Китай, Россия и Всечеловек - Татьяна Григорьева

Естественно, синергетика предпочитает янский Огонь иньской Воде. (Тогда как в «Дао дэ цзине» нет упоминания об Огне.) «Горение (или огонь) можно рассматривать, пожалуй, в качестве одного из архетипических символов – символа самовозобновляющегося и саморегулирующегося начала в универсуме». [297] Архетип Огня, устремленного ввысь, обусловил «психофизический образ» западного мира, сказался и на храмовой архитектуре, и на пристрастиях людей. «Есть упоение в бою». И Логос Гераклита отождествляется с Огнем: «Грядущий огонь все объемлет и всех рассудит» (фр. 66) – тех, кто не внемлет Логосу. Для Эмпедокла огонь, как видимый, так и невидимый, обладает мышлением, разумен. Аристотель по-своему толкует идеи Эмпедокла, для которого соединение однородного ведет к Вражде, а соединение разнородного – к Дружбе: «Когда целое под действием Вражды распадается на элементы, тогда огонь собирается вместе… Когда же элементы вновь под действием Дружбы сходятся в единое целое, то из каждого элемента части [его] должны опять рассеяться» (Метафизика, 14).

Если Логос – Огонь, то Дао – Вода. Свойство Огня – необратимость. Огонь по прямой восходит к Небу. «По прямому пути, – говорит Платон, – Бог приводит всё в исполнение». Дао же необратимо и обратимо одновременно, движется туда-обратно (шунь-ни) (по принципу электрического тока). Логос-Огонь, созидая сущее из противоположных стремлений, не возвращается к Основе (отсекает прошлое, пока не появляется необходимость в «ренессансе»). Поднимаясь ввысь, Огонь самосжигается, жертвует собой, подвигая на Путь жертвенности. Дао уравновешивает, не требует жертвы, не допускает существования одного за счет другого; не отрываясь от Основы, восходит по вертикали. Но и природа Огня двойная, в этическом смысле: очищающая и карающая. Бог Яхве – «огнь поядающий», «ибо огонь возгорался во гневе Моем, жжет до ада преисподнего, и поядает землю и произведения ее, и попаляет основания гор» (Второзаконие, 32, 22–23). А Исаак Сирин скажет о жаре Бога, который ублажает достойных и мучительно жжет чуждых Ему жителей Ада.

У Будды встречается образ огня, исходящего от тех, кто обуян страстями: глаз – в огне, ухо – в огне, язык – в огне, творимом помраченным сознанием, авидьей. Огонь воспламеняется суетностью мира. У Лао-цзы нет ни одного иероглифа «огня». Само Дао отождествляется с Водой. «Вода – самое мягкое и слабое, но преодолевает твердое и крепкое»; «Великое Дао растекается повсюду. Благодаря ему все рождается и процветает… С любовью питая все существа, не считает себя их господином» (Дао дэ цзин, 8, 78, 34). А по Чжуан-цзы: «Подобно спокойной воде, мудрец хранит все внутри, не проявляет внешнего беспокойства. Совершенствуя духовную силу (дэ), претворяет Гармонию (Хэ)» («Чжуан-цзы», гл. 5). Таков Дао-человек – не мнит о себе, потому не горит в огне, не тонет в воде, все в природе и человеке ему родное. И это чувство доступно западному уму, судя по репликам К. Г. Юнга: «Неоткрытая вена внутри нас является жизненной частью психики. Классическая китайская философия называет это внутренним путем Дао и сравнивает с потоком воды, который неумолимо движется к цели. Оставаться в Дао означает достижение целостности, свершение чьей-либо судьбы, выполнение чьей-либо миссии; начало, конец и полная реализация смысла экзистенции врождены во все вещи. Личность есть Дао». [298]

Другое дело христианство: вода божественна, крещение водой приобщает к Царствию Небесному. В Библии сказано: «да произведут воды душу живую, не такую, как производит земля» (Бытие 1, 20). И Бл. Августин говорил в «Исповеди»: «Есть над этой твердью, верю я, другие воды, бессмертные, недоступные земной порче». А древнерусский богослов Иосиф Волоцкий сравнивает с водой человеческую мысль: свободная, непринужденная, она растекается, а стесненная горем и заботой, уходит, поднимается в высоту. В наше время, похоже, возрождается интерес к Воде, способной смирить стихию Огня. По ТВ говорят о тайне Воды, и кто ее познает, познает тайну мира, будет всем управлять. Может быть, действительно, «одно инь-вода, одно ян-огонь и есть Путь». Или, как сказал наш поэт:

Они сошлись. Вода и камень,

Стихи и проза, лед и пламень

Не столь различны меж собой…

(Пушкин)

Кто знает, может быть, будущие поколения примирят и эти стихии, а если примирят, то они перестанут быть стихиями, вернется их изначальная разумность. Все дело в правильном отношении Инь-Ян, в их Дружбе, взаимном согласии. Пока этого нет, потому и разбушевались подземные воды и вулканы. Но Мысль, отражая вечное, опережает события. Когда еще Платон верил, что будет конец страданиям: человеческий разум победит силу огня и воды, воздуха и земли, одолеет их стихийное буйство, и мир вернется в прежнее, лучшее состояние. Кормчий «вновь устрояет космос, упорядочивает его и делает бессмертным и непреходящим» (Тимей, 28 А). Тогда и воцарится истинное бытие, «тождественное идее, не рожденной и не гибнущей» (Тимей, 52 А). И идеи, естественно, бывают двух родов: истинные, ведущие к спасению, и ложные, ведущие к гибели, но последние, слава Богу, не вечны. Много было искушений – наукой, техникой, политикой, – но приходит ощущение неизбежности Третьего, духовного измерения, без которого «два» так и будут сражаться до последнего вздоха, до взаимного уничтожения.

«Одно Инь, одно Ян и есть Путь». А дальше сказано: «Следуя этому, приходят к Добру-Благу (Шань). Осуществляя, проявляют изначальную Природу (Син)». Шань – это совершенная жизнь всего пребывающего на Земле и за ее пределами, преображение человека, реализация всех пяти Постоянств: Человечности, Справедливости, Доброжелательности, Мудрости, Искренности. Когда Инь-Ян, две стороны одного, находятся в правильном отношении, один к одному, не отталкивая друг друга, то рождается третье – вертикальный вектор. И этот закон постигает интуиция Бердяева: «Повсюду, где есть жизнь, есть тайна Троичности… Жизнь человека и жизнь мира есть внутренний момент мистерии Троичности».

Горизонтальные связи, сколь бы ни возрастали, не меняют качество жизни, но под воздействием притяжения по вертикали все начинает тянуться к духовному. Видимо, это имеет в виду Лао-цзы, говоря: «Дао рождает Одно. Одно рождает два. Два рождают Третье. Третье рождает все остальное. Сверху – Инь, внутри – Ян, энергия-Ци образует Гармонию-Хэ» (Дао дэ цзин, 42). Если не было бы Третьего, не было бы и Гармонии – «Совершенного Пути», о котором в предыдущем чжане сказано: «Дао скрыто и безымянно, но лишь оно ведет к Благу-Шань». Дух преображает сущее, соединяя двоицу единым центром или вертикальной осью, делает все целостным. «Справедливость, проникая в Семена (Цзин), приобщает к Духу (Шэнь)» (Сицычжуань, 2, 5). И там же сказано: «Когда Инь и Ян не поддаются измерению, появляется Дух (Шэнь)». [299] Не означает ли это осуществления двух первых гексаграмм И цзина: абсолютное Творчество и абсолютное Исполнение воплощают наивысшее – Триединого человека, Теурга. (Не потому ли, что «дух не генерализирует, а индивидуализирует» – по мысли того же Бердяева?) И в этом глубочайший смысл: лишь индивидуальное духовно. Проникший в суть китайских учений Алан Уоттс постиг индивидуальную природу Ли: «Понятие Дух-Шэнь, то, что переводится как врожденный Ум каждого организма в отдельности и мира в целом, то есть ли».

Третье или Единое возможно, если есть Центр, все сущее устремляется к нему, проявляя внутреннюю природу. В этом кажущийся парадокс: чтобы узнать себя истинного, своего внутреннего человека, о котором мало кто догадывается, нужно отказаться от себя внешнего, привычного, но вечно мающегося. Но об этом свидетельствуют восточные мудрецы. «Пока „я“ и „не-я“ не стали парой, человек соединен с осью Пути, пребывает в центре бесконечности» («Чжуан-цзы», гл. 2). Значит, если «я» и «не-я» стали парой, субъектом и объектом, то «я» отпадает от Пути, мельчает и вырождается, как вырождается всякая часть, противопоставившая себя Целому. В каждом заложена изначально благая природа, разум Будды или «искра божья» (по Экхарту), но не каждый ощущает ее, не каждый способен преодолеть себя ради другого. «Тот, кто перестал различать „то“ и „это“, свое и чужое, не живет ради себя, тот становится „осью Дао“. Вошедший в ось Дао пребывает в центре круга бесконечных превращений, становится Просветленным», – сказано в той же главе «Чжуан-цзы». Вообразив себя центром мира явленного, имеющего свои границы, человек стремится расширить их, но не достигает предела своих желаний. Разумная Природа не терпит суеты, потому все неистинное, придуманное человеком себе в угоду не может осуществиться. Целый человек не стремится раширить свои владения, он и так всеобщ. Целое свободно, свободный не посягает на свободу другого. Так что Целый человек не может не быть моральным, и напрасны все усилия сделать моральным или свободным частичного, одномерного человека.

Потому и говорят: вошедший в Троицу становится Всеединым. «Великий человек соединяет свое Дэ с Небом и Землей; свой Свет – с Солнцем и Луной; живет в ритме четырех времен года» – судя по древнему комментарию к И цзину «Вэньянь-чжуань». А Чжуан-цзы скажет: кто узнал Постоянство Неба и Земли, может влиять на шесть энергий, странствовать в бесконечности. Таков Дао-человек: познав Великий Предел, он становится вровень с Небом и Землей. Его называют «Человеком Истины» (Чжэнь жэнь). Благодаря Искренности он узнает волю Неба; не зная пороков, достигает бессмертия. Назначение истинного Человека, «обретая духовность, просветлять сущее» (Сицычжуань, 1, 12). Истинный человек укоренен в Основе, что бы он ни делал, все идет на благо. Потому Конфуций и называет его благородным-цзюньцзы, в отличие от мелкого человека-сяожэня. «Цзюньцзы пребывает в Центре, сяожэнь наоборот» (Чжун-юн, 2, 1). Цзюньцзы – Сердце Вселенной, пульсирует в ее ритме, сообщается со всеми, не навязывая себя. Цзюньцзы скорее откажется от жизни, чем от Человечности.