После развода. Хочу тебя вернуть - Панна Мэра

другим, улицы наполняются запахом кофе и дождя. Где-то впереди шумит ресторан, играет тихая музыка.

Я краем глаза смотрю на Максима. Он что-то рассказывает, шутит, размахивает руками.

Никаких масок, никакой игры.

Просто вечер. Просто свобода. И, возможно, – начало чего-то нового.

 

Глава 62

Мы сидим у окна, за стеклом мерцают огни города, а в ресторане играет тихая инструментальная музыка. Воздух наполнен ароматом кофе и жареного мяса. Уютно, спокойно, почти по-домашнему. Максим смеётся, рассказывая какую-то историю из молодости, и я ловлю себя на том, что смеюсь так только с ним. Легко, по-настоящему.

Даже позволяя себе иногда прихрюкнуть от внезапности сюжетного поворота в истории.

– Представляешь, – он качает головой, – когда я только-только закончил институт, меня взяли работать в маленькую контору на окраине. Платили копейки, чертежи делали от руки, а начальник вообще был вечный скандалист. Зарплату задерживали по два месяца, так что я всерьёз думал пойти в автосервис.

Я улыбаюсь:

– И что тебя остановило?

Максим делает глоток вина, чуть пожимает плечами:

– Любовь к делу, наверное. Звучит банально, но я реально кайфовал от самой работы. Когда проект оживает на бумаге случается магия. Вот и остался. С тех пор решил, что лучше быть голодным архитектором, чем сытым механиком.

Я смеюсь, и в этот момент ловлю себя на мысли, что его слова звучат не просто как забавная история, а как признание в верности своему пути. Настоящий. Надёжный.

Такой, какими мужчины раньше казались только в книгах.

Или таким, за кого я сперва приняла Драгунского.

– Знаешь, – говорю тихо, – удивительно, что ты не женат.

Максим вдруг замолкает. Его взгляд становится мягким, чуть потускневшим. Он ставит стакан на стол.

– Был.

Пауза.

– Жена погибла. Восемь лет назад.

Я замираю.

– Прости…

Он качает головой: –

Не надо. Это уже как будто из другой жизни. Мы с ней вместе со студенчества… Аварию тогда никто не пережил, кроме меня. С тех пор… как-то всё ушло в работу. И только теперь понимаю, что человеку нужно что-то большее. Дом, тепло, кому-то быть нужным.

Я не знаю, что сказать. Он говорит просто, без жалости к себе, без пафоса. И от этой его искренности слова пронзают сильнее.

– У меня есть дочь, – добавляет он после паузы, улыбаясь уголком губ. – Анжелике двадцать восемь, взрослая уже. Мы редко видимся, она живёт за границей. Но всё равно… иногда тишина в квартире слишком громкая.

Я киваю, чувствуя, как в груди поднимается что-то тёплое. Сочувствие, уважение… и, может быть, даже больше. От него веет тем спокойствием, которого мне всегда не хватало. Не страстью, не адреналином, не «бурей чувств», как у Драгунского или Ильдара. А надёжностью. Тем ощущением, что рядом с ним можно просто быть собой, не бояться сорваться или показаться слабой.

Он поднимает взгляд, встречается со мной глазами и мягко улыбается:

– Прости, нагнал грусти.

– Нет, – говорю я. – Наоборот. Спасибо, что рассказал.

Максим смотрит на меня чуть дольше, чем нужно, потом тихо говорит, почти шепотом, но так, что каждое слово будто ложится прямо на сердце:

– Я очень рад, что встретил тебя, Надя. Правда.

Он отводит взгляд на окно, где отражается его лицо и огни улицы.

– Сначала думал, что просто коллега… но ты, будто свежий воздух в этой серой пыли. Если вдруг… захочешь пообщаться, не по работе, я был бы рад.

Я чувствую, как у меня предательски теплеют щеки. Он говорит просто, без флирта, без давления, и от этого слова звучат ещё сильнее.

Я улыбаюсь.

– Спасибо. Мне очень приятно. Хотя, если честно, мне теперь и правда придётся искать новую работу. Но я не унываю. Думаю, всё к лучшему.

Максим кивает, в его взгляде мелькает одобрение. Даже гордость:

– Ты сильная. У тебя получится. И вообще… если захочешь, я помогу. У меня есть хорошие контакты, знакомые в проектных бюро.

Я открываю рот, чтобы поблагодарить, и в этот момент телефон на столе начинает вибрировать. Экран вспыхивает.

И на нем, как молния в небе вспыхивает одно имя.

Ильдар.

 

Глава 63

Внутри что-то на секунду сжимается, но я почти сразу чувствую, как всё отступает.

Мне не хочется поднимать трубку. Не хочется возвращаться в прошлое даже мыслями. В холод, в сомнения, в вечные попытки Ильдара заставить меня чувствовать себя виноватой.

Я просто нажимаю на отбой и убираю телефон в сумку. Пусть звонит. Я больше не обязана ему отвечать.

– Всё в порядке? – спрашивает Максим, заметив мое неловкое движение.

– Да, просто… спам, – улыбаюсь я. – Продолжай, мне нравится слушать твои истории.

Он кивает и снова оживляется, рассказывает, как работал с реставрацией старой дачи какого-то писателя. Его глаза загораются, когда он говорит о деталях.

– Ты бы видела этот проект! Он был просто невероятный. Столько укреплений, причем в совершенно неожиданных местах. И при этом, еще и дух места хотелось сохранить. Ну и попотел же я тогда. Я смотрю на Максима и думаю, что в нём есть то, чего так не хватало рядом с другими мужчинами. Простая надёжность. Уверенность, но без того наглого напора, которым за километры разило от Ильдара.

Максим делает паузу, глотает немного рубиновой жидкости, а потом вдруг говорит:

– Знаешь, Надя, у тебя особенный смех. Он будто… очищает воздух.

Я смеюсь снова, но уже тише, чувствуя, как сердце становится почти невесомым, а затем слышу, как телефон в сумке снова вибрирует.

Пусть звонит.

Пусть прошлое останется там, где ему и место.

Я поднимаю бокал, чокаюсь с Максимом.

– За что пьём? – спрашиваю непринужденно.

– За лёгкость. И за то, чтобы ты всегда смеялась также звонко.

Я смущено отвожу взгляд, чувствуя, как горит румянец на моих щеках.

С Максимом все как-то иначе. Как-то просто. И одновременно так неловко, будто бы в первый раз сижу с мужчиной в ресторане.

Делаю еще один глоток, и вдруг чувствую, как вся усталость после вчерашней ночи в архиве, вдруг разом окутывает меня, словно пледом.

– Знаешь, Максим, – начинаю спокойно, – я, наверное, уже поеду. Сегодня был непростой день.

– Да, конечно. Проводить тебя?

Он не настаивает. Спрашивает, без тени давления, без намёков. Я на секунду задумываюсь, потом улыбаюсь.

– Да, хорошо.

Максим встаёт, помогает мне надеть пальто, и это движение получается таким естественным, что я даже не чувствую