Синеволосая ондео (СИ) - Иолич Ася

– Девушки мечтают, чтоб он на них посмотрел?

– Он же... вождь. Кто вообще посмотрит по сторонам, когда рядом такой, как он? Это же очевидно. Сила или власть создают вокруг человека такой... ореол. Помнишь, ты робела перед кирио в дальних эйнотах?

– Я и сейчас робею.

– А теперь представь, что тебе в сто раз страшнее, но при этом ещё и интересно.

– Не могу. Подожди, Кимо устал сидеть. Надо выпустить его.

Ригрета подождала, пока она отпустит Кимата на узкой дорожке, отгороженной деревьями от той части улицы, где ездили повозки. Улица петляла, и они пошли дальше, увлекаемые то влево, то вправо её движением.

– Улица тоже танцует, гляди, – сказала Ригрета. – Только очень медленно. Дети всегда так медленно ходят?

Кимат остановился и ковырял палочкой траву между камнями, в которой заметил жучка.

– Да. Дети всегда любопытны. Они видят то, что мы уже не замечаем.

– Он у тебя почти перестал говорить.

– Так бывает, – пожала плечами Аяна. – Иногда кажется, что ребёнок забыл всё, что знал, а потом он начинает говорить ещё лучше. Я помню это по младшим сёстрам.

Она вспомнила дом. Остро, нестерпимо захотелось обнять маму. Опять эта хмарь подбирается к ней.

– Ригрета, мне надо на что-то отвлечься.

– Отвлечёшься вечером на площади. Капойо кирьи Лаис отвлечёт тебя. И многих других. В ближайшие дни будет много вздохов под балконами. Пойдём, нам пора. С такой скоростью Кимата мы придём к завтрашнему вечеру.

Они вернулись по другой улице, на которой расцвели пышные ветвистые кусты почти без листьев, но зато утопающие в нежных жёлтых лепестках с более тёмными прожилками. Дома здесь были увиты лозами нокты, усыпанными сочными зелёными почками, и многие из них уже раскрылись, выпуская ровные маленькие треугольные листья. Аяна провела пальцем по стволу нокты. Интересно, насколько пышно она расцветёт летом? Какого оттенка её цветы и чем пахнут?

– Ригрета, а цветы нокты пахнут?

– Конечно. Но только по ночам. Поэтому она так и называется. Я не могу описать запах. Она пахнет цветами, – улыбнулась Ригрета.

Площадь, на которой они оставили фургон, широкая, мощённая коричневатым камнем, окружённая лавками на первых этажах, открылась им неожиданно между фасадами двух домов, стоявших в таком узком переулке, что можно было перелезть с балкона на одной стороне на противоположный без особых усилий. Они вышли на неё и проезжую часть, по которой двигались многочисленные повозки и телеги.

–  Пойдём, порадуем зрителей. После представления едем на постоялый двор, и там ты сможешь наконец помыться.

Аяна кивнула. Весна снова касалась её, трогала её лицо, донося запах каких-то распустившихся недавно цветов с соседней улочки, толкала её в спину, дальше, на запад. Она ещё несколько раз побудет кирьей Лаис Белиссой, а потом приедет в Ордалл и станет... Неважно. Она будет там с Кондой и Лойкой, и они найдут Верделла, а остальное – неважно.

36. Огромное везение

– Важный человек? Он важный? – спросила Аяна тихонько у Айола, подглядывая в решётчатое окошко и качая на коленях Кимата.

Её щёки всё ещё пылали от восторга, неизменно охватывавшего её на общем поклоне в конце представления.

Айол кивнул. Он тоже был слегка взволнован, но не из-за поклона.

– Важный, – тихо сказала Анкэ. – Это кир Суро Лутан. Слава небесам, которые завели его сюда сегодня на наше представление. Нас никогда ещё не приглашали в его большой дом. Он в неделе неспешной езды от Ордалла.

– У него постоянно гости. Его эйнот большой и богатый, он хороший, щедрый и добрый кир. Раньше он приглашал труппу Рутавеле, но в этом году нам повезло, – шепнула Ригрета. – Надейся изо всех сил, что они говорят о нашем выступлении там.

– Через его эйнот все проезжают в свои поместья, когда весной начинаются переезды. Кто-то едет в Ордалл, кто-то, наоборот, закончил дела и едет в деревню, чтобы провести там лето, катаясь по холмам и охотясь, – сказала тихо Чамэ. – Будет просто огромным везением, если нас пригласят, а уж если удастся задержаться хотя бы дня на два-три... Мы сможем выступать там, куда нас ещё не приглашали. Даже один гость, котрого мы застанем, – это в будущем новые приглашения. Даже если у него не будет гостей, понимаешь?

– Наконец утрётся этот Рутавеле, – сказал Харвилл. – Когда мы в Ордалле пересекались, он вечно кичился тем, что он-то бывает у Суро, а нас туда никогда не зовут.

– Ну что, – вздохнул Кадиар, наконец распрощавшись с Лутаном и заходя в фургон. – У меня новости. Не всех они обрадуют...

Вся труппа сидела как на иголках, и Аяне передалось их волнение.

– Не томи! – воскликнула она. – Ну что?

– Ага, попалась, – расхохотался Кадиар. – Нас пригласили, севас! Радуйтесь! Новость не всем понравится, потому что нас пригласили на два дня. И в Эдере нам не получится задержаться, как я рассчитывал.

– Меня всё устраивает, – сказала Ригрета, пощипывая себя за щёки. – Что в этом печального?

– Среди нас есть те, кто хотел задержаться здесь, и те, кто хотел бы побыстрее оказаться в Ордалле. Но раз все довольны... Аяна, ты довольна?

Аяна была довольна. Она кивнула, размышляя, насколько быстрее они доберутся теперь до эйнота кира Суро, когда Кадиар получил туда приглашение, и сколько ночей им с Киматом придётся провести на полу фургона, минуя постоялые дворы из-за спешки.

– Седьмого мы должны быть там. Он уладит какие-то свои дела тут и вернётся к себе, а мы догоним его. Он сказал, будут две семьи.

– Две?! – воскликнула Ригрета. – Нам повезло!

– Я так понял, что они там будут не полным составом. Одна семья едет в Ордалл, а вторая отправляет кирью в летнее поместье, на юг, на побережье, для укрепления тела.

– Прекрасно! – сказала Анкэ. – Нам надо постараться, чтобы на юге о нас тоже узнали.

– Но детям разве можно смотреть наши представления? – спросила Аяна.

– Та кирья не ребёнок. Наоборот, она уже старше, чем следовало бы. Насколько я понял, её хотят выдать замуж осенью, и перед тем, как представлять женихам, вывезут немного отдохнуть и как следует размяться, чтобы не приходилось щипать её за щёки перед визитами или прикладывать жгучую траву для румянца, – сказал Кадиар. – Уверен, с ней капойо. В таких обстоятельствах вряд ли ей запретят присутствовать. Лутан бы не пригласил нас, будь наше представление неприемлемым. Аяна, как насчёт ондео? В первый день покажем Лаис, а во второй, перед отъездом, – ондео и ваши личные номера.

– Ей надо покрасить волосы, – сказала Чамэ. Я как раз хотела сказать об этом. Пока мы готовили сцену, я заглянула в лавку аптекаря. Вот.

Она достала из-под скамьи жестяную коробочку.

– Это держится не так долго. Аяна, ты готова ещё разок побыть ондео? Аптекарь поклялся, что это смывается мылом. Я уточнила, какие волосы он имел в виду, светлые или как у меня, и он сказал, что оно не пропитывает волосы, а ложится сверху. Это порошок какой-то травы, смешанный с воском и чем-то ещё. Надо подогреть и нанести на волосы гребнем. Я спросила, кому в голову пришло делать такую краску. Он сказал, его дочь готовила краску от седины и по ошибке насыпала туда травы из другой склянки. Он был так рад продать мне это средство! Попробуй на маленькой прядке.

– Хорошо, – сказала Аяна, забирая коробочку. – Попробую. Но покрашу, когда приедем к Лутану. Сколько я тебе должна?

– Нисколько. Он сделал мне скидку на другие товары, поэтому, считай, это досталось мне даром.

– У меня тоже кое-что есть. Я заходил сегодня к ковалю с нашей старушкой Ардестой. Заодно заглянул к кузнецу и нашёл там это, – сказал Айол, вытаскивая из-за пояса ножны. – Ты описывала нож своего друга, который у тебя отобрали в Фадо. Ты говорила, он удобный.

Аяна вынула нож и осмотрела его. Клинок в две ладони длиной был слегка расширен в передней части, как и у ножа Верделла, который ему дал кузнец в долине.

– Похож, – сказала Аяна. – У нас такие делают. А почему такая рукоять?