Битва двух империй. 1805–1812 - Олег Соколов

Обстоятельства дали возможность Александру получить в Эрфурте прекрасную возможность поработать в «глубочайшей тишине» закулисных интриг.

Император французов приехал в маленький немецкий городок, переполненный войсками, сановниками, дипломатами и просто любопытными, 27 сентября, на несколько часов раньше своего царственного «друга». Наполеон категорически отказался от всех почестей к себе лично, в его задачу входило окружить знаками внимания и почтения Александра I. Маленькие старинные домики уютного городка подновили, почистили, а княжеский дворец наполнили новомодной роскошной мебелью в стиле ампир. Портреты князей в напудренных париках убрали, а на место их повесили яркие, помпезные шпалеры, украшенные символами империи, вышитыми золотом орлами и пчёлами. Повсюду расставили драгоценные вазы и сверкающую позолотой бронзу.

Наполеон приказал не жалеть ничего, чтобы расположить Александра и показать ему блеск империи. В Эрфурт прибыли отборные части гвардии и лучшие из располагавшихся неподалёку полков. Гарнизоном командовал отважный генерал Удино. Было приказано привезти труппу «Комеди Франсэз» со знаменитым трагиком Тальма и самыми красивыми актрисами. «Каждый день мне нужно зрелище, я хочу удивить Германию блеском»[16], — якобы сказал император бывшему министру иностранных дел Талейрану, который, несмотря на отставку в августе 1807 г., был приглашён на эрфуртскую встречу в качестве советника. Кроме того, он сохранил свою придворную должность обер-камергера, что давало формальный повод для его присутствия в свите императора.

Кстати, Талейран, о роли которого в Эрфуртском свидании мы ещё будем говорить, пытался доказать необходимость пригласить на встречу и австрийского императора. Однако Наполеон видел в Эрфуртском свидании прежде всего возможность пообщаться наедине с молодым царем и совершенно не желал присутствия австрийского монарха, который готовил против него войну. В качестве австрийского представителя прибыл только барон Винцент, который привёз с собой письмо от Франца I, где были лишь общие дипломатически вежливые и ничего не значащие фразы.

Что касается германских королей и князей, их даже не надо было приглашать. Они не хотели пропустить знаменательное событие и сами напросились приехать в Эрфурт. Сюда прибыли короли Баварии, Вюртемберга, Саксонии; герцог Ольденбургский, князья Кобургский, Мекленбург-Шверинский, Мекленбург-Стрелицкий, Турн-и-Таксис… и т. д. и т. п. со всеми своими свитами, камергерами, пажами, лакеями в ливреях, каретами… В общем, в городе было не скучно, и 20 гостиниц брали штурмом, так же как и те дома, где можно было расположиться на постой.

Чтобы продемонстрировать молодому царю свое внимание, Наполеон выехал из города во главе огромной свиты для встречи своего «друга». Когда показался экипаж с Александром, император французов спрыгнул с коня, царь вышел из коляски, и они обнялись, как старые друзья. Затем Александру подвели богато экипированного, красивого коня, и императоры вместе верхом поехали в сторону города.

У Эрфуртских ворот стояли отряды войск в полной парадной форме, гремела торжественная музыка и артиллерийские залпы, склонялись сверкающие бронзовые орлы, и отовсюду раздавался возглас: «Да здравствуют Императоры!» Вечером в ярко иллюминированном городе царило шумное оживление — всюду гуляли офицеры и солдаты в парадной форме и жители в нарядной одежде. Казалось, всё обстоит просто идиллически.

Начиная с 28 сентября расписание каждого дня продолжительного свидания в Эрфурте было примерно одинаковым. С утра императоры занимались каждый своими делами, после полудня они встречались и обсуждали политические вопросы, вечера были посвящены театру, балам и приёмам.

Несмотря на обширную программу светских увеселений, Эрфуртское свидание было одной из самых важных дипломатических битв XIX века. И почти с ходу это сражение пошло не так, как его задумывал Наполеон. Важнейшую роль в этом сыграл человек, о котором необходимо сказать отдельно.

О Талейране, князе Беневентском, написаны сотни толстых томов, и сложно, а то и просто невозможно описать его в нескольких словах. Без сомнения, талантливейший дипломат, один из крупнейших специалистов в области международных отношений своего времени, блестящий, остроумный собеседник, князь Беневентский был, прямо скажем, мало похож на героя. Знаменитый деятель Французской революции Мирабо так охарактеризовал Талейрана: «Это человек подлый, жадный, низкий интриган, ему нужна грязь и нужны деньги. За деньги он продал свою честь и своего друга. За деньги он бы продал свою душу — и он при этом был бы прав, ибо променял бы дерьмо на золото».

Почему же Наполеон пользовался услугами этого коррумпированного негодяя? Очень просто: император знал о компетентности и дипломатических талантах министра и хотел использовать их в своих целях, очевидно, будучи уверенным, что его собственный гений и талант всё равно выше, и он сможет контролировать деятельность своего помощника, направляя её на благо государства. В общем, до 1807 г. эта схема работала, но в Эрфурте, как мы увидим, она дала сбой…

Необходимо отметить, что Талейраном руководила не только жажда наживы, у него была и некая политическая концепция, которой он придерживался. По его мнению, внешнеполитическое положение Франции было идеальным в 1802 г. после заключения Амьенского мира с Англией. Войны 1803–1807 гг. слишком увеличили могущество страны, а испанская авантюра вообще была чревата катастрофой. Об этом Талейран довольно ясно пишет в своих мемуарах. В этом смысле трудно не согласиться с логикой министра. Однако путь, который он избрал для достижения правильного миропорядка, слегка удивляет. Герцог Беневентский решил не допустить укрепления союза Наполеона с Россией. «Если бы он достиг успеха в Эрфурте, — пишет Талейран, — он стал бы искать повод для конфликта с Австрией, а военная удача позволила бы ему поступить с ней так же, как с Пруссией»[17].

Даже Александр знал (и писал об этом своей матери), что Наполеон не ищет войны с Габсбургской монархией и всеми силами пытается избежать этого конфликта. Собственно говоря, для этого и была организована Эрфуртская встреча. Так что рассуждения князя Беневентского были абсолютно ложными, и его дальнейшие действия объяснялись совсем другими мотивами.

Как ни странно, Наполеон доверял Талейрану настолько, что перед встречей предоставил ему для ознакомления все секретные документы, касающиеся русско-французских отношений, и, в частности, рапорты Коленкура. Более того, император не только не запретил князю Беневентскому встречаться наедине с Александром, но и всячески поощрял его в этом, надеясь, что умелый дипломат сумеет так тонко составить договор, что Россия возьмёт на себя как можно более конкретные союзные обязательства.

Однако при первой же неформальной вечерней встрече с Александром в салоне у княгини Турн-и-Таксис князь Беневентский огорошил своего собеседника потрясающей фразой: «Государь, для чего вы сюда приехали? Вам нужно спасти Европу, а вы добьётесь этого, только противодействуя Наполеону. Французский народ цивилизован, зато французский государь не цивилизован; русский государь цивилизован — а его народ не цивилизован. Значит, русскому государю нужно быть союзником французского народа»[18].

«Для Александра поступок Талейрана был целым откровением, — очень верно отмечал известный русский историк Тарле, — он справедливо усмотрел тут незаметную ещё пока другим, но зловещую трещину в гигантском и грозном здании великой империи. Человек, осыпанный милостями Наполеона, со своими земельными богатствами, дворцами, миллионами, титулом „высочества“, царскими почестями, вдруг решился на тайную измену! Любопытно, что Александр в Эрфурте больше слушал Талейрана, чем говорил с ним сам. Он почти всё время молчал. Царь, по-видимому, сначала не вполне исключал и возможность провокационной игры, зачем-либо затеянной Наполеоном при посредстве князя Талейрана. Но эти подозрения Александра скоро рассеялись»[19].

С этого дня начались, фактически, двойные переговоры: днём Наполеон беседовал с Александром, стараясь убедить его в своей правоте, а вечером Талейран в салоне княгини Турн-и-Таксис разрушал все усилия своего императора.

С гордым цинизмом Талейран рассказывает об этом в своих мемуарах:

«— Что говорит Винцент? (Спросил царь.)

— Ваше Величество, весьма благоразумные вещи; он надеется, что Ваше Величество не позволит императору Наполеону толкнуть вас на мероприятия, угрожающие Австрии или хотя бы оскорбительные для неё; позвольте мне, Ваше Величество, сказать, что я питаю такие же желания.