Класс. История одного колумбайна - Павел Алексеевич Астахов

– Артемий Андреевич, прежде всего, я хотел бы извиниться за свою вспыльчивость, – проговорил Котляр. Было видно, что слова давались росгвардейцу непросто, он переступал через самого себя. – Сами понимаете, насколько нервозная обстановка…

– Петр Геннадьевич, все нормально, давайте лучше перейдем к делу, – деликатно прервал его Павлов.

– Террорист готов вести переговоры, – вмешался генерал. – Но в качестве переговорщика выбрал вас. Мы не вправе настаивать на вашем участии, Артемий Андреевич, это дело добровольное. Потому что… Потому что несет в себе немалый риск. Но, учитывая ситуацию, надеемся, что вы не откажетесь пойти навстречу. Тем более что ваша профессия как раз и предполагает искусство вести диалог.

– Конечно, я согласен. Тем более что речь идет о человеческих жизнях, детских, точнее, – без раздумий сказал Артем.

Котляр достал телефон и нажал вызов, после чего включил громкую связь и протянул его адвокату.

– Кто это? – раздался в трубке резкий, враждебный голос.

– Адвокат Павлов. Как я могу к вам обращаться?

– Меня зовут Дмитрий Свободин. Можно просто Дмитрий.

Несколько секунд прошло в полном молчании, пока Артем не произнес:

– Дмитрий, я вас слушаю.

– Вы сегодня вывели всех по лестнице. Из актового зала.

– Именно так. Это был единственный выход, когда в дверь стреляют из помпового ружья.

Дмитрий натянуто засмеялся.

– Узнаю адвокатские фишки. С первых слов начинается активная оборона.

– О чем вы хотели поговорить, Дмитрий?

– Поднимись ко мне, – предложил молодой человек. – Поговорим один на один. И тогда, может быть, я отпущу еще одного заложника.

– Отпусти всех, Дмитрий. А я даю слово, что через десять минут буду в школе.

В трубке снова раздался смех. Он был нерадостным, этот смех. Будто человек понимал, что жить ему оставалось считаные часы, и он заставлял себя смеяться, хотя внутри у него ничего нет, кроме могильного холода и пустоты.

– Ты не в том положении, чтобы ставить мне условия, адвокат, – заявил Свободин. – Так и быть, я даю тебе десять минут. Третий этаж, кабинет химии. Приходи один и без оружия. Если ты меня обманешь, я выкину из окна девчонку. Есть тут одна козявка малолетняя…

При этих словах сердце Артема сжалось.

«Настя», – догадался он.

– Как поднимешься на этаж, набери меня, – напоследок сказал Дмитрий и отключился.

Под безмолвными взглядами полковника и генерала Артем принялся невозмутимо перебрасывать контакты стрелка на свой телефон.

– Это очень опасно, – наконец проговорил Котляр. – Мы могли бы вооружить вас, но…

– Никакого оружия.

– Вы понимаете, что рискуете?

– Вполне, – сказал Павлов. – Времени мало, так что я выдвигаюсь прямо сейчас. Не будем давать повода этому парню исполнить свою угрозу.

Петр Геннадьевич и генерал переглянулись.

– Ну что ж, – вздохнул полицейский. – Могу вам только пожелать удачи. Наши сотрудники проводят вас до дверей.

Артем покачал головой и поднялся:

– Это только привлечет лишнее внимание.

С этими словами он вышел наружу и тут же увидел Нину Ивановну. Увидев Павлова, учительница встрепенулась:

– Артемий Андреевич, вот… Телефон Анечки Тополевой.

На волоске

– Ты что, серьезно выбросишь девочку в окно? – негромко спросил Юрий Александрович. – Надеюсь, ты пошутил.

Дмитрий повернулся к преподавателю.

– Чужие разговоры подслушивать нехорошо, – сказал он, демонстративно погрозив пальцем.

– Ты молодец, – холодно улыбнулся Колышев. – Настоящий герой. Нашел, с кем силой мериться.

– Юрий Александрович, не надо его злить, – тихо попросила Лариса.

– Почему же, пусть говорит, – пожал плечами Свободин. – Меня уже очень сложно чем-то разозлить. Времена, когда я реагировал на каждый чих в свою сторону, прошли.

– Если эти времена прошли и ты забыл о них, что ты тут делаешь? – задал вопрос Юрий Александрович, но Дмитрий лишь отмахнулся от него.

– Что с девчонкой? – поинтересовался он у Ларисы, которая пыталась привести в чувство Настю.

– Она очень часто дышит, – с тревогой сказала девушка. Бережными движениями она смачивала лоб ребенка влажной салфеткой. – Ей нужен свежий воздух… Ой, открыла глаза! Дайте кто-нибудь куртку!

Колышев приблизился к девочке, склонившись над ней. Веки Насти трепетали, словно крылышки сонного мотылька.

– Все хорошо, – прошептал Юрий Александрович. Между тем розоволосая школьница протянула ему свою куртку, и он бережно подложил ее под голову ребенка. – Все будет хорошо, милая, просто немножко потерпи…

Настя молча смотрела перед собой невидящим взглядом, и преподаватель с горечью подумал, что в глазах бедняжки жизни было не более, чем в искусственных глазах куклы.

– Хочешь пить? – спросил он, заботливо прислоняя горлышко бутылки с минералкой к губам Насти. Вздохнув, девочка сделала несколько глотков, но, поперхнувшись, закашлялась.

Юрий Александрович поднялся на ноги.

– Послушай, Дмитрий, – заговорил он. – Представь на секунду, что ты отец этой девочки. И ты сейчас на улице, стоишь у ворот школы, обезумевший от неизвестности, что с твоей дочерью. Полиция тебя не пускает, потому что знает, как только родители побегут к дверям, ты начнешь расстреливать заложников. Всех, без разбору, и Настю в том числе. Что бы ты сделал с тем, кто удерживает твою дочь? С тем, кто довел ее до обморока? С тем, кто грозится выкинуть ее в окошко, словно фантик от конфеты? Только потому, что переговорщик, с которым ты беседовал, может опоздать больше, чем на десять минут?!

– Очень длинная и торжественная речь, – с серьезным лицом произнес Дмитрий. – И я тебе отвечу на нее, Юра. Я бы молился на месте этого бедного отца. И на месте остальных несчастных родителей сделал бы точно так же. Но ты ведь не это хотел услышать от меня?

– Наверное, не это, – согласился Юрий Александрович.

– Я бы убил эту мразь.

На какие-то доли секунды Колышев растерялся, затем спросил: – Если следовать твоей логике… Значит, ты мразь?

Колышев в упор смотрел на Свободина, и тот спокойно выдержал испепеляющий взгляд мужчины.

– Да. Я мразь, – тихо ответил он. – Которая слишком долго ждала своего часа. И мне жаль, что именно вы встали сегодня у меня на пути. Я пришел сюда с одной целью и в общем-то ничего не имею против вас. Но вы – гарантия моей безопасности. Вместо этой девочки мог быть любой ребенок. А теперь все зашло слишком далеко. И больше не пытайся меня разжалобить, Юра. Сейчас сюда придет адвокат, и тогда мы поговорим.

– Отпусти нас, – неожиданно подала голос Настя, и все повернули головы в ее сторону. – Пожалуйста. Ты ведь не такой уж плохой. Моя мама сильно беспокоится. А когда она беспокоится, она плохо себя чувствует.

Переменившись в лице, Дмитрий шагнул к учительскому столу.

– Займите ее чем-нибудь, – буркнул он. – Порисуйте с ней, книжки посмотрите…

Он посмотрел на часы. Интересно, Павлов сдержит слово? Может, они затеяли какое-то срочное совещание по поводу