Месть роботов - Роджер Желязны

Вы — дьявол, а еще старый человек, -г быстро заговорила женщина с помертвевшим от ужаса лицом. — Вот от таких, как вы, все наши беды!

— А ты кто такая! — набросился на нее Анджер. — Любительница кроусов?

Толпа смешалась и стала постепенно расходиться. Анджер, схватив палку, заковылял к выходу, бормоча ругательства и угрозы, отплевываясь в кусты и покачивая от возмущения головой.

Он пришел в больницу, все еще трясясь от гнева.

— Что вам нужно? — спросил он, подходя к приемному покою, расположенному в центре главного холла. — Не знаю, что тут делается. Сначала вы меня будите, когда я первый раз спокойно уснул, а потом заставляете смотреть на разгуливающих вебфутов, как...

— Доктор" Паттерсон ждет вас, — спокойно сказала сестра. — Комната триста один.— Она кивнула роботу: — Доставь мистера Анджера в номер триста первый.

Старик угрюмо захромал за плавно скользящим роботом.

— Я-то думал, что все жестянки были израсходованы в европейской войне восемьдесят восьмого года, — ворчал он. Потом мысли его приняли новый поворот: — Каждый только и мечтает, как бы поразвлечься, похохотать, да девок надуть, да поваляться на травке. И все дела. А нужно...

— Это здесь, сэр, — сказал робот, — и двери номера триста один раздвинулись.

Вейчел Паттерсон слегка приподнялся, когда возбужденный старик, сжимая в руках палку, вошел в кабинет и остановился перед письменным столом. Впервые он оказался с Дэвидом Анджером лицом к лицу. Оба они внимательно рассматривали друг друга: тощий солдат с изможденным лицом и добродушный элегантный врач, в дорогих черепаховых очках, с черной, слегка редеющей шевелюрой. У своего стола стояла Эвелин Картер, блондинка с вьющимися волосами, и, зажав во рту сигарету, бесстрастно наблюдала за ними.

— Я — доктор Паттерсон, а это — мисс Картер. — Паттерсон вертел в руках растрепанную изношенную ленту, свисающую змейкой с его стола. — Садитесь, мистер Анджер.

Я бы хотел задать вам пару вопросов. У нас возникла некоторая неясность при просмотре одной из ваших бумаг. Обычное дело, но ваши бумаги попали ко мне, и мы вас побеспокоили.

Анджер осторожно сел.

— Вопросы, вопросы — сплошная волокита. Я здесь уже неделю, и все одно и то же. Может, уж лучше лечь на улице да и сдохнуть.

— По нашим документам вы здесь восемь дней.

— Ну, наверно! Все, что в них есть,— это уж точно.

— Старика подогревал его злобный сарказм. — А если чего не записано — вранье.

— Вас приняли за ветерана, поэтому ваше содержание оплачивается Директоратом.

Анджер весь ощетинился.

— Ну и что с того? — он кинул взгляд на Паттерсона и наставил на него скрюченный палец. — Я пошел’ на военную службу в шестнадцать лет. Всю свою жизнь служил и воевал за Землю. Да еще меня пришибло, когда мы их вышвыривали отсюда. Счастье, что жив остался. — Он провел рукой по мертвенно-бледному изувеченному лицу.

— А это хоть на что-нибудь похоже? Да если хотите знать, мне здесь полагается любое место!

Паттерсон и Эвелин Картер посмотрели друг на друга.

— Сколько вам лет? — внезапно спросила Эвелин.

— Сказать? — ядовито заторопился старик. — Восемьдесят девять!

— А год вашего рождения?

— Две тысячи сто пятьдесят четвертый. Можете себе представить?

Паттерсон сделал пометку на его деле:

— А ваша часть?

Анджер оживился:

— Би-Эй-3, может быть, вы о ней слышали? Хотя еще повсюду остались следы войны, но я сомневаюсь, знаете ли вы, что она вообще была.

— Би-Эй-3, — повторил Паттерсон. — Вы долго там служили?

— Пятьдесят лет. Потом ушел в отставку. То есть это в первый раз. Тогда мне было шестьдесят шесть лет. Нормальный возраст, чтобы получить пенсию и клочок земли.

— А потом вас снова призвали?

— Точно, меня призвали снова. Вы-то, наверно, не помните, как батальон Би-Эй-3 вернулся на позицию, там были все прежние парни, и в тот раз мы, черт возьми, их остановили. Но тогда все знали, что нам удалось сделать. — Ан-джер вытащил свой Кристальный Диск и бросил его на стол. — Я получил вот это. И все, кто выжил, тоже. Нас тогда осталось десять человек из тридцати тысяч. — Трясущимися пальцами он убрал медаль. — Меня сильно задело. Взгляните на Лицо. Меня обожгло, когда взорвались корабли Натана Уэста. Потом пару лет я пролежал в военном госпитале. Это было тогда, когда напрочь была расстреляна Земля. Она превратилась в дымящиеся развалины. Ничего, кроме пепла и шлака. На многие мили — мертвая пустыня. Ни городов, ни деревень. Мы там были, когда вокруг свистели их Си-ракеты. Когда все кончилось, мы попали на Луну.

Эвелин Картер пыталась что-то сказать, но не находила слов. Над письменным столом возвышалось белое, как мел, лицо Паттерсона.

— Продолжайте, — с трудом пробормотал он, — продолжайте, прошу вас.

— Мы.крепко там держались. Когда нас обстреливали из Си-ракет, мы спускались вниз, в кратер Коперника. Так мы, наверно, протянули лет пять. А потом они стали высаживаться на Луну. Меня и тех, кто еще остался, снимали с помощью скоростных боевых торпед, резмещали на разбойничьих базах, расположенных на внешних планетах, — Ан-джер передернулся. — Я не люблю рассказывать о том времени. Разгром, конец всему. Зачем вы меня расспрашиваете? Я помогал строить 94 — 95 — лучшую искусственную базу в том районе, где-то между Ураном и Нептуном. Потом я вернулся. До того, как эти грязные крысы подобрались к нам и, развлекаясь, взорвали нашу базу — пятьдесят тысяч мужчин, женщин, детей, всю колонию.

— А вы бежали? — прошептала Эвелин Картер.

— Ясно, бежал. Я был в охране, попал на один из