Класс. История одного колумбайна - Павел Алексеевич Астахов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В десять минут шестого ее все не было. Шлангин встал из-за стола, принявшись ходить из угла в угол.
– Она придет, – бормотал он вслух. – Девчонки все время опаздывают. Она должна прийти, ведь она улыбнулась мне…
Одна песня сменялась другой, пицца уже окончательно остыла, над салатом начала кружить муха.
«Ну, где ты?!» – мучительно думал он.
Он уже потерял всякую надежду, как в половине шестого в дверь раздался звонок. Услышав его, Дима чуть не подскочил на месте от неожиданности. Едва не смахнув со стола бокал, он, спотыкаясь, бегом ринулся в прихожую.
«Пришла… – хлопало в мозгу, словно крылья раненой птицы. – Она пришла…»
Дрожа от нетерпения, Дима щелкнул замком, распахивая настежь дверь.
И обомлел.
На пороге, сутулясь и покачиваясь, топталась неряшливая женщина. Одутловатое лицо с набрякшими мешками под глазами обрамляли сальные пряди спутанных волос. Демисезонная куртка лоснилась от грязи, в руках «гостья» держала початую бутылку портвейна. При виде Шлангина неряха расплылась в идиотской улыбке, и Дима с отвращением заметил отсутствие половины зубов.
– Ты Шланг? – заплетающимся языком спросила она, подмигнув изумленному юноше.
– Я… – начал Дима, тут же смутившись. Послать по известному адресу женщину, пусть даже в таком непотребном виде, у него не поворачивался язык. – Вы ошиблись адресом, – как можно равнодушнее заявил он, пытаясь закрыть дверь. Однако прежде чем он сделал это, в зазор проворно проснулся носок стоптанного сапога с отслаивающейся подошвой.
– Я Аня. И меня попросили поздравить тебя с днем рождения, – прошепелявила незнакомка. Дима поморщился – от «Ани» шло непередаваемое амбре, смесь табака, перегара и давно не мытого тела. – А еще – праздничный поцелуй.
Дима в ужасе смотрел, как к его лицу приближается шелушащийся рот бомжихи, он был так близко, что на верхней губе можно было различить вскочивший пузырек герпеса.
– Убери ногу! – выкрикнул он и, толкнув пьяную неряху, с силой захлопнул дверь. Снаружи послышался хриплый смех, отчего по спине Шлангина пробежала нервная дрожь. Его всего колотило, как в ознобе.
Медленно передвигая ноги, он, будто сомнамбула, побрел в гостиную.
«Что это было?!»
Его безумный взгляд остановился на салате «цезарь», на самом верху которого уже сидела муха. Ни слова не говоря, Дима одним движением смахнул вазу на пол. Наструганная масса из куриного филе, тертого сыра, капустных листьев и помидоров черри веером разлетелась по комнате.
– Гадина! – крикнул Дима, ударив кулаком по блестевшей глянцем тарелке. Она треснула, расколовшись ровно по центру.
Все его естество отказывалось верить в то, что только что произошло. Это казалось каким-то нелепым, дурацким сном, о котором даже стыдно кому-либо рассказывать.
Из динамиков продолжала литься музыка. Играла медленная композиция – Дима специально подготовил заранее сборник в надежде пригласить на танец Аню… Вот и потанцевали, мать его…
Муха взвилась к потолку, монотонно нарезая круги вокруг люстры.
– Га-ди-на! – снова крикнул Шлангин, с яростью оглядывая стол.
Зачем теперь все это?! Кому это нужно? Для кого?! Для той вонючей беззубой бомжихи?! Еще Аней назвалась, гадина!
«Это все подстроено, – с грустью сказал голос. – Неужели ты не догадался?»
Ярко-красная пелена застилала глаза, они горели от жгучих слез. Полностью утратив контроль над собой, Дима ухватился за край скатерти и рывком дернул ее на себя. Раздался оглушительный звон бьющейся посуды, но для затуманившегося сознания юноши это было сладостным звуком.
Он топтался по осколкам и угощениям, превращая все это в жуткое месиво.
Если бы Дима выглянул наружу из окна, он увидел бы выходящую из подъезда бомжиху. Откуда-то из-за припаркованных машин к ней тут же выпорхнула неизменная троица – Черкашин, Ковальчук и Лаликян. Один из них сунул неряшливой женщине пакет, в котором что-то звякнуло. Та кивнула в знак благодарности и, пошатываясь, засеменила прочь. А парни, посмеиваясь, устремили взгляды наверх. Туда, где было окно Димы.
Суета
Новость о том, что был отпущен один из заложников, мгновенно облетела собравшуюся у здания школы толпу. Среди родственников школьников, которые все еще оставались запертыми в классе, начались сумятица и волнение.
Кто-то крикнул, что сейчас начнется повторный штурм, так как бандит, удерживающий класс в заложниках, серьезно ранен. Ему тут же возразили, что вот-вот начнутся переговоры, и только тогда будет какая-то определенность.
Полицейские, стоящие в оцеплении, хранили ледяное безмолвие, не реагируя на эмоциональные выпады и провокации особо активных граждан.
Как бы то ни было, мальчика, вышедшего из школы в сопровождении бойца спецназа, тут же увели в автобус, где был развернут оперативный штаб. Там его быстро обследовал врач, после чего приступили к расспросам. Родителей школьника, сходящих с ума от переживаний, по распоряжению Котляра также пустили внутрь.
Полиция продолжала теснить напирающую толпу, противостояние нарастало, и воздух буквально искрился от напряжения. Один за другим следовали выкрики, что силовики специально дожидаются темноты, чтобы обесточить здание школы и начать штурм. Кто-то предположил, что скоро пустят парализующий газ, и тогда под угрозой будут жизни всех школьников, удерживаемых террористом.
Артем молча стоял в стороне, поглядывая на окна третьего этажа. Солнце постепенно опускалось за горизонт, уже скрывшись за верхушками домов, но видимость еще была достаточно хорошей.
Кто-то тронул его за локоть, и он резко обернулся, увидев перед собой Соломина.
– Ого, какой ты нервный, – усмехнулся Юрий, протягивая руку Артему. Тот крепко пожал ее, улыбнувшись.
– Станешь тут нервным. Какими судьбами?
– Шеф отправил, – пояснил Соломин. – Мол, выясни все на месте, звонки в подобных ситуациях дело ненадежное. Информация дошла до Президента, ему уже доложили, только что в новостях передали.
– Операцией руководит Котляр, он начальник управления Росгвардии, – сообщил Павлов. – Стрелял снайпер, но бандит жив. Есть информация, что вместо него был застрелен заложник, которого захватчик специально отправил к окну, но меня к этим сведениям, как ты понимаешь, не допускают.
– Ясное дело. Тема, ты еще удивляешься. Я бы на месте нашей доблестной полиции давно бы все очистил. Если у злодея там припасена пара килограммов тротила, сам знаешь, чем это чревато.
– Скажи об этом родителям заложников, – сказал Артем, и Юрий умолк.
– Если я не ошибаюсь, был повторный выстрел снайпера, – нарушил паузу Павлов. Он указал рукой на школу:
– Видишь, окно на третьем этаже? Все жалюзи этого кабинета закрыты.
Соломин кивнул.
– Значит, террорист один?
– Пока все данные говорят о том, что один, – подтвердил адвокат. – И… я бы не назвал его террористом.
Юрий внимательно смотрел на друга.
– Уже есть основания для этого?
