От любви к пельменям (СИ) - Гуськова Юлианна

– Просто от тебя можно чего угодно ожидать, – припечатала я. – Если говорить честно, то я не планировала никуда с Шэрсом идти, но после твоих слов, я считаю, что обязана это сделать.

– Мне назло?

– Именно. С чего бы мне отказываться от встречи только потому, что ты приревновал меня к нему?

– Я не ревновал тебя.

– Ты не захотел, чтобы тебя одного оставили в отеле, разве это не ревность? Впрочем, не важно, – отмахнулась я. – Я просто пойду с ним в ресторан. Точка.

– Как знаешь, – Джошерс показательно отвернулся от меня. – Пока ты занималась готовкой, я заприметил одну интересную лавку, не хочешь заглянуть туда? – резко сменил он тему и заговорил так, словно бы ничего и не произошло.

– Что за лавка? – тут же воодушевилась я.

– Она сделана специально для туристов. Если дать специальному переводчику монетку, то он переведёт наши имена так, как они бы звучали на традиционном вампирском. Разве тебе не хочется узнать, как тебя бы звали, живи ты в Шагафнесе?

Джошерс определённо знал, что мой интерес не позволит пройти мимо такого «развлечения». Отстояв очередь к лавке, мы протянули переводчику несколько монет. Сказав ему наши имена, он что-то начал писать на деревянных дощечках и наконец протянул их нам.

– Это ваши имена на вампирском. Вас бы звали, госпожа, Бренхерда, – мужчина отдал мне табличку. – А вас, господин… – он на миг задумался и выдохнул, – вас будут звать Дигапоп.

– Дигапоп? – переспросил Джошеср, а я постаралась не засмеяться. – почему она Бренхерда, а я какой-то Дигапоп? Что это за имена? Почему я не Джошехендрс? Почему Дигапоп? – в его глазах читалась обида и недоумение.

– Таковы вампирские законы фонетики. Сочетание букв вашего имени приводит именно к такому звучанию. Зато оно означает: преданный муж и доблестный воин.

– Я не хочу быть воином, я хочу себе нормальное имя. Напишите другое, – Джошерс положил переводчику еще одну монету на стол.

– Я же перевел ваше имя, а не придумал его – ничего не могу сделать. Следующий, – позвал мужчина, давая нам тем самым понять, что больше он будет иметь с нами дело.

– Кажется, нам уже пора возвращаться в отель, Дигапоп, – посмеялась я, глядя на часы.

– Не называй меня так, – пробубнил он.

– Почему же, Дигапоп?

– Знаешь, Бренхерда, тебе бы только похихикать.

– А разве тебе не весело? Это лучшая командировка за последние несколько лет, – честно сказала я, вдыхая ночной воздух.

– У меня тоже, – кивнул Джошеср. – Ты права, нам пора идти. Сегодня по моновизору покажут одну очень интересную передачу, и ты не должна ее пропустить.

– Я? Что там будет?

– Узнаешь, если поспешим в отель.

Вернувшись в номер, нас ждала хорошая новость – два кресла напротив моновизора заменили на узкий, но все-таки диванчик. Джошерс тут же сказал, что собирается всю ночь наслаждаться местными ночными программами и занял диван. Я не возражала.

– Бренда, иди сюда! – позвал меня Джошеср, когда я переодевалась в ванной.

– Что случилось? – я обеспокоенно выглянула в комнату.

– Тут кулинарная передача начинается. Они будут готовить пельмени, я подумал, что ты должна это увидеть.

Я мигом натянула на себя пижаму и через пару секунд уже сидела рядом с Джошесром, с упоением смотря канал для домохозяек. К моему удивлению, Джошерс смотрел передачу со мной и даже принес откуда-то попкорн, словно бы приготовление пельменей было самым интересным в нашей жизни.

– Джошерс, ты уверен, что тебе это нравится? – спросила я во время рекламной паузы.

– Да. Если бы я не хотел это смотреть, то не позвал бы тебя, а что?

– Нет, ничего, – улыбнулась я, невольно вспомнив, как пыталась смотреть орочий хоккей с Динэлом.

– Тебе не стоит записать рецепт? – уточнил Джошерс, делая пометки в блокноте.

– Думаю, я спрошу у Динэла, если будет нужно.

– Что-то я не припомню, чтобы вы были очень уж близки.

– У нас немного не заладились отношения, пожала я плечами.

– Что лично меня очень удивляет. Как у людей, которых связывает еда, может что-то не заладиться?

– Как выяснилось, нас кроме пельменей ничего не объединяет, – я закинула в рот попкорн.

– Да что ты? Тогда что тебя объединяет с тем типом, с которым ты готовила пирог?

– Ты все еще о нем? – шикнула я, удивившись как Джошерсу удалось вывести разговор на эту тему. – Забудь о нем.

– Не хочу. Мы не закончили это обсуждать. Знаешь, в чем одна из главных проблем в отношения между ем-либо – не желание обсудить проблему, а между нами она есть. Давай расставим все точки над «й».

– Давай потом, сейчас будут варить пельмени, – я переключила свое внимание на моновизор, но Джошерс щелкнул пальцами, выключая его. – Что творишь?

– То, о чем я хотел поговорить в парке. Вернемся к этому. Я терпеть тебя не мог, но за эти пару дней я понял, что вовсе не испытываю к тебе неприязни, даже мое чувство конкуренции пропало. Я бы хотел предложить тебе… – он немного придвинулся ко мне, а я вытянула руку вперед, воскликнув:

– Нет. Не говори больше ничего.

– Почему? – Джошерс подсел еще ближе, немного наклонившись ко мне, а я влепила ему пощечину. – Ау, за что? – взвыл он, потирая щеку.

– Разве ты не собирался поцеловать меня? – пробормотала я, видя, что он обескуражен.

– Да кому ты сдалась? Я думал, что это меня по голове ударили, а не тебя.

– Тогда зачем ты ближе подсаживался и что ты хотел сказать? – я закусила губу, чувствуя себя ужасно неловко.

– У тебя в волосах был мусор, я хотел его убрать и предложить тебе стать друзьями и извиниться за свое поведение ранее, но, как вижу, мне не стоило даже заморачиваться. Бренда, ты знаешь, что у тебя очень тяжелая рука? – Джошрес явно обиделся и отсел от меня на противоположный край дивана.

– Прости, Джошерс, мне очень жаль, что я тебя ударила.

– Ты бы могла посоперничать с младшим наследником. Теперь я не удивлен, что вы двое нашли общий язык. Устраивали бои без правил?

– Ну прости, – вновь повторила я. – Просто сцена показалась мне очень знакомой, и она тогда закончилась поцелуем, вот я и отреагировала раньше, чем что-то могло случиться.

– Как только такой бред появляется в твоей голове? – он не по-настоящему посмеялся.

– Вечно обвиняешь меня в глупых мыслях, а сам как будто бы никогда не размышляешь о подобном.

– Поверь, Бренхерда, думать о поцелуе с тобой мне уж точно не приходилось, – Джощшерс отвел глаза и сглотнул. Я успела узнать его слишком хорошо, чтобы с уверенностью сказать, что он лжет сейчас.

– Ну и отлично, я могу быть спокойна за свою честь, – я показала ему язык и встала с дивана, направившись к зеркалу. Увы, никакой соринки в волосах я не приметила.

– Говоришь так, словно бы тебя расстроило это, – заметил Джошерс.

– Джошерс, – я круто развернулась, – чего я не понимаю? Почему ты выставляешь меня виноватой и все переворачиваешь наоборот? Сейчас ты правда хотел поцеловать меня. Все издательство судачит о том, словно бы мы нравимся друг другу. Ты звал меня в театр, приглашал пообедать и всегда вел себя как мальчишка в младшей школе, которому понравилась девочка, но как привлечь ее внимание кроме пакостей он не знает. Кого сейчас-то ты пытаешься обмануть? Я прекрасно чувствую, когда ты лжешь.

– Да что ты? – он с вызовом посмотрел на меня. – И когда же я лгал тебе?

– Лгал, когда говорил, что на дух меня не переносишь, стоило нам въехать сюда, лгал, когда говорил, что не ревнуешь, лгал, когда говорил, что не думал о поцелуе. Стоит ли мне продолжать? Ты всегда отводишь глаза, когда врешь, а еще у тебя потеют ладони и ты вечно шоркаешь ими о свои штаны, – я указала на то, что он даже сейчас непроизвольно делал.

– Хорошо, – он резко встал. – Ты права, во всем права. Из меня никудышный актер и что теперь? Ты мне правда не нравилась, но около года назад все переменилось, и я стал видеть в тебе умную и обаятельную девушку. Но я прекрасно знаю, что я противен тебе, – он развел руками. – Зачем мне было говорить о своих чувствах, если я наперед знаю, что получу отказ? Вокруг тебя крутятся и другие мужчины, так зачем тебе нужен тот, кто даже рубашку постирать не может? Но я все равно не отчаивался и пытался найти любую возможность провести с тобой время, но даже это у меня получалось с трудом. Я верил, что когда-нибудь мы сможем стать ближе, если не парой, то хотя бы хорошими друзьями, ведь ты нравишься мне даже не как женщина, а как очень интересный человек.