Потерявший солнце. Том 1 - FebruaryKr

– Этот наряд… Я никогда не носила ничего подобного. Руки так долго приводили в порядок, но они все равно не похожи на руки знатной госпожи. – Ши Янмей вытянула узкие ладони, показывая твердые мозоли на пальцах. – Я жила тяжелым трудом. Ведь всех моих близких убили, а меня изувечили потехи ради, да так и бросили умирать. Вся моя вина – в моей крови и глазах. Император приказал найти меня. Искупить вину за отца, как он сказал. Но разве нынешний правитель не истреблял ровно так же тех, кто пошел против него? Я ничего не смыслю во всех этих делах, но я хочу выжить. Если для этого придется играть роль вашей жены, я готова. Только могу ли я надеяться, что в этой игре вы также будете на моей стороне?

Прямой взыскательный взгляд не оставлял возможности уклониться от ответа. Она действительно не понимала, насколько опасны были ее речи и в какое положение она ставила Ши Мина, призывая выбрать между собой и правителем.

– Нынешний император не такой жестокий, как его отец. – Ши Мин опустился в кресло напротив жены. – Возможно, он и правда хочет искупить грех, я не знаю. Я надеялся, что вы очень разумны и нам не будет необходимости воевать.

– Воевать? – открыто усмехнулась женщина. – Кто я такая, чтобы воевать с вами? Даже в той глуши, где я жила раньше, ваше имя было известно. Вас наказали за что-то?

Ши Мин ощутил, как уже привычная головная боль сдавила виски. Бессильная смазанная боль.

– Если это и наказание, то причины я не знаю, – стараясь говорить как можно ровнее, он отвел глаза. – Наша жизнь вовсе не обязательно должна сложиться плохо. Даже если этот брак не был для нас желанен, взрослые люди всегда смогут ужиться и найти плюсы в своем положении.

– Разумеется, – вздохнула Ши Янмей. Лицо ее чуть смягчилось. – Какие условия я должна соблюдать?

Ши Мин неловко замер.

Перед этой прямолинейной, спокойно принявшей свою участь, но не покорившейся женщиной он чувствовал робость почти такую же, как перед Юкаем в последнее время. Только природа этой робости была иной. Если Юкая страшно было тронуть, не зная, какими действиями он ответит, то хрупкую женщину не хотелось обидеть даже взглядом.

Она стерпит молча, приученная только принимать удары, но не бить в ответ. Только вот эта ее ледяная сталь и внутренняя твердость казались алмазом с трещиной. Легкий и точный удар – и все разлетится на осколки.

– Я постараюсь стать для вас хорошим мужем, – наконец начал он, – но мы с вами будем жить в разных комнатах. Это необходимость.

Ши Янмей спокойно кивнула.

– Я нечасто бываю дома и сам не очень знаком с ведением хозяйства, но вдвоем мы со слугами управимся. Приемов я не устраиваю, в свет не выхожу, да и вас светская жизнь вряд ли привлекает.

Женщина сверкнула глазами и с непередаваемой иронией проговорила:

– Ну что вы, с меня вполне хватило нескольких дней и свадебной церемонии.

Слуги безмолвными тенями накрыли стол к ужину, подготовили спальни и растворились в глубинах дома. Стены, лестницы, коридоры этого поместья были совсем чужими, они звучали не так, иначе пахли и несли совсем другие сны, и Ши Мин вдруг вспомнил, что не успел даже навестить ту старую развалюху, в которой жил до войны. Часть вещей оттуда перевезли в этот дом, и возвращаться стало будто бы и незачем.

Но казалось, что там ему удалось бы немного отдохнуть.

Уже на тонкой границе сна и яви Ши Мину вспомнилась та ночь, когда ему пришлось против всех своих правил спать рядом с другим человеком. Многолетний запрет был нарушен ради двенадцатилетнего ребенка, который молчал днем и так душераздирающе кричал по ночам, что кровь стыла в жилах.

В то время крики будили Ши Мина каждую ночь, но прекращались быстрее, чем он успевал выскочить в коридор. Слуги появлялись редко и никогда не оставались на ночь, и больше пугаться было некому; эхо долго еще звенело между щелястых стен, словно решило насовсем обосноваться в доме. Только однажды ночной кошмар был столь долог, что Ши Мин успел не только пересечь коридор, но и без стука ворваться в маленькую комнату.

Тело Юкая билось на постели, выгнутое дугой. Искривленные пальцы цеплялись за ткань простыни, которая уже трещала, готовая вот-вот расползтись. Оглушающие крики внезапно прекратились, сменившись полузадушенным хрипом, – мальчик сорвал голос.

Эти хриплые звуки посреди темной комнаты заставляли волосы на голове шевелиться. Внутри тела мальчика словно демоны бушевали, прорываясь наружу и заставляя его испытывать невыносимые мучения.

Ши Мин безуспешно пытался привести Юкая в чувство, но тот продолжал рваться из рук, выгибаясь; пришлось обнять его, прижав всем телом, обхватив руками и ногами, словно капканом. Растерянный наставник бормотал любую чушь, которая только лезла в голову: о том, какой Юкай молодец и какие делает успехи, как к весне доставят молодого ящера и он будет растить его сам и учиться ездить…

Глаза под тонкой пленкой век метались лихорадочно и хаотично, а измученное напряжением лицо украсилось узором выпуклых вен. Спустя несколько минут мальчик обмяк и задышал ровнее, вцепившись в Ши Мина мертвой хваткой. Все тело его покрывал тонкий слой пота. Не посмевший разбудить едва успокоившегося ребенка, Ши Мин не пытался уйти. Лежал на той же подушке, уткнувшись носом в волнистые темные пряди, и старался не уснуть.

Но все же уснул.

Постель превратилась в глубокий темный водоворот, утягивающий в чужой спутанный рассудок. Череда воспоминаний сменялась, будто калейдоскоп: мелькали лица, обрывки фраз без начала и конца гулко отдавались в ушах. Наконец бесконечное движение замедлилось, впуская Ши Мина в сон мальчика.

Это был сон-воспоминание – такие сны всегда были столь плотны, детальны и удушающе-правдивы, что выбраться из них по собственной воле удавалось с трудом.

Негромкие убедительные слова старшего брата. Его ласковый взгляд – взгляд единственного родного человека. Он говорил немного сложно, но все же Юкаю стало ясно, что печалит Цзыяна. Чудесный заботливый брат. Жестокий отец, равнодушные старшие. Стоит ли винить самого маленького, тянущегося к ласке ребенка за слепое обожание единственного, кто был к нему добр?

Нет, брат вовсе не хотел становиться императором. Просто отец был очень плохим и братья тоже. А вот если бы главным был Цзыян, то все было бы совсем иначе…

Брату Юкай верил. Как верил, что сам дошел до всех своих решений. Цзыян, с какой стороны ни посмотри, тоже был кандидатом на трон и находился под постоянным ненавязчивым присмотром. Но кто бы принял в расчет двенадцатилетку? И отец, хоть и не рад был ночному визиту нежеланного