Искусство Игры - Скотт Макбейн

— Не скажу, что много, но посещал, — признался Горан. — Это связано с характером моей работы. Я заведую отделом стран Восточной Европы в Институте международных отношений.

Они затронули также и общие темы. О сути власти, умении ею пользоваться, согласились, что власть должна находиться в крепких руках.

Наконец ужин закончился, и они опять расположились на балконе. Саранда и Корфу мерцали огнями в темноте.

Генерал пригубил ракии.

— Я нашел ваше письмо весьма любопытным и захотел встретиться. Разумеется, под Институтом международных отношений следует понимать британскую спецслужбу, но это не мое дело. Вы меня заинтриговали, господин Радич, и я жду продолжения.

— Генерал, — нерешительно начал Горан, — я приехал с вами посоветоваться по одному деликатному вопросу. — Он замолчал, изобразив глубокую задумчивость. — Предположим, я подчеркиваю, предположим, в ходе изысканий, связанных с историей Второй мировой войны, мне удалось обнаружить в архивах нашего института секретные документы нацистов, среди которых оказался список агентов-албанцев. Список зашифрованный.

Горан посмотрел на генерала, и тот кивком попросил его продолжать.

— Эти документы пролежали бы в архиве до скончания века, если бы я не обратил на них внимание. В свое время списки не стали расшифровывать, поскольку в Албании у власти стоял Энвер Ходжа, которому западные союзники не хотели помогать. А теперь предположим, что мне удалось расшифровать этот список и я сейчас единственный в мире, кто знает фамилии видных албанцев, сотрудничавших с гитлеровцами во время войны.

— Да, это интересно, — произнес генерал и приложился к бокалу с ракией. — И кто же в этом списке? Есть ли знакомые?

— Думаю, вам оттуда знакомы все. А теперь опять же предположим, что большинство из них уже мертвы. Зато двое или трое не только живы, но и занимают в нынешнем руководстве Албании лидирующее положение. Если список обнародовать, то, боюсь, в стране могут начаться беспорядки, ведь предателей тут по-прежнему ненавидят. Зверства нацистов до сих пор не забыты. В подобной ситуации власть в стране будут вынуждены взять военные.

— Вполне вероятно, — заметил генерал, — но при условии, что это действительно правда.

— Теперь я хотел бы сделать последнее предположение, что в результате всех этих перипетий к руководству в стране придете вы. Такое тоже вполне возможно, не правда ли?

Лицо генерала оставалось непроницаемым.

— Как на все это отреагирует Запад?

— А что там могут сделать, если список окажется подлинным? Для проверки подлинности его отдадут в самое компетентное в мире учреждение, Институт международных отношений, где проведение экспертизы обязательно поручат мне, как специалисту по Албании.

— А Колледж? — спросил генерал.

Горан пожал плечами:

— Думаю, там тоже подвергнут список независимой проверке. Но этого не следует опасаться, потому что он подлинный.

— Понимаю, понимаю. — Генерал глотнул ракии и надолго замолчал. — Теперь позвольте мне построить несколько предположений относительно того, как будут развиваться события. Списки появятся в печати. Каким образом они туда попали, никто никогда не узнает. Это вызовет сенсацию. Подлинность документов подтвердит престижный Институт международных отношений, а также тайно, независимо от него, Колледж. В Албании правительство уходит в отставку. К власти придут военные, конечно, временно, для стабилизации обстановки. Не исключаю, что во главе страны могу оказаться и я. Но вы также становитесь знаменитым как самоотверженный разоблачитель предателей.

— А вот этого не нужно. — Горан улыбнулся. — Я человек скромный и славы не ищу. Меня вполне устроит гонорар в двадцать миллионов долларов. Их можно снять со счета в швейцарском банке, где лежат деньги, — кажется, тридцать миллионов, — выплаченные Албании за золото. Распорядителем счета является глава государства. То есть вы.

— Хорошо. — Генерал Дуррес допил залпом ракию и внимательно посмотрел на Горана. — Когда я смогу увидеть документы?

— Копии не позднее, чем через три недели. Оригиналы — после получения двадцати миллионов.

Генерал удовлетворенно кивнул. Он слышал, что Коллеги умные люди, а сейчас вот убедился сам.

— Может, вы назовете хотя бы одну фамилию из списка? Для конкретности.

— Президент Албании.

Генерал Дуррес расплылся в улыбке.

— И последний вопрос. Зачем это вам? Неужели только ради денег?

— Представьте, что это так, — произнес Горан со слегка виноватым видом. — Позарез понадобились двадцать миллионов.

Он не имел ни малейших намерений рассказывать генералу правду. Об Игре за пост Магистра, о своем желании спасти Колледж. Однако было что-то в Дурресе, что его восхищало, являлось также и составной частью его самого. Откровенный цинизм генерала или жестокость характера, которая угадывалась под маской добродушного вояки. Горану понравилась мысль, что, став Магистром, он сумеет манипулировать даже этим человеком.

Генерал притворился, будто размышляет, но решение уже принял. Власть. Ее много не бывает. Он швырнул рюмку из-под ракии вниз с балкона и протянул руку Горану.

— Договорились.

Через два дня после возвращения Горана в Париж Себастьену позвонили. Он внимательно выслушал сообщение. Где-то на заднем плане звучал негромкий рэп.

— Вы говорите, он в Париже? Прекрасно, большое спасибо. А теперь я жду сведений об Эндрю Брендоне.

Себастьен положил трубку. Значит, Горан найден. Агентство Эла Джонсона неплохо сработало. Его выследили через бойфренда. Ладно, вечером он расскажет Тане.

Эл подождал, когда Пи-Джей закончит разговор, и набрал номер второго клиента, Эндрю Брендона. Потом, оставшись один, Пи-Джей поразмышлял немного о том, что случится, если Горан и Себастьен прибудут в Париж, чтобы встретиться с третьим, Брендоном, за которым они оба следили. Зачем это им понадобилось? Пи-Джей пожал плечами. Какое ему дело? Платят, и хорошо.

Он улыбнулся и врубил рэп на всю катушку.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Не выходя за дверь, можно познать мир.

Не выглядывая из окна, можно видеть путь.

Август. Тайвань

Добывать свои двадцать миллионов Эндрю решил на Тайване.

Этот остров, прозванный в старину Островом сокровищ, находящийся всего в девяноста милях от побережья континентального Китая, — поистине удивительное место. Волей судеб коммунистический вал не накрыл его в 1949 году, и ему удалось чудом выжить, сосуществуя рядом с могучим соседом. Со временем Тайвань превратился в бастион капитализма на Дальнем Востоке, в государство с развитой экономикой, одной из самых динамичных в мире. Здесь на территории тридцати шести тысяч квадратных километров ютятся двадцать три миллиона человек. То есть плотность — семьсот человек на один квадратный километр, одна из самых высоких в мире. Тайбэй, столица Тайваня, во многом похож на Гонконг. Так же перенаселен, большое количество небоскребов, бесконечные пробки на дорогах, обилие игорных заведений и население, привыкшее делать деньги и жить в достатке. Иными словами, Тайвань — рай для предпринимателей.

Эндрю выбрал его, поскольку он здесь вырос. А также потому, что у него была возможность беспрепятственно посещать и Пекин, где в семнадцатом веке жил и правил император Канси, для которого мастер Чан создал шкатулку-головоломку.

Не менее важным для Эндрю являлось то обстоятельство, что генерал Чан Кайши, возглавивший в 1949 году правительство Гоминьдан на Тайване, привез с собой пять тысяч ящиков с редчайшими сокровищами, взятыми из императорского дворца в Пекине.

Среди них были три шкатулки-головоломки работы Чана.

— Ну, рассказывай, что привело тебя сюда? — воскликнул Дэвид Чен, радостно улыбаясь. — Почему не предупредил, что приезжаешь? Я бы организовал ужин в твою честь.

Они сидели в креслах друг против друга в гостиной номера люкс, который занял Эндрю в «Гранд-отеле». Друзья детства, учились вместе в университете. Потом их пути разошлись. Дэвид стал корпоративным финансистом, одним из ведущих сотрудников крупнейшего банка на Тайване, а Эндрю выбрал карьеру военного.

— Как у тебя дела? — спросил Эндрю.

Они не виделись более двух лет. Его друг поседел, но по-прежнему был моложав, бодр, весел, безукоризненно одет.

— Прекрасно. Бизнес на подъеме, несмотря на нестабильность восточноазиатского рынка. Грех желать лучшего.

— А семья?

— Тоже в порядке. Моника, дети. Быстро растут. Младший, кажется, пойдет по моему пути, любит математику. Попробую сделать из него финансиста. Но ты почему тут? Это связано с обострением китайско-тайваньских отношений?