Кенигсмарк - Пьер Бенуа

Когда мы очутились в зелёной беседке, я решил, что надо устроить что-нибудь вроде бойниц, ибо заросли тут были необычайно густые и листва окружала нас свежей плотной стеной.

Великая герцогиня, по-видимому, совершенно не думала об этом. На лице её была написана твёрдая решимость. Я также ничего не говорил. Что мог я сказать ей? И мысли наши в этот трагический момент не были ли одни и те же? К чему же было обмениваться ими?

Вдруг напряжённое выражение, искажавшее её черты, несколько утратило свою суровость. Она заговорила шёпотом. Я был, по правде сказать, совершенно ошеломлён этою странною речью, этой не менее странной идеей идти в такой момент на охоту, за птицами, о привычках которых она мне сейчас рассказывала.

Заряженное ружьё лежало у неё на коленях, и вот что говорила она мне, с какой-то особенной улыбкой, заставившей меня опасаться — не оказали ли события этой ночи рокового влияния на её умственные способности.

— Дрозды. Вы хорошо знаете их, они такие же, как и певчие дрозды. Но они прилетают раньше. За этими птицами охотиться очень трудно, хотя на первый взгляд и кажется, что легко; в сущности, они страшные предатели. Знаешь, что они около тебя, как это знаем сейчас мы, но не видишь их. Только догадываешься о их присутствии. Приходится стрелять наудачу. У меня есть привычка. Поэтому, если я скажу вам: стреляйте, указав вам направление, вы выстрелите туда, не заботясь о цели. Вы пойдёте посмотреть и увидите на земле дрозда.

Она ещё понизила голос. Свистящие звуки послышались в нём. Протянув руку, она указала мне на край густой заросли, где чуть заметно шевелились листья.

— Стреляйте, — приказала она. — Стреляйте же…

— Но, — заметил я, озадаченный, — я не вижу…

— Какой бестолковый, — прошептала она. — Ну, так я.

Она прицелилась и спустила курок.

Раздался выстрел, за ним крик ужасный, раздирающий. Я трепетал, словно ветки, снесённые пулей.

Опираясь на дымящееся ружьё, великая герцогиня сказала мне с бледной улыбкой:

— Ступайте, посмотрите…

Я повиновался; шатаясь пробрался я сквозь чащу. За нею, в луже крови, уже впитывающейся в землю, с лицом совершенно развороченным зарядом, попавшим ей прямо в упор, корчилась в предсмертных судорогах Мелузина фон Граффенфрид.

— Ужасное несчастье! — не своим голосом закричал я.

Великая герцогиня вышла из чащи. Один глаз Мелузины вытек, другой пристально смотрел на Аврору, с выражением безумного ужаса и страдания. Аврора холодно взглянула на неё и прошептала фразу Гамлета после убийства Полония:

— Я хотела бы, чтобы то был кто-нибудь более значительный.

Страшно захрипев, Мелузина испустила дух.

Великая герцогиня стояла один момент неподвижно. На лице её была написана неумолимая жестокость, испугавшая меня. Она ни разу не вздрогнула под устремлённым на неё стеклянным взглядом убитой.

— Пойдём, — сказала она наконец. — Надо сообщить во дворце об этом новом несчастье.

Она взяла из моих дрожащих рук небольшое, украшенное золотой насечкой ружьё фон Граффенфрид и положила его рядом с трупом.

Затем она ушла быстрыми шагами, знаком приказав мне не двигаться с места.

Оставшись наедине с убитой, я сперва не решался посмотреть на неё. Куда девались прекрасный, матовый цвет лица, изящный овал его, томные глаза; вместо того ужасная кровавая масса, смешанная с землёй и волосами.

Отвратительные зелёные насекомые уже крутились вокруг этих несчастных останков. Я срезал густолиственную ветку орешника и счёл своим долгом отмахивать их, приблизительно так, как наши старые ярмарочные пирожницы отмахивают от своих ларьков бумажным веером мух.

Великая герцогиня скоро вернулась. Г-жа фон Вендель, две или три придворные дамы, горничная Мелузины с плачем и рыданиями сопровождали её. Она, как всегда владея собою, отдавала распоряжения. Тело Мелузины положили на носилки и понесли во дворец.

Подходя к нему, мы увидали великого герцога, направлявшегося навстречу печальному кортежу. Он обходил раненых во время пожара, когда ему сообщили о новом несчастье, поразившем Лаутенбургский двор.

Он спешил, видимо, очень взволнованный.

— Ах! — сказал он, пожимая Авроре руку, — какой прискорбный случай!

— Да, случай бывает иногда роковым, — с изумительной спокойной торжественностью произнесла великая герцогиня.

— Но как могло это произойти?

— Откуда же могу я знать это! — ответила Аврора. — По правде сказать, я не более осведомлена относительно этого, чем вы относительно пожара, случившегося сегодня ночью.

Удар был прямой, но великий герцог не опустил головы.

— Вы правы, что за дело до причин, когда печальный результат налицо. Позвольте мне оплакивать вместе с вами огромную утрату, понесённую вами.

— Действительно, огромную, — ответила Аврора, — и вот почему я хочу, не откладывая, поблагодарить вас, ибо вам я обязана тем, что она не является совершенно непоправимой. Неужели вы предчувствовали это печальное событие в тот день, когда решили предоставить в моё распоряжение второе доверенное лицо — г. Виньерта?

Фридрих-Август закусил губу. Но ответ его был ужасен.

— Мне известно, что вы высоко цените заслуги г. Виньерта, и я в восторге от этого. Но ужасный конец м-ль фон Граффенфрид огорчает меня так сильно по отношению к вам, потому что, как я уверен, есть вещи, в которых женщина является незаменимой.

Такое состязание в ядовитых любезностях между этими двумя лицами казалось мне ужасающим. Кессель, г. фон Вендель и все другие присутствовали на нём, не представляя себе всего его трагизма. Сознание, что я посвящён в такие вопросы, возбуждало во мне одновременно гордость и страх. Воспоминание о г. Тьерри всплыло у меня в голове. Я обещал ему никогда не вмешиваться в интимные дела Лаутенбургских герцогов!..

Я не знал, чем больше восхищаться, — грозной учтивостью великого герцога или же холодным высокомерием великой герцогини. Один миг я боялся, что последняя гнусная стрела, пущенная им в неё, заставит её согнуться и лишит её спокойствия. Ничего подобного, её контрудар превзошёл нападение.

— Незаменимой! Вы совершенно правы. И я прошу вас предоставить г. де Виньерта в моё полное распоряжение вовсе не потому, что он может заменить Мелузину. Я рассчитываю, напротив, на его преданность для того, чтобы помочь мне сохранить возможно живее память о нашей дорогой усопшей и о событиях этой трагической ночи.

И она прибавила:

— Г. Виньерт в настоящее время лишился вследствие пожара помещения. Вы не будете иметь ничего против того, чтобы с сегодняшнего дня он пользовался моим гостеприимством?