Ушма - Алексей Наумов

остановился. Скорее напротив, это придало бы его возбуждению большую остроту. Он быстро сорвал с девочки сарафан, ранул крохотные трусики и засунул их себе за ворот рубахи, чтобы не потерять в суматохе.

— Ты ведь любишь бассейн, да? — продышал он ей в ухо, шаря сильными руками у неё между ягодиц. — Знаю, любишь… И я люблю…

Под водой, её кожа оказалась ещё более бархатистой, и он тихо застонал от наслаждения. Девочка задёргалась, но петля не давала ей кричать, а опоры для ног, чтобы оттолкнуться, у неё не было. Её движения ещё больше возбудили его. Он впечатал её в скользкий берег и получил всё сполна. Плеск дождя в воде ещё больше усиливал впечатление, что они находятся не в лесу, а у бортика бассейна и он даже зажмурился, чтобы усилить этот образ.

Во время отдыха, он ещё тщательно ощупал девочку, не пропустив ни одной складки, и остался доволен. Вода придавала всем ощущениям приятную новизну, и он возбудился во второй раз быстрее обычного. Почувствовав, что её мучитель вновь принимается за дело, девочка попыталась вырваться, и тогда он присел, погрузив её голову под воду, и она умерла прежде, чем он успел закончить начатое, содрогнувшись в глубине воды и замерев навечно…

Он отбуксировал труп под груду мусора, что принесло сюда весеннее половодье, а затем выбрался на лесной берег и побрёл к машине. В этот раз он устал больше обычного, но его распирало ликование. Он сделал это прямо у домов, буквально на улице и его наградой было непередаваемое удовольствие, о котором он давно мечтал. Это было даже лучше, чем он себе представлял, плавая в бассейне и разглядывая под водой ноги пловчих. Этот поиск был воистину достойным завершением сезона, и он был уверен, что с его новыми «фильмами», он легко дотянет до следующего. Его лишь слегка огорчал тот факт, что за два сезона, у него было всего 7 побед, но он успокаивал себя тем, что на следующий год, дочь будет взрослее, и у него появится больше времени.

«Теперь берегитесь, — думал он. — Всё, что было прежде, было лишь разминкой… Я только начал входить во вкус… Я только опробовал свои когти и зубы… Я только начал понимать, как вы нежны и напуганы… Сейчас я ухожу, но только на время, потому что когда вы вернётесь, вернусь и я… Вы просто мясо, чтобы я мог утолить свой голод… И я утолю его, будьте уверены…»

Покидая лес, ему почудилось, что кто-то смотрит на него из-за деревьев. Он медленно повернулся в ту сторону, стараясь придать своему лицу печальное выражение человека застигнутого дождём, и вздрогнул: среди деревьев стоял его отец и мерзко ухмылялся. Олег помотал головой, и понял, что ошибся, приняв высокий пень за человека. Он быстро дошагал до машины и забрался внутрь. Выезжая на дорогу, он взглянул в зеркало заднего вида и вновь увидел отца.

— Уходи! — заорал Олег, ударяя по тормозам, но не оглядываясь. — Уходи!

Зеркало опустело, но Олег всё ещё не мог пошевелиться и холодный пот стекал с его лба. Только обогнавший его автобус привёл его в чувства. Он включил передачу, оглянулся и тронулся.

— Я тебя не боюсь, — зло отчеканил он. — Понял меня?! Не приходи больше! Слышишь, не смей!

Ответа не было, но он чувствовал, что отец здесь, сидит сзади и на его губах играет жестокая ухмылка.

— Ну и чёрт с тобой, — усмехнулся в свою очередь Олег. — Сиди. Я тебя не боюсь. Я ничего больше не боюсь!

Он включил приёмник и поймал какую-то мелодию. Машина наполнилась гулом и теплом, и он покатил к дому и где-то на полпути, ощущение присутствия отца пропало, и он улыбнулся своему отражению в зеркале.

— Я Хозяин. Я и больше никто. Никто!

Дома он плотно пообедал и занялся изготовлением новой кровати для Анюты, чтобы к тому времени, как она вырастет, её комната была полностью обставлена. Он видел её совсем простой, почти спартанской, чтобы девочке ничего не мешало учиться.

«Она у меня умница, — с нежностью думал он. — Пусть учится… Пусть у неё всё будет хорошо…»

Он снова уснул как убитый и проспал всё на свете, что случалось с ним после каждого поиска. Но перед сном он всё же улучил полчаса и, уединившись на втором этаже, под предлогом починки сукна на бильярде, сделал последнюю в этом году запись в своё журнале, которая заняла почти пять страниц.

Когда он закончил, то был готов расплакаться от счастья, так ему было хорошо и спокойно, и даже видение отца более не тревожило его.

«Это всё от того, что я тогда ударился головой, — решил он. — Всё от этого… Это не моя вина… Нет, не моя… Но они получили своё… И он, и брат… И все остальные… Это не конец, нет… Это просто окончание сезона… Новый урожай поспеет в срок… Сколько не собирай их, сколько не убивай, появляются всё новые и новые… Такие разные и таки похожие… И такие желанные… Они как звёзды: вечно новые и вечно юные… Они зажигаются и меркнут, меркнут и зажигаются, а я любуюсь ими, снимая их с небес и складывая в свой сундук… Я — звездочёт…»

Глава 7

Следующие 10 лет промелькнули словно сон. Жаркие и кровавые, они наложили на него свой ужасающий отпечаток, превратив его в матёрого зверя, к тому же зверя умного и осторожного. За всё это время у него не случилось ни одного промаха — небывалый случай, хотя дважды, Олег признавал это, он был на волосок от катастрофы.

В первый раз, это случилось на четвёртый год поиска, в июне, недалеко от Клязьмы. В тот день он схватил переодевающуюся девочку, да так удачно, что ему даже не было нужды использовать «перстень», а накинуть петлю ей на шею он поленился… В те дни он чувствовал себя всесильным и едва не поплатился за свою самоуверенность. Впрочем, тот случай пошёл ему только на пользу.

Олег отвёл девочку в лес и приказал раздеться. Она стянула шорты и майку, немного поколебалась с трусиками, но увидев его пронизывающий взгляд, стянула и их. Он не спешил укладывать её на землю. Медленно, по-хозяйски, он обошёл девочку по кругу, разглядывая и ощупывая её бёдра, грудь, живот, ягодицы. Она вздрагивала от каждого его прикосновения, но молчала и только тщетно пыталась закрыть руками пах. Это забавляло его.

Потом он схватил её за волосы и приказал встать на