Потерявший солнце. Том 1 - FebruaryKr

и невозможности вернуть все назад. С огромным сокрушительным чувством поражения невозможно справиться. Едва не разрывая плотную ткань, Юкай потянул мужчину ближе к себе и лбом вжался в твердое плечо.

– Не ненавидь меня, – едва слышно прошептал он, – только не ты, пожалуйста, пожалуйста, не ненавидь меня!..

С таким трудом удерживаемое спокойствие Ши Мина разлетелось на куски. Он был совершенно растерян, ощущая дрожь чужого тела. Пропитанные отчаянием слова причинили ему боль едва ли не большую, чем ощущал сейчас Юкай.

Он не мог оставить, не мог развернуться и уйти – но уйти был обязан. Те, кто поднялся на самую вершину, непременно окажутся одинокими, никакие чувства не выживут там, среди слепящих солнечных лучей и обжигающих снегов. Старый император знал это и не верил никому, перебив почти всю родню; Ду Цзыян пока не смог разобраться, но уже успел оттолкнуть брата. А вот сам Юкай с рождения оказался где-то на склоне – и не совсем на вершине, но и к людям уже не спуститься. Он отчаянно тянулся вниз, тогда как долг, кровь и судьба тянули наверх. Ему первым придется познать горечь одиночества. Слишком неудобный для всех, даже для собственного брата, но пока еще не настолько чужой, чтобы без жалости оттолкнуть: пока еще близкий, но уже мешающий. Если бы осталась у Ши Мина хоть капля самообладания, он мог бы произнести эти слова.

Ты родился не в той семье, где должен был. Я хотел дать тебе детство и то тепло, которое у меня оставалось, и у нас были долгих шесть лет. Это много, много больше, чем у других, но нельзя рассчитывать, что такое счастье продлится вечно.

Твой путь лежит к вершинам. Мне пора отступить.

Швы затрещали, едва выдержав рывок. Освободившись, Ши Мин выскочил в коридор, путаясь в длинных одеждах, и пошел так быстро, как только мог. Вслед донесся хриплый звук: не разобрать, стон или плач.

Когда Ши Мин вернулся в зал, на его лице замерла кривая и немного рассеянная улыбка. Два влажных пятна на плече холодили кожу.

Глава 22

Небольшой уютный дом на окраине, пожалованный императором, оказался трехэтажным поместьем с многочисленными пристройками и огромным садом. До самого дома от ворот пролегала мощеная дорога, обсаженная ровно подстриженными деревцами. Ажурные беседки под деревянными крышами готовы были укрыть гостей от палящих лучей, мостик над глубоким ручьем манил прогуляться над искристой водой, но Ши Мин всерьез опасался, что на территории таких размеров любой гость без сопровождения попросту заблудится.

У дверей выстроилась прислуга, на первый взгляд человек пятьдесят.

– Отлично, отдохнем в тишине и спокойствии, – сквозь зубы пробормотал Ши Мин, испытывая непреодолимое желание развернуться и сбежать.

Оплачивать сколько прислуги не по карману отставному маршалу, все семейное состояние спустившему на откуп чужой жизни. Пара месяцев – и слуги разбегутся, если император не назначил им жалованье от своих щедрот. Только вот если правитель из своего кармана им платит, то и слушать они будут вовсе не Ши Мина.

Новоиспеченная госпожа Ши попыталась выбраться из повозки, тяжело опершись на руку мужа. Одна нога ее не сгибалась, и Ши Мин, почувствовав мгновенный укол стыда, просто подхватил ее за талию и осторожно поставил рядом с собой.

– Благодарю, – негромко проговорила госпожа, поправила юбки и подняла глаза на красно-коричневый огромный дом под серой черепицей.

Глядя на дрожащие темные ресницы, Ши Мин вдруг подумал, что весь этот брак долго не протянет. Дом казался лишь временным пристанищем, пустым и недружелюбным, а женщина рядом – случайным недолгим попутчиком в самом начале длинного пути.

Только вот задумываться, куда этот путь приведет, совсем не хотелось.

Предчувствия бывают лживы, если за ними стоит многодневная усталость, страх и разочарование. Не стоит принимать их на веру.

Глубоко вздохнув, Ши Янмей первая сделала шаг по усыпанной гравием дорожке.

Поместье кипело и бурлило. Казалось, каждый человек в его стенах знал от и до, что и когда от него требуется сделать; Ши Мин бродил, как потерянный дух, и больше путался под ногами, ощущая себя лишним. Осмотрев дом, он вышел на воздух, не запомнив ни одной комнаты.

Солнце уже коснулось горизонта. Щурясь, мужчина рассматривал пронизанный рыже-розовыми лучами сад, пожелтевшие деревья, ровно подстриженные кустарники, уже начинающие терять листву, изящный пруд в окружении камней, ажурный мостик. Все ровно так, как он и представлял. Даже немного лучше…

Все совершенно не так.

– Господин… – Робкий голос из-за спины прозвучал так неожиданно, что погрузившийся в собственные мысли Ши Мин едва заметно вздрогнул. – Все готово, господин!

Одна из служанок подошла к нему совершенно бесшумно. В походах Ши Мин вскидывался даже от легчайшего шороха, оставаясь настороже и часто бодрствуя в ущерб самому себе. Здесь он тоже оставался настороже, но хватку терял: может, телу его и правда нужен покой?

Проводив последний солнечный луч, Ши Мин вздохнул и вернулся в дом.

Ши Янмей ждала в спальне. Все в том же свадебном алом наряде, прямая и неподвижная, она бездумно смотрела в окно на медленно темнеющее небо.

– Нам нужно обсудить наше совместное проживание, – кашлянув, заговорил Ши Мин. Войдя в комнату, он зачем-то передвинул подсвечник, полюбовался тремя ярко горящими свечами. Приблизившись к окну, коснулся тонких занавесок.

Супруга отвлеклась от окна и следила за его перемещениями с легким интересом.

– Должно быть, император вас ненавидит, – с едва уловимой усмешкой произнесла она и повела плечами. Голос ее был чуть хрипловат, как будто говорила она нечасто. – Иначе не навязал бы вам меня.

– Для меня честь… – галантно начал Ши Мин, памятуя, что им с госпожой Ши придется вместе жить, но женщина резким движением руки заставила его замолчать.

– Правды. Это ведь несложно для вас, верно? – неторопливо проговорила она. Хрупкая кисть на фоне алого рукава казалась бледной в прозелень. – Вы не из тех, кто станет лгать. Я готова пойти на ваши условия, но прошу быть со мной откровенным.

– Хорошо, – с легкой запинкой согласился Ши Мин, заново, в открытую, разглядывая жену. Серебристые глаза ее, отражающие пламя свечей, казались отлитыми из металла. – Кто вы? Почему вы здесь?

– Если бы я знала, – усмехнулась Ши Янмей и подняла обе руки. Нежная ткань рукавов соскользнула вниз, текучая и переливчатая, как потоки освещенной солнцем воды. – Не смогу ответить даже на первый вопрос. Я никто, господин.

В голосе ее не прозвучало печали или надрыва, с которым люди обычно признавались в подобном, ища жалости и утешения. Она и правда прожила свою жизнь как что-то незначительное, не имеющее особого смысла, и теперь лишь с усмешкой пожимала