Истоки инквизиции в Испании XV века - Бенцион Нетаньяху

сомнения, дон Самуэль приобрел свое огромное богатство из доходов от своей долгой службы казначеем (и у Альбукерке, и у короля), и в результате вложений этих доходов у него не было необходимости прибегать к помощи нелегальных способов обогащения, чтобы стать миллионером или даже мультимиллионером, и он не мог быть столь груб и глуп, чтобы отказать королю в личном одолжении, которое ему ничего не стоило сделать. Но если так, то загадка остается неразрешенной: что привело к бреши между королем и его фаворитом и к предшествующей разрыву ссоре?

Айяла, который посвятил главу в своей хронике аресту дона Самуэля и его финансовым достижениям, не говорит, что его заключение в тюрьму было основано на подозрении в мошенничестве. Он вообще не говорит, в чем обвинялся дон Самуэль. Но его арест вместе со всей его семьей и немедленная конфискация всего их имущества соответствовали тому, как король обращался с виновными, приговоренными к смерти еще до их ареста[339]. Отсюда мы должны заключить, что жестокий приговор Педро своему верховному казначею был следствием приписываемого ему проступка и что этот предполагаемый проступок нанес в глазах короля огромный ущерб королевству.

Если наш анализ источников привел нас к тому, чтобы отвергнуть часто повторяемое утверждение о том, что падение дона Самуэля было результатом хищения поступлений в королевскую казну (утверждение, отвергнутое, в числе прочих, Амадором)[340], то наша попытка представить более правдоподобную причину основана на гипотетическом объяснении. Наша гипотеза относит падение дона Самуэля к крупнейшему событию, имевшему место в то время — прекращению войны между Кастилией и Арагоном и согласием Педро на Террерский мир. Мы спрашиваем: что побудило Педро подписать этот мир? И ответ, по-нашему, следует искать в экономическом положении Кастилии.

VI

По всей вероятности, дон Педро внезапно обнаружил, что его казна истощилась и у него не было денег не только продолжать войну, но даже удерживать все те территории, что он захватил у Арагона[341]. Будучи целиком занят боями с врагом, Педро полагался на своего талантливого казначея в том, что тот снабдит его необходимыми средствами для ведения войны, и дон Самуэль, несомненно, делал все, что было в его силах, чтобы обеспечить финансовые нужды короля. Но после провала Педро на море (июнь 1359 г.), которому предшествовало дорогостоящее снабжение флота, и поражений его генералов в Кастилии (сентябрь 1359 г.), дон Самуэль должен был обнаружить, что состояние ресурсов королевства было крайне шатким. Мы можем заключить, что в один прекрасный день, после мощных контратак, приведших его обратно далеко на север (Нахера, апрель 1360 г.), король представил ему план новой сухопутной кампании, основанной на мобилизации дополнительных сил. Это, естественно, требовало больших денег, и король мог предложить своему казначею ввести новые налоги. Однако дон Самуэль, который знал настроение людей и то, как они устали от бесконечной войны, был в курсе тех тяжелых лишений, которые им приходилось испытывать. Он мог осознать, что собрать в это тяжелое время налоги будет почти невозможно. Соответственно, он мог не согласиться с предложением короля и попытаться постепенно привести его к заключению, что лучшим решением проблемы будет найти путь к выходу из войны. Взбешенный дон Педро мог обвинить своего казначея в том, что тот не предупредил его вовремя об истинном финансовом положении королевства, тем самым поставив под угрозу или даже сведя на нет его триумфы и жертвы армии. Мы можем представить себе и другие аргументы обеих сторон, но результатом было то, что король разочаровался в казначее и обвинил его в преступной халатности и желании прекратить войну против воли короля.

Мы полагаем, что это могло быть главной причиной разрыва между ними, и это могло быть исторически рациональным зерном отчета о событиях, которые мы процитировали из «Краткой хроники королей», а именно — конфликт между доном Самуэлем и королем разгорелся из-за денег[342]. Могла, тем не менее, иметь место и другая причина, благодаря которой расширилась брешь, и эта причина тоже могла быть отражена в истории из Sumario.

VII

Педро, несомненно, чувствовал, что должен предпринять что-то радикальное, чтобы отбить атаки на него как «короля евреев», ведущего еврейские войны и обескровливающего народ во имя достижения еврейских целей. Возможно, под влиянием этого ощущения он решил сместить дона Самуэля. Он начал выискивать подходящий предлог, чтобы уволить своего самого талантливого и преданного слугу, и тут он начал прислушиваться к враждебным намекам, которые время от времени распространялись соперниками дона Самуэля, еврейскими откупщиками налогов и придворными. Ободренные изменившимся отношением короля к своему фавориту и его готовностью выслушивать обвинения против казначея, один из этих придворных мог предположить, что дон Самуэль не мог нажить такое богатство честным путем, и, следовательно, он должен был украсть солидные суммы из поступлений в королевскую казну. Дон Педро определенно был слишком проницателен, чтобы найти какую-либо основу в подобных обвинениях, но в его взвинченном состоянии в тот момент он мог склониться к тому, чтобы разрешить расследование источников богатств своего верховного казначея. Можно понять, насколько дон Самуэль был оскорблен этим подозрением и, прежде всего, отношением, проявленным к нему доном Педро, королем, которому он служил так преданно и непоколебимо. Дон Самуэль отказался отвечать на вопросы следователей. Он был препровожден в Севилью, где был подвергнут пыткам, но сохранил свое достоинство и молчание до самого конца[343].

Возможно, дон Педро ожидал иного конца расследования[344]. Так или иначе, теперь самим фактом своего положения в правительстве он был свободен от неловкости, причиненной ему сильным еврейским министром. Бэр говорит, что место дона Самуэля было занято другими еврейскими налоговыми экспертами[345]. Но это неправда. Дон Педро не назначил верховным казначеем ни одного из еврейских придворных или финансистов, строивших козни против дона Самуэля в надежде занять его место. Не назначил он и никакого другого еврея на этот пост. Его новым верховным казначеем стал христианин, Мартин Яньес из Севильи, и «все поступления и налоги королевства были теперь под его контролем»[346]. Это было окончательное доказательство, данное Педро своим соотечественникам в том, что он не был ни «обожателем» евреев, ни их «инструментом» и, уж конечно, сам не был евреем. Оба шага могли ослабить воздействие враждебной кампании, ведущейся против него, хотя его враги могли по-прежнему утверждать, что общая политика короля осталась проеврейской, без всякого заметного изменения.

Х.Б. Ситжес, который посвятил много лет изучению периода правления Педро и тщательно проанализировал почти каждый инцидент в карьере короля, полностью проигнорировал его