Портрет с девятью неизвестными - Алексей Небоходов

– Это не предупреждение, – наконец произнёс он на удивление твёрдо. – Это насмешка.

Катрин обернулась к нему, её лицо выражало смесь гнева и ужаса.

– Насмешка? – переспросила она. – Над чем? Над тем, что мы не можем ничего сделать?

Дюрок смотрел на неё долго, но ничего не ответил. Он снова перевёл глаза на картину, затем отошёл на шаг, будто пытался осознать её масштабы.

– Она… хочет нас сломать, – тихо сказала Жанна. Её голос звучал как шёпот, но в тишине гостиной он прозвучал громко. – И она это делает.

Все молчали, но в их глазах читалась одна и та же мысль: Жанна была права.

– Сколько нас осталось? – спросил Эмиль, его голос был наполнен горечью. – Сколько ещё нужно ей?

– Трое, – ответил Пьер, не поднимая глаз. – Ещё трое.

Каждый гость почувствовал, как тяжесть их собственной смертности становится всё более реальной.

Катрин отвернулась от картины и направилась к креслу. Её руки были сжаты в кулаки, а глаза блестели от злости.

– Мы не можем просто сидеть и ждать, – резко сказала она. – Мы должны что-то делать.

– Например? – холодно ответил Эмиль. – Что ты собираешься сделать? Уничтожить картину? Как? Ты видела, как она защищает себя.

– Тогда что? – выкрикнула Катрин. Её голос дрожал, но в нём чувствовалась решимость. – Мы просто будем сидеть здесь, пока она не заберёт всех?

Эти слова снова вызвали молчание. Дюрок, который до этого молчал, поднял голову.

– Нет, – сказал он. – Мы не будем сидеть.

Его голос звучал по-прежнему твёрдо. Гости посмотрели на него с удивлением, но Дюрок не стал объяснять свои слова. Он медленно подошёл к камину, затем, обернувшись, посмотрел на всех.

– Если мы не начнём действовать, она завершит то, что начала, – сказал он. – И тогда не будет важно, что с нами произошло. Важно будет только то, что придёт после.

Его слова прозвучали жутким предупреждением. Никто не ответил, но каждый понял: они подошли к границе, из-за которой уже не будет возврата.

Катрин сидела молча, её взгляд был устремлён на картину, но мысли были где-то далеко. Она сжала руки на подлокотниках кресла, а затем резко поднялась. Её движение заставило остальных посмотреть на нее, но Катрин не обратила на это внимания. Она посмотрела на профессора Ренара, который сидел напротив, и тихо кивнула. Тот сразу понял её намерения.

– Инспектор, – обратилась она к Дюроку, её голос звучал напряжённо, но твёрдо. – Нам нужно поговорить. Это важно.

Дюрок, который до этого наблюдал за гостями, перевёл взгляд на Катрин. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах мелькнуло любопытство. Он медленно кивнул.

– Где? – спросил он коротко.

– В библиотеке, – ответила она. – Мы с профессором нашли нечто, что вы должны знать.

Ренар встал и жестом пригласил Дюрока следовать за ними. Инспектор молча поднялся, его взгляд на мгновение задержался на картине, но затем он пошёл следом за Катрин и профессором.

Библиотека встретила их приглушённым светом настольных ламп и запахом старых книг. Полки, тянувшиеся к потолку, отбрасывали тени, которые казались живыми в этом полумраке. Катрин направилась к столу, на котором лежал дневник, открытый на одной из страниц, испещрённой неразборчивым почерком. Ренар осторожно подошёл и сел рядом, его руки скрестились на столе.

– Мы изучали этот дневник последние несколько дней, – начала Катрин, её голос звучал напряжённо, но она старалась сохранять спокойствие. – Здесь говорится о ритуале, который связан с картиной.

Дюрок подошёл ближе, его взгляд остановился на странице. Он не сел, оставаясь стоять напротив, как будто его фигура доминировала над пространством.

– Что за ритуал? – спросил он.

Ренар перевернул несколько страниц и указал на текст, его пальцы задержались на строчке, написанной с особой аккуратностью.

– Ритуал требует девяти жертв, – начал он. – Каждая смерть становится частью картины, усиливая её влияние. Но это не просто цепочка убийств. Здесь говорится о том, что каждая жертва должна быть не просто убита, а… подчинена.

Дюрок нахмурился, его лицо стало мрачнее.

– Подчинена? – уточнил он. – Что вы имеете в виду?

Катрин наклонилась ближе к книге, её пальцы нервно барабанили по столу.

– Это нечто большее, чем просто страх, – сказала она. – Картина заставляет своих жертв отказаться от борьбы. Она подчиняет их сознание, их волю. Они становятся её частью не только физически, но и духовно.

Дюрок долго молчал, его взгляд был прикован к тексту. Затем он медленно поднял голову.

– И что происходит после девятой жертвы? – сурово спросил он.

Ренар осторожными перевернул ещё несколько страниц, словно он боялся повредить бумагу.

– Здесь говорится, что ритуал завершится, когда картина обретёт полноту, – произнёс он. – Она станет порталом, соединяющим наш мир и… что-то другое.

Катрин встрепенулась.

– Но что именно? – спросила она, её голос звучал резко. – Что за портал? Что находится по ту сторону?

Ренар лишь сосредоточенно покачал головой.

– Здесь это не объясняется, – ответил он. – Но я думаю, это нечто, что не должно существовать в нашем мире.

Дюрок убрал руки в карманы пальто и медленно прошёлся вдоль полок с выражением явного гнева на лице.

– Значит, это не просто убийства, – сказал он. – Это план, тщательно спланированный ритуал.

Катрин кивнула, её руки всё ещё сжимали край стола.

– Да, – ответила она. – И мы должны остановить его.

Дюрок остановился и снова посмотрел на дневник.

– Кто может это сделать? – спросил он.

Ренар посмотрел на Катрин, затем снова вернулся к тексту.

– Здесь сказано, что разорвать цепочку может только тот, кто владеет картиной по праву, – сказал он. – Настоящий хозяин.

Дюрок нахмурился, его взгляд стал жёстким.

– И кто это?

Катрин покачала головой, её лицо выражало растерянность.

– Мы не знаем, – ответила она. – Но, возможно, этот человек среди нас.

Эти слова повисли в воздухе, наполняя библиотеку тяжёлой тишиной. Дюрок, не сказав больше ни слова, вернулся к столу и снова уставился на текст. В его глазах читалось осознание: времени оставалось всё меньше.

Дюрок закрыл дневник медленно, почти механически. Он долго смотрел на Катрин и Ренара, но ничего не сказал. Затем, резко поднявшись, он убрал блокнот во внутренний карман пальто.

– Если формально владелец картины – Пьер, – произнёс он, его голос звучал твёрдо, – значит, он знает больше, чем говорит.

Катрин посмотрела на инспектора,