Вожак - Генри Олди

— Немедленно! — тенор рванул к небу, воспарил, взял верхнее «до». — Ко мне!

В студии повисла жутковатая тишина.

— Это ты кому, Гвидо? — голос старухи превратился в сироп, сладчайший раствор цианида. — Своему пуделю? Потому что если ты говоришь со мной…

— Прозерпина! У нас форс-мажор!

— Конкретнее!

— У нас такой дичайший форс, что каждая секунда…

— Гвидо! Я с места не двинусь…

— Вот! Вот тебе конкретика!

«Зеркало», казалось, вышло из берегов ограничительной рамки. Площадь, удивился Марк. Он ждал чего угодно, только не хроники с Острова Цапель. За площадью, жертвенным алтарем возвышаясь над морем голов, виднелась пирамида. Толпа прибывала, буйствовала, вскипала гребнями рук, поднятых в странных, экстатических жестах. Большинство горожан тащили за собой детей и стариков. Младенцев, тяжелобольных, дряхлых обезножевших патриархов несли на импровизированных носилках. По краю транслируемого изображения к десантным ботам отступали миротворцы. Грузились, готовились к экстренному взлету. Стреляли: поверх голов, под ноги, превращая булыжник, которым была вымощена площадь, в фейерверк каменных брызг. Если это и задерживало продвижение толпы, то ненадолго. Марк видел, что упавшие не поднимаются. Их растаптывали в хлам, в красную кашу. Из боковых улиц текли бесчисленные ручейки, умножая человеческий потоп.

Море требовало и умоляло.

— Везде! — хрипел Гвидо Салюччи. — Так везде…

— Уже еду! Наш представитель…

— Здесь! Ждем только тебя…

— Конец связи!

Госпожа Зеро повернулась к «зеркалу» спиной. К черному овалу, похожему на тюльпан, который распускается в космосе после РПТ-маневра. Впору было поверить, что старуха вот-вот опрокинется назад, в мрачную полынью, и возникнет на Белом холме.

— Марк! Сопровождайте меня.

— Я только переоденусь…

— Нет времени! Вы водите аэромоб?

Марк кивнул. Но госпожа Зеро смотрела не на него, а на стилиста. Пятясь к операторской, Игги Добс неожиданно для себя открыл простую, очень неприятную истину. Он предпочел бы год прожить на острове в окружении плотоядных, чертовски болтливых паллюсков, бок о бок с училищем помпилианских рабохватов, нежели провести десять минут в обществе этой ведьмы, когда у нее скверное настроение.

— Подписки, Мамерк, — велела госпожа Зеро. — Возьмите у него подписки. Все, какие есть на свете. Пусть сидит в студии и ждет моего возвращения. Если он захочет кофе… Сколько угодно, Мамерк. С пирожными. Со сливками. С гашишем! Перед расстрелом господин Добс не должен жаловаться, что мы отказали ему в кофе.

— Оп, — выдохнул Игги.

— Вы что-то сказали?

— Оп. В смысле, оп-ди-ду-да.

— Совершенно верно, — без тени юмора отозвался лысый Мамерк.

Часть третья

Тишри

Глава седьмая

От генерала до булочника

— Не верю, — вздохнул Гвидо Салюччи. — До сих пор не могу поверить…

Он развел руками:

— Всё складывалось так удачно!

На овальном столе, прямо перед собравшимися, разворачивалась динамическая реконструкция. Город, воссозданный в сильно уменьшенном масштабе; улицы, забитые народом, как консервные банки — шпротами. Запрокинув лица к небу, люди сидели на тротуарах, на проезжей части, на клумбах и люках канализации. Кто половчей, вскарабкался на крыши машин, припаркованных у обочины. Мальчишки гроздьями облепили деревья. Престарелые астлане, чей возраст вынуждал их остаться дома, выбрались на балконы. Взгляды светились ожиданием чуда. Сейчас, сию минуту, в крайнем случае, ближе к вечеру…

Улыбки.

Слезы счастья.

Так встречают мессию.

— Общая картина, — резюмировал председатель Совета. Под глазами его высокопревосходительства набрякли мешки: сизые, в мелкий рубчик. — Куда ни плюнь… Сначала они штурмовали расположение наших частей. Требовали незамедлительно перерезать всех, включая стариков и детей. Выстраивались в очереди, писали на ладонях номерки. Ссорились, если кто-то пытался влезть первым. Ножи…

— Что ножи? — спросил Тит Флаций, представитель Великой Помпилии.

Он вертел шеей, словно воротник мундира был ему тесен. Нос имперского наместника заострился, как у покойника, став еще больше похож на клюв. Стервятник завис над добычей, торопясь приступить к трапезе.

— Они приносили ножи с собой!

Гвидо Салюччи понял, что кричит, и замолчал. Все терпеливо ждали. Самообладание вернулось к председателю не скоро, и не в полной мере, но контроль над голосом он восстановил:

— Контр-адмирал Ван дер Вейден распорядился поднять наших людей на орбиту, во избежание падения боевого духа. Теперь астлане торчат на улицах: ждут. Вы понимаете? Ждут! Ладно, они не ходят на работу. Не водят детей в школу. Не занимаются домом, мало спят, одеты не по сезону… Самое противное, что они забывают есть. Воду еще пьют кое-как, а с едой проблемы. Иногда перехватят всухомятку, но всё реже и реже. Скоро начнутся голодные обмороки. Проклятье! Мы не в состоянии принудительно кормить население целой планеты…

Тит Флаций наклонился вперед:

— Что говорит профессор Бхарадваджа?

Вместо ответа председатель включил гиперсвязь. В сфере над макетом, как бог над градом обреченным, всплыл смуглый лик брамайна. Чувствовалось, что профессор на взводе: Бхарадваджа поминутно облизывал губы, морщил лоб, дергал щекой, словно страдал нервным тиком. В черных вьющихся кудрях прибавилось седины; а может, просто сбоила связь.

— …объяснений, — рокочущий бас заполнил кабинет. — Дамы и господа, вы ждете связных и логичных объяснений. Скажу без обиняков: у меня их нет. Есть только предположения. Мы ждали эффекта честного плена. Мы радовались его отсутствию. Мы изучали частности, забыв о целом. Что ж, мы не первые, кто совершил трагическую ошибку…

Сферу заполнила нижняя часть лица Бхарадваджи. Блеск влажных зубов, движение мясистого рта, мелькание языка… Собравшиеся машинально откинулись на спинки кресел, борясь с жутковатым эффектом.

— Наше появление в системе — принципиально новый фактор влияния для всей Астлантиды. Подчеркиваю: для всей. Вы полагаете, нам оказывали сопротивление воинские части? Наши действия шокировали отдельно взятых туземцев? Ничего подобного! Мы явились перекраивать планету, перекладывать рельсы эволюции. В итоге честное сопротивление воспринималось природой астлан отнюдь не в ракурсе локальных действий. Мы принуждали Астлантиду, нам противостоял Остров Цапель. Здесь пленили, там сопротивляемся — организм боролся в целом, проигрывая в частностях…

— Время, — напомнил Тит Флаций. Кроме него, никто не осмелился прервать брамайна. — У нас мало времени. Ситуация требует радикальных действий.

— Ситуация?! Вы называете это ситуацией?!

— Хорошо, катастрофа. Будьте лаконичней, профессор.

Рот искривила горькая усмешка:

— Куда уж лаконичней? Астлантида решила, что проиграла. Критическая масса накоплена: «Мы сделали все, что могли!» Коллективное, знаете ли, бессознательное… Получите и распишитесь: честный плен для целой расы. Без исключений, от генерала до булочника. Даже если кто-то и не лез в драку… Впервые в истории Ойкумены мы столкнулись с сопротивлением народа. Не фигура речи, а принцип существования, стимулированный агрессией извне. Народ проиграл, народ сдался. Режьте их, они хотят в солнце…

Сфера опустела.

Город под ней уставился в небеса. Город ждал, что бог не ограничится голой констатацией факта. В конце концов, зачем нужны боги, как не для светопреставления?

— Ваше мнение, капитан-командор?

Сперва Марк не понял, что обращаются к нему. Капитан-командор? Марк по-прежнему был в новенькой форме, предназначенной для съемок агитролика. Он скосил глаз, пытаясь рассмотреть петлицы. Какое звание выписал ему безбашенный Игги Добс? Вот ведь гад, не поскупился. Лишний, сказал Марк сам себе. Я здесь лишний. Зачем госпожа Зеро притащила меня на совещание? Но когда председатель Совета повторил: «Ваше мнение, господин консультант!», подкрепив слова недвусмысленным жестом, адресованным Марку, и никому иному — пришлось встать.

— Я могу сделать звонок? — спросил Марк.

— Личный? — брюзгливо осведомился Тит Флаций. — Вы на службе, обер-центурион…

Уж кто-кто, а представитель Великой Помпилии видел Марка насквозь. В званиях имперский наместник не ошибался, хоть наряди офицера клоуном.

— Никак нет, господин наместник! — Марк вытянулся во фрунт. — По делу.

— Знаю я ваши дела…

— Звоните, — разрешил Гвидо Салюччи.

Изэль откликнулась не сразу. В «мыльном пузыре» было хорошо видно: махровый халат, полотенце тюрбаном намотано на голову. Только что из ванной, оценил Марк.