По лезвию судьбы - Алина Савельева

каменный мешок, вызвал охрану Ника, чтобы перетащить этих алкашей в дом.

Должен был приехать с Катей сегодня к родителям. Но пигалица теперь вне контракта. Не хочу ее больше видеть. И думать о ней не хочу. Но не получается. Насмешка судьбы — подарить мне этот кусочек надежды и одним словом убить. Не нужен. Я понимаю, Катюша, такой никому не нужен.

Не ожидал увидеть на даче помятые похмельем рожи, но они тут со своими женами.

— Макс, сходим в твою комнату. Лика там в прошлый раз серьгу потеряла.

— Да ну. Потом найду и отдам.

— Ни совести, ни жалости у тебя! Она мне уже чайной ложкой мозг ест неделю!

— Ври больше, там всего пару чайных ложек было. Пойдем, мученик.

Старательно заглядывая везде, Сава с видом детектива щурил глаза, изображая мыслительный процесс. Клоун. Не хватает трубки и шляпы, Шерлок с бодуна. А я не собирался помогать, валяясь на кровати.

— Нашел! — заорал Сава и сам поморщился от своего крика. — Я пойду, проходите, милая леди! — сказал в дверях Сава.

Обернулся посмотреть, кого он там обзывает, и в горле мгновенно раздулся горький ком, мешающий говорить и дышать. Катя прошла в комнату, и Сава любезно закрыл за ней дверь. В том самом платье, в котором она была в Венеции.

— Привет, — тихо сказала пигалица, а я не мог говорить и, чтобы не выдать себя, сложил руки на груди, продолжая лежать на кровати.

— Я… я хочу попросить прощенья… я, — залепетала Катя, а меня злило, что я не могу на нее не смотреть, еле сдерживаюсь, чтобы не схватить ее и не прижаться к ней, не поцеловать.

— Прощенья? Проси. На колени, пигалица!

38 Катя

Я нервничала безумно, но девочки правы. Я должна объяснить ему. Не могу так с ним поступить после всего, что он для меня сделал. Пусть сам решает, нужна ему такая Катя или нет.

— Все поняла? — опять спросила у меня Лика.

— Да, давно уже. С первого раза.

— Ну, иди тогда. И не забудь, если что, ключ в синей вазе.

Максим лежал на кровати, свесив ноги с края, кажется, даже не понял, что нас закрыли в комнате.

— Привет.

Максим не ответил, только, сложив демонстративно руки, смотрел на меня. Не хочет со мной разговаривать. Решилась подойти к нему ближе, потому что он лежал и я не видела его глаз под опущенными ресницами.

— Я хочу попросить прощенья.

Макс растянул наглую улыбку и намеренно развязно сказал:

— Прощенья? Проси. На колени, пигалица!

— Обалдел? Я не настолько перед тобой виновата, чтобы на колени падать!

— Не на твои. На мои колени падай, — похлопав руками по своим бедрам, заявил нахал, — хотя твой вариант мне тоже нравится, детка! Научу тебя еще чему-нибудь. Или тебе достаточно было дефлорации? — зло выплюнул Макс, а я уговаривала себя не поддаваться на провокации.

— Максим, я правда хочу поговорить. Я знаю, что сильно обидела тебя. Незаслуженно. Я тебе обязана всем. Прости, что сказала тебе тогда. Я так не думаю, и мне жаль, что так вышло.

— Не утруждайся. Я же монстр, мне не нужна твоя жалость, хорошая девочка Катя.

— Перестань! Ты не такой!

Макс сверкнул глазами и, медленно вставая, стащил с себя футболку, заходя мне за спину.

— Ты не знаешь, какой я! — зашипел мне Макс в ухо.

— Знаю. Самый лучший.

— Неужели? Я тебе покажу! — Макс стоял за спиной, жадно вдыхая «противный персик», расстегивая платье.

От его недвусмысленной угрозы по спине пробежала дрожь, только не от страха, а от предвкушения чего-то нового, и с ним мне это точно должно понравиться.

Медвежаец дернул за молнию с такой силой, что платье затрещало, и он просто дорвал подол до низа и скинул платье с меня. Медленно заскользил широкими ладонями по плечам и спине, щелкнув застежкой, снимая бретельки бра.

Порвал платье, которое было мне так дорого! Гризли агрессивный, а не Медвежайчик!

— Ты с ума сошел! — повернувшись в его руках, прошипела ему в лицо, расстроившись из-за платья, но руки сами потянулись к его плечам, чтобы обнять, хочу его тепла.

Максим только усмехнулся, перехватывая мои руки, завел их за спину, вынуждая прижаться к пышущему жаром обнаженному торсу. Макс закрыл глаза, и я видела, как по его плечам рассыпались мурашки, это зрелище меня невероятно возбуждало. Ощущения его жестких мышц, горячей гладкой кожи, ритмично вздымающейся могучей груди. И его сердца, громко перестукивающегося с моим в унисон, словно они рады были встрече.

— Я еще хуже, Катя. Я… урод… уходи, — захрипел Макс, и я, привстав на цыпочки, сама его поцеловала, чтобы заткнулся уже и показал, что собирался.

Максим от неожиданности выпустил мои руки, запустив пальцы мне в волосы на затылке, жадно и остервенело впился, целуя и толкая меня к кровати, заставлял пятиться назад. Я нетерпеливо гладила и царапала его плечи и шею, Макс, оторвавшись от губ, простонал, скрипнув зубами и толкнув меня на кровать, просканировал дьявольски огненным взглядом каждый миллиметр, останавливаясь на груди, отчего соски тут же затвердели и грудь начала тяжелеть, как будто он ее подчинял своим желаниям, даже не касаясь, и, задержав взгляд на руках, завис на пару секунд. Что он там увидел? Даже следа от катетера уже не осталось.

— Показывай быстрее, — поторопила я его выполнить обещание.

В глазах у Макса уже бушевал не огонь, а сам сатана устроил пирушку в горящей преисподней. Подняв мое платье, он просто яростно разорвал его на ленты. Совсем сбрендил?

Резко подняв меня с кровати, Максим, развернув к себе спиной, завязал мне глаза атласной лентой из бывшего моего наряда и сразу схватил за локти, хотя я и не собиралась ее снимать.

Почувствовала, как мои запястья оплетают полоски ткани, и промелькнул испуг и тут же погас от нежных поцелуев в шею и жаркого шепота:

— Ti amo…

Я теперь знаю, что это значит, хитрый Макс, который обещал не влюбляться.

Оттого, что я не могла видеть, ощущения обострились в разы, заставляя тело ловить каждое его движение. Широкие ладони скользили по спине, заставляя подчиняться им, выгибаться так, как ему хочется. Развернув к себе, Макс поставил меня на кровать и как будто не мог остановить свои руки, безостановочно гладящие по