Месть роботов - Роджер Желязны
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Свобода! После стольких лет заточения — свобода!
Убийцы застыли в изумлении.
— Кто ты, прекрасное создание, вселяющее в нас неведомые чувства? — робко спросили они.
— Я? Я — Надежда! — радостно ответило существо. -В самых мрачных уголках Земли я подарю людям веру в то, что завтра они будут жить лучше, чем сегодня. -С этими словами Надежда взмыла и унеслась прочь...
Когда убийцы повернулись к старцу, он переменился: исчезла борода, перед ними стоял цветущий юноша. Вместо посоха он держал жезл, обвитый двумя змеями.
— Даже боги не смогли помешать этому! — воскликнул он. — Вы сами навлекли на себя беду. Вспомните об этом, когда блистательная Надежда вернется и рассыплется в прах в ваших руках.
— Ну, нет, — сказали они. — Вон идет еще один путешественник. Его кошелек выглядит внушительнее и обеспечит нас надолго.
— Дурачье! — И крылатые сандалии вознесли юношу в воздух, где его приветствовал Геркулес.
КОРРИДА[24]
Его разбудил вой. Ультразвук терзал барабанные перепонки где-то за порогом слышимости.
Ему с трудом удалось встать на ноги.
Тьма.
Несколько раз он наткнулся на стену. Смутно осознал, что болят руки: будто в кожу вонзились тысячи игл.
Звук сводил с ума...
Бежать! Где-то должно быть спасение!
Слева появилось пятнышко света.
Он повернулся и бросился туда. Пятнышко выросло до размеров дверного проема.
Он вырвался из тьмы и замер, щурясь от режущего глаза света.
Голый, весь в поту. Мозг затуманен обрывками снов.
До него докатился гул, похожий на гул людской толпы, но он продолжал щуриться на невыносимо ярком свету.
Вдалеке выросла темная фигура. Преисполненный гнева, он рванулся к ней, не отдавая себе отчета в том, что делает. Горячий песок обжег босые ступни, но он в пылу атаки не почувствовал этого. В какой-то области мозга возник вопрос: „Почему?”, но он его игнорировал.
И вдруг встал как вкопанный.
Перед ним возникла обнаженная женщина — манящая, зовущая: он ощутил хлынувший в чресла огонь. И устремился к ней.
Она удалялась, танцуя.
Он побежал быстрее. Но когда распахнул объятия, обожгло правую руку, а женщина исчезла.
Он бросил взгляд на плечо и обнаружил торчащий алюминиевый стержень. По руке струилась кровь.
Гул толпы нарастал.
... и она появилась снова.
Во второй раз он бросился за ней, и огонь перекинулся на левое плечо. Она исчезла — его трясло, он истекал потом и щурился от света.
„Это ловушка, — решил он. — Не поддавайся!”
Она возникла вновь, но он стоял как вкопанный, делая вид, что не замечает ее. Боль жгла его со всех сторон, но он не двигался в надежде обрести ясность мысли. Появилась темная, высотой более двух метров фигура. У нее оказалось две пары рук. В одной руке что-то было. Если бы свет не резал глаза...
Преисполненный ненависти, он бросился в бой.
Боль обожгла бок.
Постойте!
„Они все сошли с ума! Сошли с ума! — убеждал он себя, припомнив, кто он и откуда. — Это арена для боя быков, я — человек, а это темное нечто... нет. Здесь что-то не так.”
Он упал на четвереньки в надежде выиграть время. Набрал полные пригоршни песка.
Настал черед уколов — будто било током. Он терпел сколько мог, затем встал.
Темная фигура махнула чем-то в его сторону, и он ощутил новый прилив ненависти.
Он сорвался с места и, добежав, замер. Он понял: это игра.
... Его звали Мишель Касиди. Он работал адвокатом. В Нью-Йорке. В фирме „Джонсон, Уимс, Доуэрти и Касиди”. Кто-то остановил его на улице и попросил прикурить. На углу. Поздно вечером. Это он помнил.
... Он швырнул песок в голову твари.
Темная фигура покачнулась, руки вознеслись к лицу, вернее, туда, где оно должно быть.
Скрипнув зубами, он вырвал алюминиевый стержень из плеча и острым концом воткнул в живот твари.
Что-то ужалило в шею, наступила тьма и долгое время он лежал без движения.
Когда он обрел способность двигаться, то вновь увидел темную фигуру в попытался схватить ее.
Он промахнулся, спину обожгла боль, — потекла кровь.
Поднимаясь, он закричал:
— Вы не имеете права так поступать! Я — человек! Я — не бык!
Донесся гул рукоплесканий.
Он бросался на темное существо шесть раз, пытаясь ударить его, обхватить, сжать. Но каждый раз больно было ему самому.
Он поднялся, тяжело дыша, весь в поту. Болели плечи и спина. В голове на мгновение прояснилось. Он сказал:
— Ты, наверное, Бог? Так вот в какие игры ты играешь...
Существо не ответило, и он ринулся в атаку, упал на колени и нырнул врагу под ноги.
Когда повалил на землю эту тварь, почувствовал страшную, обжигающую боль в боку. Дважды ударил кулаком. Боль пронзила грудь. Он почувствовал, как немеет тело.
— Или ты?.. — пробормотал он.
Губы еле двигались.
— Нет, ты не... Где я?
Последнее, что осталось в памяти — боль: ему отсекли ухо.
ФИЛИП ДИК
ВЕТЕРАН ВОЙНЫ[25]
