спинку дивана.

— К человеку, занимающему такой пост, категории добра и зла неприменимы. Вот папа римский, он плохой или хороший? Разумеется, хороший. Наместник Бога на земле не может быть плохим. Однако в средние века и даже позднее, особенно в эпоху Борджиа, эти понятия толковали весьма либерально. Прелюбодеяния, убийства были у них обычным делом. Ноя верю, что Магистр — один из самых замечательных людей нашего времени, и его влияние почти безгранично. Подобного соперника не следует недооценивать.

— И он может добиваться победы негодными средствами?

— А почему нет? — удивился Себастьен. — В борьбе за власть все средства хороши. — Он посмотрел на Таню. — Да, порой приходится принимать жесткие решения. Так заведено.

— Эти жесткие решения могут включать и убийство?

— Да. Убийства всегда использовали и используют в борьбе за власть. Как крайнее средство. Только не говори, что ты этого не знаешь.

Он улыбнулся и снова наполнил бокалы.

Октябрь. Швейцария

— Главный управляющий скоро подойдет.

Себастьен оглядел приемную банка «Лекс». Потолок, расписанный херувимами, большие хрустальные канделябры. Похожа на аристократическую гостиную девятнадцатого века. Себастьена приятно изумило, как его встретили. Теперь так изысканно и почтительно обслуживают клиентов уже редко в каком банке. Он был доволен, что выбрал для Гонсалеса именно этот банк. Приятно иметь дело с людьми со вкусом.

— Сеньор Гонсалес?

Себастьен оглянулся. Рядом стоял главный управляющий банком. Казалось, он материализовался из воздуха.

— Прошу вас, садитесь. — Управляющий тронул его за рукав. Осторожно, словно прикасался к реликвии. Впрочем, так оно и есть, ибо объектом его поклонения являлся Мамона. — Я рад быть вам полезен.