Портрет с девятью неизвестными - Алексей Небоходов

в камине. Казалось, что даже стены отеля дрожат от напряжения, которое не покидало его с самого момента изоляции. Каждый угол, каждая тень будто оживали в этом затерянном месте, добавляя ощущение присутствия чего-то невидимого, но реального.

Филипп Готье сидел в кресле, повернувшись к камину. Его гитара, которая обычно была его спутником в такие моменты, стояла в стороне, прислонённая к стене. Он не играл, не напевал под нос мелодии, как делал это раньше. Сейчас его руки, сложенные на коленях, оставались неподвижными, а взгляд был устремлён в огонь.

Музыкант выглядел уставшим, но в его движениях читалась какая-то странная напряжённость. Он будто пытался сохранить спокойствие, но с каждым мгновением становилось всё труднее. В комнате царил полумрак, освещаемый лишь мерцанием пламени. Тени от огня играли на стенах, как живые существа, и каждый вздох казался громче, чем должен быть.

На столике рядом с ним стоял бокал с вином, из которого он так и не сделал ни глотка. Лёгкая дрожь его пальцев выдавала нервозность, а взгляд время от времени падал на дверь, словно он ожидал, что она откроется в любой момент.

Филипп вздохнул, провёл рукой по волосам и посмотрел на старинные часы, стоявшие на полке. Их стрелки двигались медленно, почти лениво, но каждый щелчок, раздававшийся в комнате, напоминал ему о том, что время идёт. Ночь ещё только начиналась, но уже казалась бесконечной.

Его мысли метались, создавая вихрь из обрывков воспоминаний, недосказанных слов и тревожных предположений. Филипп знал, что этот разговор может изменить многое. Или ничего. Но отказаться он уже не мог. Один из постояльцев назначил ему встречу. Ожидание наполняло воздух вокруг него чем-то вязким и невыносимым.

Ещё один взгляд на дверь, и его сердце замерло. Казалось, что шаги раздались за её пределами, но звук был настолько тихим, что Филипп сам не был уверен, услышал ли что-то. Он сжал подлокотники кресла, наклонился чуть вперёд, напряжённо вслушиваясь в гулкие завывания ветра.

Комната, наполненная запахом старого дерева и прогоревших дров, казалась ему слишком тесной. Каждый шорох, каждый звук за пределами её стен усиливали напряжение. Филипп медленно поднялся с кресла и подошёл к столу. Его рука потянулась к бокалу, но он не сделал ни глотка. Его взгляд снова метнулся к двери.

Он ждал встречи.

Филипп взглянул на старинные часы. Стрелки двигались с невыносимой медлительностью, но теперь они достигли времени, которого он ждал. Механизм часов издал глухой щелчок, давая сигнал, что момент настал. Филипп глубоко вдохнул, его грудь поднялась и опустилась, а затем он медленно встал.

Его движения были спокойными. Он накинул на плечи пиджак, хотя в комнате было тепло, и в последний раз посмотрел на гитару, стоявшую у стены. Взгляд задержался на ней дольше, чем следовало, словно он прощался.

Филипп потянулся к дверной ручке. На мгновение он остановился, прислушиваясь. Только завывание ветра наполняло пространство за пределами комнаты. Ещё один глубокий вдох – и он повернул ручку.

Коридор встретил его мрачным полумраком. Единственный источник света – редкие лампы, освещавшие стены, отбрасывали слабые тени. Они плясали, создавая иллюзию движущихся фигур. Филипп шагал вперёд, стараясь не смотреть по сторонам. Его шаги звучали гулко, разрывая напряжённую тишину.

Он прошёл мимо комнат, откуда не доносилось ни звука, мимо лестницы, ведущей наверх, и направился вниз, к кухне. Спускаясь по скрипучим деревянным ступеням, он почувствовал, как воздух становится более холодным. Кажется, с каждым шагом вниз сам отель дышал всё тяжелее, пытаясь удержать его от намеченного пути.

На полпути он остановился. Ему почудилось, что где-то внизу раздался шёпот. Тихий, едва различимый, он был похож на звук, который можно принять за игру воображения. Филипп замер, его рука невольно легла на деревянные перила, но через несколько мгновений всё стихло. Ветер за окнами сменился завыванием, приглушая любые другие звуки. Он покачал головой, как будто пытаясь прогнать наваждение, и продолжил свой путь.

Когда Филипп подошёл к двери кухни, его шаги замедлились. Дверь выглядела так же, как и всегда, но в её обыденности было что-то странное. Он коснулся ледяной на ощупь ручки. На мгновение он задержал руку, чувствуя, как по коже пробегает лёгкий холодок.

Вдохнув, он толкнул дверь. Она открылась с лёгким скрипом, и слабый свет изнутри вырвался в коридор. Филипп переступил порог и вошёл в кухню…

Утро в «Ля Вертиж» началось медленно, словно само время сопротивлялось наступлению нового дня. Слабый свет едва пробивался сквозь плотную завесу облаков, и тени отеля казались ещё более тёмными. В гостиной постепенно собирались постояльцы, один за другим, с мрачными лицами и тревожным молчанием. Завтрак, накрытый на массивном деревянном столе, выглядел почти привычно, но никто не притрагивался к еде.

Катрин, сидевшая у окна, бросила быстрый взгляд на часы, затем снова повернулась к столу. Её лицо выражало беспокойство, хотя она старалась его скрыть. Пьер, стоявший у камина, скрестил руки на груди. Его взгляд был устремлён на огонь, но по тому, как часто он оборачивался к входу, было видно, что он тоже кого-то ждал.

– Где Филипп? – наконец спросила Жанна, нарушив молчание. Её голос прозвучал громче, чем она ожидала, и заставил всех вздрогнуть.

Пьер с тревогой обернулся, но его лицо оставалось бесстрастным.

– Он не спустился? – спросил он.

– Нет, – ответила Катрин, её голос звучал отрывисто. – Никто его не видел.

Филипп, всегда появлявшийся на завтраке, на этот раз отсутствовал. Это молчаливое отклонение от привычного порядка сразу вызвало вопросы среди собравшихся.

– Может, он просто проспал? – неуверенно предположила Жанна.

– Я не думаю, что это так, – серьёзно сказал Пьер.

Инспектор Дюрок, сидевший чуть в стороне, поднял голову. Его взгляд задержался на Пьере.

– Мы должны проверить его комнату, – сказал он спокойно, с твёрдостью настоящего сыщика.

Пьер кивнул. Он бросил короткий взгляд на собравшихся, словно пытаясь увидеть их насквозь. Затем, не сказав больше ни слова, направился к лестнице вместе с Дюроком.

Коридор, ведущий к комнате Филиппа, был тёмным и тихим. Лишь слабый свет ламп едва освещал стены. Пьер уверенно шёл вперёд. Инспектор следовал за ним, его лицо оставалось сосредоточенным.

Когда они подошли к двери комнаты Филиппа, Пьер постучал, глухо ударив по дереву. Ответа не последовало. Он постучал снова, на этот раз сильнее, но дверь оставалась закрытой, а изнутри не доносилось ни звука.

– Открывайте, – ледяным тоном сказал Дюрок.